Выражаю огромную признательность своей семье, которая неустанно верит в меня и мой успех. Они дают мне силы делать дальше абсолютно все.
Благодарю свою лучшую и единственную подругу, которая терпит меня вот уже длительное время и ненавязчиво наталкивает на нужные вещи. Как хорошо, что мы тогда встретились и до сих пор не потерялись.
Обязательно хочу поблагодарить издательство, подарившее мне очередную возможность воплотить еще одну мечту в жизнь. Наша связь оказалась абсолютно случайной, но попавшей точно в цель.
И, конечно, благодарю тебя, дорогой читатель. Благодарю, что среди огромного количества прекрасных и важных вещей ты выбрал мою книгу. Очень надеюсь, что время, проведенное за чтением, окажется интересным.
Жизнь состоит из череды проходящих дней, которые складываются в недели, те в месяцы, а потом и года. У каждого эта жизнь своя, единственная и неповторимая, но местами, возможно, схожая. Кто-то считает, что его жизнь скучна, ему кажется, что он захлебывается этой пресностью. Кто-то думает, что время идет слишком быстро, и он не поспевает за событиями. Кто-то теряет свою жизнь совсем и более не существует. Кто-то улучшает свое положение и переходит на иной уровень. Кто-то, наоборот, в силу обстоятельств падает на дно. А есть те, кто, так или иначе, на время выпадает из моря событий, называемых жизнью…
– …увидишь, нам будет весело…
– …мне это не интересно…
– …смотри. Это же просто, как…
– Идем назад. Хватит тут…
– …Какой же ты трус. Трус!
– …
Темные образы рассеивает яркий свет. Визг тормозов заглушает другие слова. Боль ощущается особо остро. Страх поглощает сознание.
Он в ужасе распахивает глаза. Вокруг темнота, но она не столь пугающая, как образы в его голове. Справа не зашторенное окно, за которым отражается ночное небо и виден слабый блеск полумесяца, что разбавляет гнетущую атмосферу. Вокруг тишина. Лишь ветер за окнами шевелит листву, создавая приятное шуршание. Он вслушивается в этот ненавязчивый звук.
Постепенно испуганное сердце перестает биться о ребра, в желании покинуть свой дом, переходя на привычный ритм. Сбитое поверхностное дыхание вновь становится более глубоким и тихим. Парень находит в себе силы поднять руку и стереть холодный пот с лица, который так неприятно ощущается на коже.
Этот кошмар преследует его вот уже… Сколько? Наверное, три месяца. Точно. Как раз с того момента, когда он впервые после комы открыл глаза. Он так толком и не вспомнил, что именно случилось. Почему или как он оказался в больнице. Даже в кошмарах не было четкого ответа, но зато в них было безумное количество страха. Страха, который он испытывал каждый раз, словно впервые. И неважно, что все произошло более чем полгода назад. Этот страх не поддается такому слову, как «прошлое» или, как любят говорить, «прошло». Нет! Ничего не прошло! Не прошло и не собирается проходить! Остается только мучительно ждать очередного кошмара, который, может быть, не только принесет очередную волну страха, но и прихватит с собой кусочек воспоминаний, маленький фрагмент… А может, и не принесет. Даже эти короткие, обрывочные фразы в этих проклятых снах он собирал целых три месяца.
Надо бы еще поспать, но как же сложно уснуть, когда опасаешься нового кошмара. Хуже всего то, что он не знает, как именно все случится. Это будут смутные образы? Обрывочные и непонятные фразы? Или что удивительно, отчетливая и такая реальная боль? Эта неизвестность пугает не меньше самих кошмаров. Однако неустанно бодрствовать тоже не выход. С каждым часом… С каждой минутой все сложнее сохранять стойкость. Так и хочется поддаться и хотя бы на секунду прикрыть от усталости глаза. Всего на секунду забыться безмятежным сном. Как же хочется это сделать. Но выбрать одно из двух просто невозможно. Он хочет спать и одновременно не хочет этого. Желания, противоречащие друг другу. Это ужасно.
До восхода солнца еще часа два. Он уверен в этом, пусть в палате и нет часов. Врачи не разрешили их поставить. Они объяснили это тем, что посторонние звуки будут мешать организму восстанавливаться. На его взгляд, это полная чепуха. Отчетливый щелкающий звук мог бы хоть как-то разбавить атмосферу, приевшуюся своей однообразностью за столь долгое время. А ставить здесь электронные часы без секундной стрелки не хотелось, ведь что они есть, что их нет – результата никакого.
Устав смотреть в окно, Майк переворачивается на бок. Тяжелый вздох сам собой вырывается из груди. Что можно делать ночью, лежа на больничной койке и смотря в стену? Ничего. Только прослеживать взглядом каждую трещину, но в темноте даже это сделать невозможно. Включать свет ночью нельзя, если не хочешь привлечь внимание удивительно бдительных медсестер, да и к тому же до выключателя нужно еще дойти. Снова тяжелый вздох, и Майк опять поворачивается в сторону окна. Там есть хоть какое-то движение.
Именно сейчас становится легко на душе от мысли, что он давно перестал верить в монстров под кроватью и не воспринимает всерьез фильмы ужасов. Возможно, так на него влияет отсутствие нормального сна и вынужденный затворнический образ жизни. Не к месту вспомнилось, что мама обещала сделать какой-то сюрприз. Слабо верится, что она сможет пронести что-то сюда, но…
«Что же это будет?»
В голове полный сумбур. Мысли скачут от одного к другому. В этом точно виновато отсутствие нормального сна. Он слишком привык к своему режиму, выработанному за столько лет. Будет тяжело привести себя в норму, но он постарается.
Если вспомнить, то врачи говорили, что он легко отделался. В его положении все могло быть намного хуже. Они описали несколько вариантов событий. В одном все происходило без особых потерь, но черепно-мозговая травма и пусть не длительная, но все же кома приводили к потере памяти. Или другой вариант, в котором он остается калекой, неспособным на полноценную самостоятельную жизнь, вынужденным быть балластом для своей семьи. Врач этого, конечно, не говорил, но Майк и сам понимал. Кому он был бы нужен в таком случае и сколько бы сам вынес такое существование? Остается вопросом, но уж точно недолго. Пусть он бы вновь принес своей семье горе, но, несмотря на это, нашел бы способ прекратить мучения одним махом. Как свои, так и родителей. И самым последним его исходом могла стать смерть. Окончательная. Бесповоротная. Если бы только кто-то не вызвал скорую, если та задержалась бы чуть дольше в дороге, то… можно было уже и не спешить. Его не пугали специально. Все действительно обстояло именно так. Ему наглядно показали и объяснили. Возможно, врач хотел, чтобы Майк понимал всю опасность случившегося, ценил свою жизнь и не пытался творить безрассудные вещи. За все это Прай был, конечно, благодарен, но он и без этого точно знал, что все же слишком любит свою жизнь.
