ГЛАВА 1
Асир провел в зверинце не меньше часа, и уходить не хотелось. Отсюда не было слышно ни дворцового шума, ни расползающейся с площади толпы. Адамас, уложив на его плечо тяжелую голову, сидел сзади. Прижимался грудью к спине, дышал спокойно, тоже не хотел прощаться. Асир запустил пальцы в густую шерсть на его шее, прикрыл глаза. Вечер был хорошим. Напряженным и забавным, ярким, богатым на сюрпризы, но расслабиться по-настоящему получилось только здесь.
Отрекшиеся так ничего и не предприняли. Поостереглись, зная, что за ними следят, или не хотели подводить под удар самых младших? Отправить на праздник целый выводок мелкотни под присмотром одного недалекого юнца было странным решением. Никто из старших так и не явился поздравить Асира, и Сардар разорялся, что это подозрительно и вообще ни в какие ворота. Но приличия были соблюдены: отрекшаяся ветвь прислала дары и детей. Нескольких еще не созревших анх, клиб и целый выводок кродахов-подростков, которые вряд ли что-то смыслили в заговорах. Их больше занимали безобидные развлечения и ярмарка.
Что ж, пусть так. Сети все равно были расставлены, и в них уже бился первый десяток крупных рыб.
Адамас недовольно фыркнул.
— Знаю, что здесь не место. Но о чем ты предлагаешь мне думать? О ее халасане? — Асир хмыкнул. Лин сегодня и впрямь вела себя необычно — не просто старалась вписаться в пейзаж, а получала от этого удовольствие. Будто лента на шее вселила в нее уверенность. В чем? Асир не знал. Может быть, в том, что озабоченные кродахи теперь не посмеют заявить на нее права? Он до сих пор чувствовал сладость вина и винограда на губах. Запах, мягкий и обволакивающий, не раздражал, не возбуждал яркостью, но звал, пока еще тихо, но настойчиво. — Рано. Слишком рано. Она сама не до конца понимает, что делает. Я дам ей время.
У Лин время еще было, а вот у Асира — нет. Во дворце ждал последний праздничный ужин в переполненном зале. Еще одна дань уважения приезжим перед тем, как главные ворота Им-Рока снова закроются. Владыка должен выслушать прощальные просьбы, принять благодарности за гостеприимство и пережить очередную порцию восторгов.
— Мне пора.
Триан бесшумной тенью проскользнул к Адамасу. Нужно было снять с него дурацкие украшения, которые Адамас соглашался терпеть только раз в году, и накормить.
Под ногами привычно похрустывал песок. Впереди сиял огнями дворец. Ночь была темной и душной. Пропитанная сотнями запахов одежда раздражающе липла к телу. Хотелось стащить ее с себя как можно быстрее, нырнуть в прохладную воду и смыть наконец…
Что его насторожило, сам не понял. Острое, как укол самым кончиком клинка, предчувствие? Порыв ветра, донесший не запах чужака, а намек на него? Он прыгнул вбок и вперед; грохот выстрела ударил по ушам. Рванулся на звук, понимая, что подставится под пулю, если у напавшего не один дальнострел, а два, но за углом павильона со зверогрызами успел заметить лишь мелькнувшую невысокую тень.
Асир втянул воздух. Запах был слабым, едва уловимым и нечетким, как будто кто-то специально сбивал обоняние другими — не в меру душистое масло, можжевельник, порох. Он нагнулся, дальнострел валялся прямо здесь, в песке. Манера мастера была знакома: длинный ствол с узором из черненого серебра, костяные вставки на деревянных рукоятях. Сразу вспомнилась ярмарка и то, как Лин удивлялась незнакомому пороховому оружию. Губы искривились в усмешке: бросать оружие — не только трусость и бесчестье, но еще и глупость.
По зверинцу прокатился раскатистый утробный рык. Видимо, Адамас был уже заперт, иначе не рычал бы, а в несколько прыжков оказался рядом. Жаль, от взбешенного Адамаса эта тварь не ушла бы и уже валялась придушенной под могучими лапами.
— Я цел, не дури, — сказал Асир и стиснул в ладони рукоять, кажется, до хруста. Плечо вдруг отозвалось пульсирующей болью. Он глянул на руку и поморщился — все же зацепило.
— Владыка! — Триан несся от загона, размахивая факелом. — Владыка!
— Тише, — велел Асир. — Успокой его. И держи язык за зубами.
Стража подоспела сразу после Триана, Ваган, как и собирался, расставил людей по периметру зверинца, чтобы перепившие и не по делу осмелевшие кродахи из гостей не окончили свои дни в зубах у кого-нибудь из хищников. Асир недовольно поморщился: сейчас паника и шум только помешают. Бросил резко:
— Вагана ко мне. Живо.
В кусты, около которых терялся запах, он полез сам. Раздвигал тяжелые колючие ветки, с силой, до головокружения вдыхая воздух. Пахло пылью, зверинцем и немного — можжевельником. Стрелявший кродах был предусмотрителен — то ли отмокал в воде весь вечер, так что его собственный запах не успел загустеть, то ли натерся чем-то, но пах слишком слабо, чтобы отследить.
— Что, блядь, тут творится? — Дар вынырнул из колючек справа и заковыристо выругался, отдирая от волос приставшую ветку.
Асир молча всунул ему в руки дальнострел. Знал, что если откроет рот, уже не сможет замолчать, и на эти вопли точно сбегутся все, у кого есть ноги.
Вдохнул, выдохнул и полез обратно. И кто только насажал эту гадость такими дикими кущами!
Кое-как справившись с приступом ярости, огляделся. Стражников уже не было, хоть у кого-то хватило мозгов не лезть куда не просят.
— Где Ваган?
— Пьяная драка в дворцовом квартале. Мне было ближе сюда.
— Найди Килима из оружейников, — сказал Асир сквозь зубы. — Это его товар. Приведешь ко мне. Остальное — сам знаешь.
— Сильно зацепило?
— Выживу. Но не благодаря вам, слепым безмозглым идиотам. Свали сейчас, просто свали от меня подальше.
Дар стиснул зубы, явно давясь руганью, и Асир, больше не глядя ни на него, ни по сторонам, пошел во дворец. Рука двигалась, но наливалась раздражающей тяжестью и жаром, с этим надо было разобраться поскорее, потому что ночь обещала быть долгой.
Килима привели, когда лекарь закончил обрабатывать рану и смешивал в графинах с вином снадобья — от боли, для восполнения потери крови и для лучшего сна, хотя сон этой ночью не грозил Асиру в любом случае.
— Он узнал дальнострел и помнит покупателя, — от порога сказал Дар. — Я уже отправил Вагана.
— Кто?
— Внук почтенного Джасима аль Данифа, Кадорим его звать, — с поклоном ответил мастер. — Юноша водил по ярмарке своих младших братьев. Сделал большую покупку, но дальнострел только один.
— Я рассчитываю на твое молчание, Килим, — сказал Асир. Дару хватило одного взгляда: тут же позвал стражу, кивнул:
— Проводите.
— Погоди, — остановил Асир. Достал кошелек с сотней золотых, подал мастеру.
— Премного благодарен, но доброе имя и верность владыке для старого Килима дороже золота. Я буду нем до тех пор, пока пески не примут мои старые кости.
