Глава 1. Серьезный разговор
Не доходя до беседки, Вадик остановился и, в начинающих сгущаться сумерках, вновь перечитал загадочную записку.
«Если ты не трус, и если ты хочешь узнать тайну, приходи сегодня один после заката солнца в беседку. Пароль не нужен».
Ни подписи, ни адреса, и почерк какой-то странный – как курица лапой писала.
Вадик вспоминал: ни у кого из его знакомых нет такого корявого почерка. Это мог бы написать неумейка, который только-только взял в руки перо и не научился еще выводить палочки и хвостики, но написано было без единой ошибки, и даже запятые на месте.
– Специально коверкали буквы? Зачем? Чтобы я не узнал – кто писал? Значит, автор этой записки знает меня, и не желает, чтобы я раньше времени понял – кто он?
Так вполне разумно размышлял Вадик и все равно спрашивал у себя.
– Но кто, кто мог написать?
Он вертел записку в руках, разглядывал и нюхал, и даже пробовал на вкус.
Бумага самая обычная, из тетради в клеточку. Ничем не пахнет. Дырки и вмятины. Это потому, что писали на неровном столе. Ага, лист запачкан с тыльной стороны!
Или стол был грязный, или…
– На полу писали!
И не в доме, а, может, в этой беседке, где пол песком и мелкими камушками усыпан. Дырки не только под пером, но и на чистом поле! Вот и песчинки остались.
– Ого, как много можно узнать по одной записке, если хоть немного подумать! Еще бы имя писавшего определить. Тогда хоть сейчас в милицию следователем идти можно.
А по тексту не угадать?
«Если ты не трус…»
– Ха! Это я трус? – усмехнулся он. – Ну, погоди! Не знаю, кто подкинул мне в комнату эту бумажку, но если он не девчонка, не карапуз, и его тайна не стоит того, чтобы я простил эту наглость, даю честное слово – я поколочу этого писаку!
«…приходи сегодня один…»
– А сам ты один будешь, или кодлу с собой приведешь? Зря, наверное, я никому ничего не сказал. Хоть бы Коську поставил в известность, все бы легче на душе было. А то идешь и сам не знаешь – куда идешь.
– Чего это я раньше времени труса праздную?
Так думал он и разговаривал сам с собой, когда проходил последние метры до беседки, когда положил бумажку мимо кармана, когда, переступив порог, огляделся, надеясь увидеть автора загадочной записки.
Но в беседке никого не было. Только первые желтые листья тополя шелестели под ногами, да поскрипывал на досках случайный песок.
– Кто-то разыграл меня, – было первой мыслью Вадика. – Сейчас подглядывает из кустов и смеется.
Смейся, смейся! Я тебе такое устрою – еще плакать будешь.
Он обошел всю беседку, заглянул в темные углы под скамейкой и даже, для достоверности, пошарил рукой.
Никого.
И тогда он крикнул негромко.
– Э-эй! Я пришел!
– Пришел! Пришел! – словно эхо донеслись до Вадика откуда-то из под беседки приглушенные вздохи.
Мальчику стало тревожно.
Он присел на корточки и положил руку на шершавые доски пола, будто это могло помочь ему разглядеть того, кто прятался под беседкой.
– Кто пойдет? Я? – услышал он чей-то осторожный шепот.
– Нет, тебе рано засвечиваться, – уверенно отвечал ему другой голос.
– Почему? – опять осторожный шепот.
– На всякий случай, – отрезал уверенный голос. – Твое появление пользы делу не принесет, и нечего высовываться. Сиди тихо, как мышь!
– И надолго?
– Пока он не признается, ты остаешься в стороне! – прозвучал приказ.
– Слушаюсь! – раздалось в ответ.
– А еще лучше – и голоса не подавай!
– Здрасте вам! – в растяжку произнес осторожный шепот. – А это еще почему?
– Осторожность! В нашем деле прежде всего осторожность, – предупреждал командир. Так Вадик окрестил обладателя более строгого голоса. – Никогда не знаешь, что эти мальчишки выкинут через минуту. Надо быть ко всему готовым и видеть не только у себя перед носом, но и на перспективу.
– На кого видеть?
– Ни на кого, – раздраженно объяснил глупому собеседнику командир, – а вперед. На день или на месяц вперед. Это умение должно быть у всех великих людей, у шахматистов и умных филинов.
– У вас есть?
– Я – самый умный! – строго сказал командир и еще ногой для убедительности притопнул.
– Поняла. А зачем туда смотреть?
– Не приставай с глупыми вопросами. Сейчас не время повторять уроки. Сиди и не дергайся. Это приказ!
– Ага, не дергайся! – заворчал осторожный. – Кто-то же должен идти?! Ему надоест дожидаться и он смоется. Жди его потом до следующего лета! Вину-то на меня свалите.
– Первым пойду…
– Вы?
– Нет, первым пойдут они. Пора приучаться к настоящему делу. Я не зря их кормил и учил.
«Ого, сколько там народу!» – мелькнула у Вадика мысль.
Быстро темнело.
В душу мальчика закрадывался маленький-маленький страх. Он червячком проползал где-то внутри и заставлял часто оглядываться, напрягая все мышцы, и всерьез подумывать – а не припустить ли по этой дорожке домой? Но мысль, что за ним подглядывают из кустов и ждут, когда он испугается и сбежит, заставила пересилить страх. Он почти лег на пол и выдохнул в щель.
– Кто здесь? Выходи. Я пришел.
И для верности постучал по доскам.
Из-под беседки, визжа и помахивая хвостами, выскочили семь подросших за лето щенят. Они закружились вокруг Вадика, стараясь лизнуть ему руки, лицо, волосы, заглядывали в глаза и ждали – чем он угостит их.
– Ах, я чучело глупое! – спохватился мальчик. – Совсем про вас забыл, у-у, какие вы большущие! Настоящие овчарки, – восторгался он.
Вадик усердно обыскал все карманы Коськиной куртки, но нашел только горсть семечек да обвалянную в пыли конфету.
– Вот вам, держите, – и протянул на ладони скудное лакомство. – Завтра принесу полные карманы всякой всячины, – пообещал Вадик. – А сегодня довольствуйтесь тем, что есть.
Мгновенно его ладонь опустела. Щенки принялись делить угощение. Они урчали и оттесняли друг друга от конфеты. А Вадик стоял возле них на корточках и гладил мягкие теплые спинки щенков.
– Уж не вы ли мне записку подкинули? – улыбаясь спросил он. – Соскучились?
– Да-а-а, – услышал Вадик за спиной командирский голос.
Мальчик подпрыгнул и оглянулся.
На пороге беседки стоял филин. Прищурив глаза и уперев крыли в бока, он пристально смотрел на Вадика.
– Вот мы и встретились, – просто сказал филин, как будто они виделись много раз, подружились, но, рассорившись из-за пустяка, на какое-то время потеряли друг друга.
– Это… ты… говорящий? – заикаясь, спросил ошеломленный Вадик.
– Глупости! – Филин распустил крылья, встряхнулся и оправил клювом перья на груди. – Говорящие – попугаи. Они бестолково повторяют слова, которым их человеки научили, – снисходительно пояснил он и добавил, гордо вскинув голову. – Я – ученый!
– Ученый? – не поверил Вадик. – А я думал…
– Мало ли что ты когда-то думал, – перебил филин. – Теперь будешь думать иначе.
