1. Глава 1
Осень в окрестностях Ольстена чудо как хороша! Разумеется, речь идет только о начале осени, когда небо еще не решило, что пора укутаться в серые плотные тучи, а дороги не развезло так, что в грязи намертво вязнут колеса редких телег. Это потом в дом проникнет сырость, и старушка Ханна будет заставлять надевать на ночь длинные колючие чулки и повязывать голову пуховым платком. Энни будет каждый раз сопротивляться и ворчать, зная, что спорить с Ханной бесполезно и в конечном итоге ей придется смириться. Ханна боится сквозняков. А Энни боится обидеть Ханну.
Но это все будет после. А сейчас можно наслаждаться теплом и чудесным видом на деревенские домишки, рассыпанные как горох среди золотистых полей и садов. Отсюда, с горы, все казалось крошечным и похожим на искусные игрушки, виданные Энни в городе на ярмарке в прошлом году.
Несмотря на запрет отца, Энни часто бродила здесь. А сегодня притащила с собой Катарину, двоюродную сестру, которую тетушка Маргарет привезла в гости неделю назад. У старушки Ханны удар бы случился, узнай она, где гуляют девочки. Ханна пугала Энни, что в лесу рыскает огромный зверь, который пожирает глупых, молоденьких девиц. Но Энни была уверена, что это очередные сказки кухарки.
Да, иногда кто-то и правда пропадал. Тогда отец мрачнел, запирал ее в комнате, рявкнув, чтоб сидела и не высовывалась, а сам, прихватив старенькое ружье, отправлялся вместе с деревенскими прочесывать местность. Каждый раз, жадно припав к оконному стеклу, девочка всматривалась в темень, разбавленную светом факелов. Толпа мужчин, вооруженных топорами и вилами, медленно удалялась в сторону леса.
Служанка Грета, припадающая на одну ногу, за что в поместье ее прозвали Хромоножкой, утверждала, что никакого зверя нет. Иначе где-то да нашли бы останки пропавших. Она считала, что девушки просто сбегают в город в поисках лучшей жизни. Она и сама бы сбежала, да кому она рябая и колченогая нужна!
Энни больше доверяла мнению Греты. Было странно, что зверь нападал только на женщин, причем исключительно на молодых. Она ни разу не слышала, чтоб пропала какая-нибудь старуха, рискнувшая отправиться в лес за ягодами или травами. Но, если поразмыслить, зверя можно было понять. Мало кто захочет давиться жесткой старушатиной.
Энни в лес тянули не малина и ежевика. Ее целью был замок, расположенный в низине, будто на блюде в оправе густого леса. В любую погоду серый старинный замок казался неприветливым и мрачным. С излюбленного места Энни замок был виден как на ладони, зато ее саму от посторонних глаз скрывали кусты орешника. А крутой каменистый спуск, практически обрыв, давал чувство защищенности. Поговаривали, что у хозяина замка с десяток злобных псов. Снизу им ее не достать. Впрочем, сколько раз Энни не была здесь, ни собак, ни хозяина замка она не видела. Энни казалось, что замок и вовсе нежилой. Но смелости проверить свою догадку ей недоставало. Единственное, что она позволяла себе с завидной периодичностью приходить на свое место и любоваться замком. Или рисовать его. Как сейчас.
Ее благодушного настроения не разделяла Катарина, всеми средствами выражая разочарование. Она ожидала увидеть мраморный дворец с колоннами, башнями, фонтанами, окруженный модным геометрическим парком, а не каменное здание с темными окнами-бойницами, стоящее как пугало посреди скошенного луга.
Катарина жаловалась на то, что растерла ноги в кровь, что сбила носы хорошеньких туфель, что порвала о ветку новое дорогое платье. И вообще зачем она поверила провинциалке, которая настоящих замков никогда не видела? Зачем тащилась в такую даль? Лучше бы сидела на кухне, уплетая выпечку кухарки и слушая ее сказки.
Казалось, ничто не может прекратить поток ее стенаний, но хрустнувшая позади ветка оборвала ее на полуслове.
Обе девочки невольно вздрогнули, но оглянувшись, они вздохнули с облегчением. Это были мальчишки — Жан и Франц. Жан — поздний и единственный ребенок Ханны, которого та годовалым отняла от груди, чтобы выкормить хозяйскую дочку. Франц, долговязый сын кузнеца, неизменный товарищ в проделках Энни и Жана.
— А вот вы где! Мы вас обыскались. Думали, что вас сожрал зверь! — радостно закричал Жан.
— Не. Зверь сожрал бы только Катарину, — девчонка мгновенно насупилась, раздумывая, какой бы колкостью ответить, но продолжение фразы вызвало у нее улыбку, — потому что она красивая. А от одного вида Лягухи у него бы случилось несварение.
Ноздри Энни раздулись от праведного гнева, она подскочила с места, сняла с ноги тяжелый башмак и размахнулась, метя Францу в голову, но потом передумала и снова нацепила его на тощую ступню, изъеденную цыпками.
— Да какое несварение? — подхватил Жан. — Он бы сдох на месте в страшных корчах.
Накривлявшись, ребята присели рядом с девочками, но на почтительном расстоянии от Энни. Мало ли, вдруг ей придет в голову зарядить затрещину в ответ на такую удачную шутку. Впрочем Жан решил предусмотрительно задобрить подругу, протянув ей горсть фундука.
— Держи, Лягуха.
Энни ссыпала орехи в карман. Дома расколет камнем. Нечего зубы портить. Местный зубодер Стефан Крейц показывал ей свою коллекцию зубов, которую бережно хранил в деревянной шкатулке. Все они были завораживающе отвратительны — желтые, коричневые, с черными пятнами, а то и с дырами, с длинными, корявыми корнями. Крейц даже милостиво разрешил поиграть ими пятилетней малышке, пока ее отец в соседней комнате истошно орал, удерживаемый дюжими помощниками зубодера. Прошло семь лет, а картина все еще была свежа в памяти Энни. Так что нет, Жан. Грызи свои орешки сам.
Тем временем Францразгрыз орех и протянул обслюнявленное ядрышко Катарине. Она колебалась недолго. Вспомнив, как Франц назвал ее красивой, она приняла подношение с достоинством знатной дамы. Энни поморщилась от отвращения.
Приободренный Франц придвинулся поближе к Катарине и, указав рукой на замок, спросил:
— Знаешь, кто там живет? — и когда девочка мотнула головой, зловеще понизил голос: — Синяя Борода!
— Неужели его так зовут?
— Нет, конечно. Но местные только так его и называют. За глаза, конечно. Потому что на глаза ему предпочитают не попадаться.
— На это есть причины?
— О да! За замком есть сад. В саду шесть прекрасных яблонь. И под каждой зарыты кости его жен. Говорят, садовник недавно посадил седьмую яблоньку. Как только она подрастет Синяя Борода женится в седьмой раз.
— Как в страшной сказке, — с восхищением прошептала Катарина и захлопала ресницами, придвинувшись к Францу.
Энни вставила два пальца в рот и сымитировала рвотный позыв. Жан заржал, и тут же был награжден предостерегающим взглядом Франца.
