Эля лежала посередине кровати, уставившись в настенный ковер. Больше часа девочка гипнотизировала цветастое ворсистое полотно с пола до потолка, укутавшее стену. Она щурила глаза и морщила конопатый нос, смотрела сквозь лупу и даже пару раз втайне от бабушки надевала ее большие очки, но перед ней по-прежнему был всего лишь скучный бардовый ковер с каким-то народным орнаментом. “Вот ведь удивительно… – думала девочка, – совсем пусто… только стены, ковер, потолок и все…, но я ее видела, я точно знаю, что она здесь была”.
Каждую ночь Элю преследовал один и тот же сон: прямо по середине стены, к которой одним боком примыкала ее кровать сияла хрустальная лестница. Она начиналась с половины комнатной высоты, так что основание ее возвышалось всего в нескольких сантиметрах над пуховым одеялом девочки. Все ее ступеньки были усеяны волшебной пыльцой, а перила изогнуты, будто стебли лесного колокольчика. И эта конструкция совершенно неземной красоты упиралась в маленькую дверцу на потолке, очень напоминающую оконную форточку, разве что прозрачную и с цветочными узорами. Там наверху девочка ни раз видела, как мелькают разноцветные огоньки. Их было сотни, а быть может даже тысячи, или миллионы – за раз всех и не перечесть. Это удивительное свечение всегда так манило девочку, и она поднималась наверх по хрустальным ступенькам, но каждый раз, как она касалась рукой миниатюрной дверцы, то тут же просыпалась. И посреди ночной темноты той лестницы не было. Эля проверяла! Она смотрела под кроватью, и за ковром, но волшебная лестница всегда бесследно исчезала, растворяясь в сумраке реального мира.
– Элечка, скоро дырку в стене глазами просверлишь, – заметила бабушка, пришедшая с кухни. Она уже около пяти минут наблюдала за девочкой, не желая прерывать ее утренних размышлений.
– Думаю, просто бабуль, – с тяжелым вздохом и не по-детски серьезным взглядом ответила шестилетняя девочка.
– Отложи свои думы до школы! Там тебе будет над чем покумекать! Вот как спросят тебя, сколько яблок в корзине Пети осталось после того, как он одно съел и три подарил Егору тогда и начнешь думать. А пока пойдем ка лучше пирогами подкрепимся, я вон уже целую тарелку напекла.
Эля и бабушка жили вдвоем. Мама девочки умерла при рождении, а папа спустя год от несчастного случая. “Шибануло дурня молнией! – привычно отвечала бабушка, когда Эля заводила речь о родителях, – выперся антенну чинить в такую грозу. Эх…”. И у бабушки всегда наворачивалась скупая слеза. Всю свою любовь пожилая женщина подарила своей единственной внучке. Она баловала ее блинами с маслом, а когда получала пенсию, то покупала баночку вареной сгущенки и два пакета барбарисок.
Свои сновидения Эля держала в секрете. Разве, что маленькому черному паучку, который обосновался в углу ее комнаты, она иногда поведывала о фантастических похождениях на волшебный чердак, так Эля называла место за хрустальной дверцей на потолке. Ведь было же совершенно очевидно, что лестница, выросшая из стены, ведет именно на чердак. Кстати, крышу девочка тоже обследовала – она напросилась туда, под предлогом, что забросила на нее мяч. Бабушка долго ворчала, но в итоге согласилась. Скрючившись в три погибели и громко покряхтывая, она притащила черную железную лестницу, и они с внучкой вскарабкались наверх. К разочарованию Эли там она обнаружила лишь старый хлам и огромную паутину, в которую чуть было не угодила лицом, чем сильно испугала паука. Летающих огоньков здесь не было. Совсем. “Может паук всех съел…”, – подумала Эля, глядя на восьмилапого старожила их чердака.
Девочка жевала пирожок и все думала о своем сне. Загадочная лестница поглотила все ее существо. Пробраться на волшебный чердак теперь стало ее мечтой. Хотя нет, не мечтой, а скорее целью. Это взрослые имеют привычку называть мечтой то, что навряд ли когда-то сбудется. Эля же была уверена, что лестница существует, и она ее обязательно найдет.
– Как пироги?
– Вкусные баба.
– Ой, гроза сегодня будет – покачала бабушка головой, глядя в окно, и рыжие короткие кудряшки на ее голове затряслись будто шапка одуванчика.
Между тем, вдалеке и, правда, виднелись тучи.
– А я люблю грозу! – воскликнула девочка.
– Да ну тебя! – проворчала бабушка, – несчастья одни приносит эта проклятая гроза!
Грозы здесь и правда, были свирепые. Вокруг их дома будто собирались тучи со всего мира. Черные мясистые облака окружали их жилище со всех сторон и угрожающе свисали над крышей.
– Баба, ну неужели тебе не нравится под дождем гулять?
– А что тут может нравиться? Мокро, холодно, зябко, что же в этом хорошего?
– Свежо, радостно и весело. Особенно по лужам прыгать!
– Жуй, давай пирог, болтушка. Когда я ем я глух и что?
– Нем.
– Вот!
Прогнозы синоптиков сбылись. Вечером здоровенные черные тучи затянули все небо, затем несколько раз сверкнули молнии, а после грозно и могущественно о себе заявил гром.
– Того и ждать беды! – все ворчала бабушка, закрывая окна. – Элька, выключай телевизор!
К грозе бабушка готовилась как к войне. Она закрывала окна на все два ржавых шпингалета, выключала технику, гасила свет, и даже вырубала электрощиток. Но больше всего пожилая женщина боялась шаровых молний. Она часто повторяла одну и ту же байку, как электрический шарик залетел в дом и чуть было не взорвался: “Ей Богу! Только сквозняк меня и спас! Вынес эту чертову молнию обратно на улицу”, – пугала бабушка внучку.
Если непогода настигала вечером, то бабушка привычно зажигала свечку и садилась за вязание. Так было и сегодня. Дождь тяжелыми каплями падал на крышу их дома, а ветер настойчиво пытался сломить оконные стекла. Бабушка вертела в руках крючок, вывязывая очередной ковер, круглый и разноцветный, тот самый, который есть на входе в дом у каждой уважающей себя бабушки. Эля сидела за рисованием. Она так увлеклась творчеством, что и не заметила, как бабушка уснула. Внимание девочки привлекло странное сияние на потолке. Крохотный огонек размером не больше пылинки ярко светился – он переливался, то ярко-синим, то бирюзовым, то розовым, то каким-то сиреневатым цветом и медленно плыл в сторону ее комнаты.
– Баба? – почти прошипела Эля, пытаясь не спугнуть загадочный огонек.
– И я люблю тебя Элечка, спокойной ночи, – в полудреме ответила бабушка.
Эля медленно привстала и попыталась приблизиться к загадочному свечению, но не успела она сделать и шаг, как огонек будто взбесился – он заметался на месте, резко отскочил в сторону и, ударившись о стену упал на пол. Внизу он словно блоха, выловленная из шерсти пса, запрыгал в разные стороны. Огонек проскользнул за старый шкаф, оттуда за спинку бабушкиного кресла, а затем занырнул в корзинку с пряжей, которая в следующую секунду шмякнулась на пол. Теперь пылинка светилась еще ярче прежнего. Она пустилась наутек в соседнюю комнату. А следом за ней настойчиво волочилась Эля и вязальная нитка, в которой она благополучно запуталась.
