Хосе Ортега-и-Гассет - Восстание масс

О чем книга "Восстание масс"

Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) – один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия – это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы – культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т.д. – не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.

Бесплатно читать онлайн Восстание масс


José Ortega y Gasset

LA REBELIÓN DE LAS MASAS


© Herederos de José Ortega y Gasset, 1930

© Перевод. А. Гелескул, наследники, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Часть первая

I. Феномен стадности

Происходит явление, которое, к счастью или к несчастью, определяет современную европейскую жизнь. Этот феномен – полный захват массами общественной власти. Поскольку масса, по определению, не должна и не способна управлять собой, а тем более обществом, речь идет о серьезном кризисе европейских народов и культур, самом серьезном из возможных. В истории подобный кризис разражался не однажды. Его характер и последствия известны. Известно и его название. Он именуется восстанием масс.

Чтобы понять это грандиозное явление, надо стараться не вкладывать в такие слова, как «восстание», «масса», «власть» и т. д., смысл исключительно или преимущественно политический. Общественная жизнь – процесс не только политический, но вместе с тем, и даже прежде того, интеллектуальный, нравственный, экономический, духовный, включающий в себя обычаи и всевозможные правила и условности, вплоть до манеры одеваться и развлекаться.

Быть может, лучший способ подойти к этому историческому феномену – довериться зрению, выделив ту черту современного мира, которая первой бросается в глаза.

Назвать ее легко, хоть и не так легко объяснить, – я говорю о растущем столпотворении, стадности, всеобщей переполненности. Города переполнены. Дома переполнены. Отели переполнены. Поезда переполнены. Кафе уже не вмещают посетителей. Улицы – прохожих. Приемные медицинских светил – больных. Театры, какими бы посредственными ни были спектакли, ломятся от публики. Пляжи не вмещают купальщиков. Становится вечной проблемой то, что прежде не составляло труда, – найти место.

Всего-навсего. Есть ли что проще, привычней и очевидней? Стоит, однако, вспороть будничную оболочку этой очевидности – и брызнет нежданная струя, в которой дневной свет, бесцветный свет нашего, сегодняшнего дня распахнет все многоцветие своего спектра.

Что же мы, в сущности, видим и чему так удивляемся? Перед нами – толпа как таковая, в чьем распоряжении сегодня все, что создано цивилизацией. Слегка поразмыслив, удивляешься своему удивлению. Да что же здесь не так? Театральные кресла для того и ставятся, чтобы их занимали, чтобы зал был полон. С поездами и гостиницами обстоит так же. Это ясно. Но ясно и другое – прежде места были, а теперь их не хватает для всех жаждущих ими завладеть. Признав сам факт естественным и закономерным, нельзя не признать его непривычным; следовательно, что-то в мире изменилось, и перемены оправдывают, по крайней мере на первых порах, наше удивление.

Удивление – залог понимания. Это сила и богатство мыслящего человека. Поэтому его отличительный, корпоративный знак – глаза, изумленно распахнутые в мир. Все на свете незнакомо и удивительно для широко раскрытых глаз. Изумление – радость, недоступная футболисту, но она-то и пьянит философа на земных дорогах. Его примета – завороженные зрачки. Недаром же древние снабдили Минерву совой, птицей с ослепленным навеки взглядом.

Столпотворение, переполненность раньше не были повседневностью. Что же произошло?

Толпы не возникли из пустоты. Население было примерно таким же пятнадцать лет назад. С войной оно могло лишь уменьшиться. Тем не менее напрашивается первый важный вывод. Люди, составляющие эти толпы, существовали и до них, но не были толпой. Рассеянные по миру маленькими группами или поодиночке, они жили, казалось, разбросанно и разобщенно. Каждый был на месте, и порой действительно на своем: в поле, в сельской глуши, на хуторе, на городских окраинах.

Внезапно они сгрудились, и вот мы повсеместно видим столпотворение. Повсеместно? Как бы не так! Не повсеместно, а в первом ряду, на лучших местах, облюбованных человеческой культурой и отведенных когда-то для узкого круга – для меньшинства.

Толпа, возникшая на авансцене общества, внезапно стала зримой. Прежде она, возникая, оставалась незаметной, теснилась где-то в глубине сцены; теперь она вышла к рампе – и сегодня это главный персонаж. Солистов больше нет – один хор.

Толпа – понятие количественное и визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на язык социологии. И получим «массу». Общество всегда было подвижным единством меньшинства и массы. Меньшинство – это совокупность лиц, выделенных особыми качествами; масса – не выделенных ничем. Речь, следовательно, идет не только и не столько о «рабочей массе». Масса – это «средний человек». Таким образом, чисто количественное определение – множество – переходит в качественное. Это – совместное качество, ничейное и отчуждаемое, это человек в той мере, в какой он не отличается от остальных и повторяет общий тип. Какой смысл в этом переводе количества в качество? Простейший – так понятней происхождение массы. До банальности очевидно, что стихийный рост ее предполагает совпадение мыслей, целей, образа жизни. Но не так ли обстоит дело и с любым сообществом, каким бы избранным оно себя ни считало? В общем, да. Но есть существенная разница.

В сообществах, чуждых массовости, совместная цель, идея или идеал служат единственной связью, что само по себе исключает многочисленность. Для создания меньшинства – какого угодно – сначала надо, чтобы каждый по причинам особым, более или менее личным, отпал от толпы. Его совпадение с теми, кто образует меньшинство, – это позднейший, вторичный результат особости каждого, и, таким образом, это во многом совпадение несовпадений. Порой печать отъединенности бросается в глаза: именующие себя «нонконформистами» англичане – союз согласных лишь в несогласии с обществом. Но сама установка – объединение как можно меньшего числа для отъединения от как можно большего – входит составной частью в структуру каждого меньшинства. Говоря об избранной публике на концерте изысканного музыканта, Малларме тонко заметил, что этот узкий круг своим присутствием демонстрировал отсутствие толпы.

В сущности, чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скопищ. По одному-единственному человеку можно определить, масса это или нет. Масса – всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью. Представим себе, что самый обычный человек, пытаясь мерить себя особой мерой – задаваясь вопросом, есть ли у него какое-то дарование, умение, достоинство, – убеждается, что нет никакого. Этот человек почувствует себя заурядностью, бездарностью, серостью. Но не «массой».

Обычно, говоря об «избранном меньшинстве», передергивают смысл этого выражения, притворно забывая, что избранные не те, кто кичливо ставит себя выше, но те, кто требует от себя больше, даже если требование к себе непосильно. И конечно, радикальней всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь таким, каков ни на есть, и не силясь перерасти себя.


С этой книгой читают
«Заводной апельсин» – литературный парадокс ХХ столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение malltshipalltshikov и kisok «надсатых», Энтони Бёрджесс создает роман, признанный классикой современной литературы.Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски н
Перед вами – книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы – в литературе, в кино, в театре.Что это – гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию сюрреализма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно.Важно одно – идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной «игре в бисер» по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играю
«Аэропорт» – роман-бестселлер Артура Хейли, вышедший в 1968 году. Вымышленный город, где находится крупнейший аэропорт, неожиданно накрывает снежный буран, поэтому все службы работают в экстренном режиме.На сотрудников аэропорта обрушивается одна проблема за другой, начиная от сгинувшей непонятно где машины с продуктами до страшной аварии на борту одного из самолетов. А ко всему прочему добавляются обострившиеся личные проблемы героев, их сложные
«Театр» – самый известный роман Сомерсета Моэма.Тонкая, едко-ироничная история блистательной, умной актрисы, отмечающей «кризис середины жизни» романом с красивым молодым «хищником»?«Ярмарка тщеславия» бурных двадцатых?Или – неподвластная времени увлекательнейшая книга, в которой каждый читатель находит что-то лично для себя?«Весь мир – театр, и люди в нем – актеры!»Так было – и так будет всегда!
«…Посмотрим правде в глаза: «Дон Кихот» – нечто двусмысленное. Все дифирамбы, пропетые в его честь, – не что иное, как мыльные пузыри. «Знатоки» «Дон Кихота» и так называемые «специалисты по Сервантесу» так и не смогли проникнуть в глубоко двусмысленную природу этого великого сочинения. А может быть, «Дон Кихот» только шутка? Тогда над чем же посмеялся Сервантес? В забытой Богом, бескрайней и безлюдной Ла Манче долговязая фигура Дон Кихота напоми
Как писал испанский философ, социолог и эссеист Хосе Ортега-и-Гассет, «от культуры в современном мире остался лишь легкий аромат, – уходящий и уже трудноуловимый». Цивилизация, основанная на потреблении и эгоистическом гедонизме, порождает деградацию общественных и культурных идеалов, вырождение искусства. В то же время Гассет пытается найти особую эстетику распада, которую он видит в модерне. Эту тему продолжает Морис Бланшо, французский писател
Ложь распоясалась, совесть совсем потеряла, претендует на «норму» в человеческом обществе. Во всех сферах жизнедеятельности человека активно пыталась выстроить свой виртуальный мир, основанный на сомнительных ценностях и ложных постулатах. Но времена меняются, поэтому Правда вновь укрепляет свои позиции. Басня для детей и взрослых, которая помогает в формировании нравственных качеств личности.
В книге показаны основы современных методов проектирования, создания и настройки социальных систем, их естественно-научная, экономическая и биологическая природа. Мы представим нашему читателю материал в новом ракурсе, соединяя факты друг с другом, словно кусочки пазла в узор, который называется «складность». Это новый уровень понимания гармонии законов Мироздания, который позволяет оперировать большей сложностью взаимосвязей в Природе и заново о
Как фильтровать льющийся отовсюду поток информации, который, как правило, не объективен и является психологическим восприятием тех, кто формирует Ваши установки…
В данной, предлагаемой мной, книге излагается странность мига творения настоящего мира.Мной утверждается, что сознание человека в настоящем.Как великий криминалист декодирует «отпечаток» вещи в излучении, сознание человека в настоящем формирует пространство.Пространство – это память о прошлом настоящего.Для каждого индивида сознание творит своё настоящее, прошлое и память.Как мыслимую «голограмму бытия».Которая и есть небытие. Также рассматривает
Древний Египет. Умирающий фараон. Вспоминая прошлое и размышляя о нем, он подводит черту под своей жизнью, понимая, что не только в своей семье, но и в империи он самый одинокий человек. Одиночество и стало расплатой за власть, ради которой он пролил кровь своих родных и близких. Страна пребывает в ожидании, что наконец-то избавится от жестокого тирана. Но… воля и характер этого человека оказываются сильнее смертельного ранения. Он выздоравливает
Это произошло в XV веке, когда шла самая долгая война в истории человечества. Тот, кто видел ее начало, уже не мог увидеть ее конец, ибо длилась она 115 лет. На этой войне выросло четыре поколения. В безжалостном европейском переделе земли и собственности – Франция была жертвой. К моменту описываемых событий как целостное и независимое государство она практически перестала существовать. Большая часть территорий была захвачена англичанами, а в бит
В мире вокруг происходит что-то зловещее. В лесах вокруг деревни «Сухое Озеро» объявились опасные козлоногие существа неизвестного происхождения. Пропадают люди, население мельчает, назревают конфликты на религиозной почве между оставшимися жителями, а староста-председатель уже не в силах совладать с нарастающим всеобщим безумием. Помощи из города или соседних посёлков нет который месяц, а все, кто добровольно покинул свои дома в попытках уйти ил
Инопланетянка с другой галактики, мечтающая пробудить свои чувства и очеловечиться, а так же восстановить свою цивилизацию, выбирает землянина, простого человека, которому терять нечего и он соглашается на выбор. Крутые перемены в их жизнях ведут к совместному исполнению задания. Её мечты почти сбываются. А он находит настоящую любовь в лице жены, инопланетного происхождения.