***
Отгоню свою беду,
забуду обиду,
не во след любви пойду,
а на встречу выйду.
Буйных красок палешан
прихвачу с собою.
Только б кто не помешал
быть самой собою…
Лариса Васильева
Часть 1
Театр
Глава 1
Еще в школе – да что там в школе, в детском садике – я мечтала стать «Аллой Пугачевой». Потом, правда, был период мечты «стать дворником», так как мне очень нравился звук метлы, подметающей мокрые осенние листья… Потом «стать балериной», так как по телевизору постоянно показывали балет, в связи с кончинами каких-то политических лидеров. Наверное, тогда Брежнев умер, и балет стал моей маленькой несбыточной мечтой. Врожденная дисплазия тазобедренного сустава, никак не отражающаяся на моей внешности, все-таки была основной причиной отказа от профессиональных танцев.
Моя мама академическая певица, бабушка певица и свободный художник, дедушка композитор и дирижер… Мама часто брала меня с собой в консерваторию… Там я слушала пение студентов и делала зарисовки шариковой ручкой. Консерваторско-филармоническое детство. Помню мебель, затянутую белой тканью, огромные зеркала, колонны, блестящие черные рояли, нарядных людей, постоянно сюсюкающих мне что-то, по их мнению, подходящее моему тогдашнему уровню. Я помню досаду на взрослых за то, что им больше нечего сказать… (Теперь-то я вижу, что дети знают много больше, чем кажется взрослым. Дети помнят то, что взрослые безвозвратно забыли.)
В консерватории тогда преподавал профессор Сергей Мальцев. Помню только его руки, седую шевелюру и яркие глаза. И еще темперамент. Мальцев учил меня музыке по своей новой методике. Игра с рук. Я не учила ноты, но смотрела на его руки во время игры на рояле и потом повторяла все, что он играл. И еще пропевала главную тему и все-все интервалы. Таким образом у меня развился почти абсолютный слух. В общем, я была маленьким вундеркиндом. Правда, в дальнейшем, всю свою музыкальную жизнь, я испытывала величайшие сложности с читкой с листа. Еще у меня была учительница Галочка. Она приходила к нам домой, давать мне частные уроки. Я ее обожала! Тогда уже я сочиняла музыку. Мама с Галочкой устраивали мои маленькие домашние концерты. Мама рассаживала всех кукол как в концертном зале, приходили даже соседи, бабушка и дедушка были почетными слушателями в первом ряду, и я играла полноценный концерт из двух отделений. Да… Совсем забыла сказать, что все это начиналось в Питере. Тогда еще в Ленинграде. Потом мы переехали в Москву. Спустя полгода после переезда умер отец. И остались мы втроем. Я, мама и бабушка. Жили сложно. Мама много работала в институте. Студенты, студенты… Поездки, командировки… Вначале она меня с собой брала. Поезда, автобусы, чемоданы, платья концертные, закулисье. Особенно мне нравились гастроли на море. Но это бывало редко. Потом гастролей стало все меньше и меньше, и вскоре наши путешествия совсем закончились.
Училась я нормально. Старалась. Только вот с компаниями и друзьями как-то все не получалось. Читала много, музыку сочиняла. Часами просиживала за роялем в мечтах, стихах и мелодиях.
В 10-м классе, когда всех спрашивали, кем хочешь стать, ответила сразу – актрисой! Все смеялись. Но прямо с выпускного, в бальном же платье (мама по случаю купила мне платьице в «Березке»), поехала в аэропорт, чтобы лететь в Питер, поступать в ЛГИТМИК. Уж не помню, почему именно туда, но так уж получилось. Не прошла фотопробы. Вернулась в Москву, и началось мое путешествие по театральным вузам: Щука, Щепка, ГИТИС, ВГИК… Читала Чехова, монолог Заречной, басню – уже не помню какую, так как басни давались мне плохо. Стихи читала свои… Пролетала я везде после второго тура. Бытовало выражение тогда такое: «Пролетела, как фанера над Парижем». Почему фанера и почему над Парижем, я, честное слово, не знаю. Хотя… Но не буду забегать вперед. Правда, в ГИТИСе, на эстрадном отделении, была смешная история. В приемной комиссии, состоящей из маститых педагогов, с самого краешку сидел парень, который мне показался странным, так как на преподавателя не похож вовсе, да еще с каким-то нервным тиком. Подмигивал постоянно. Не понравился он мне, и когда я читала, старалась на него не смотреть. Прочитала. Стою. Жду.
– Будильник изобрази! – говорит тот, что поважнее, в серединке.
– …Нет. Не могу…
– Ну тогда верблюда.
– …Нет. Не могу.
– Хорошо! Ладно… Чайник изобрази!
– Лучше собаку! Можно? Я собаку могу!
– Ну давай собаку…
Села я на стул, руки сложила на коленках и заскулила – так, как скулил наш рыжий Артошка, когда очень на улицу просился. Надо сказать, что голоса животных мне удаются. И вороны, и петухи, и козы, и овцы… и… однажды даже бык откликнулся на мой протяжный коровий зов… Скулила я, наверное, вдохновенно…
– Ну?! И что ж ты нам сказала на собачьем языке?! – довольно саркастически поинтересовался важный.
– Разве вы не поняли?
Все улыбаются. Парень подмигивающий вообще смеется. Почему-то мне обидно.
– Нет… – отвечает главный, тот что просил изображать.
– Я попросила вас, чтобы вы меня приняли! Неужели непонятно!!! – рассердилась я и, развернувшись на каблучках, вылетела из зала, хлопнув дверью! Бегом по лестнице, слезы уже близко, и вдруг сзади шум, стук двери, беготня:
– Стой, эй, как там тебя! Куда?
Оглядываюсь. Тот парень, что с тиком.
– Ну, что еще!
– Да приняли тебя! Можешь на экзамен сразу приходить.
О, мой характер! Ужасный мой характер! Почему? Что так разозлило меня? Этот парень? Да нет. Нормальный он оказался… Бежал, догонял… Тот, что просил верблюда изображать? Нет… Глаза у него добрые… Согласился на собаку… Не знаю. Не пошла я никуда больше… Сидела дома и плакала. Это был мой последний поход по театральным вузам. Дальше был сразу театр.
Я рассказываю жизнь, потому что это самое интересное, что есть у каждого в этом мире.
Глава 2
Забыла сказать, что я окончила к тому времени две музыкальных школы. Одну простую, по фортепиано, а другую эстрадно-джазовую, как джазовая певица. Пела я всегда хорошо, а тут еще и репертуар подобрался серьезный, и темперамент наружу выплескивался… Был тогда в Москве джазовый клуб «Синяя птица». Я решила туда пойти, послушать, посмотреть и как-то пробовать применять свои способности. Точного плана, разумеется, у меня не было. Время было еще не позднее, где-то около шести вечера, весна поздняя, тепло, светло, хорошо… Приехала в клуб, зашла и не знаю, куда дальше идти. Подхожу к дежурной у входа.
– Чего тебе, девочка?
Обращение «девочка» ко мне подходило, так как лицо у меня было совершенно наивное и детское…
– Да я хотела спросить, в общем… Я певица и хотела послушать джазовых музыкантов, а может, и познакомиться с кем-то, чтоб попеть вместе…
