Меж земных далей и астральных пространств
Виктор Трифонович Слипенчук человек удивительный…
Он из тех, кого ещё интересует внутренний мир человека, его самоощущения. Такие качества русского писателя на сегодня большая редкость – новых инженеров человеческих душ больше интересуют внешние эффекты, мрачные фантазии или фантасмагории, пародирующие действительность. Такого «контента» хватает вокруг и без чтения книг. А вот классическое, добротное и профессиональное мастерство отображения на бумаге своей души и внутренней жизни своих героев, свойственное Виктору Трифоновичу, – требует особого внимания и прочтения. Оно даёт пользу не только уму, но и сердцу.
В то же время ему самому близок внутренний мир великих поэтов и писателей других эпох. Он нутром чувствует всю глубину личности Сергея Есенина и отвергает даже намеки на то, что лишь алкоголизм был источником его бурной поэтической фантазии. Как видно, лично зная, что на пьяную голову шедевра не создашь, он даже в каллиграфическом почерке великого поэта видит его чистоту. Видит, что его вдохновение возникало не после того, как он «с бандитами жарил спирт», а было с ним всегда. Это его и сожгло изнутри…
Когда разговариваешь с Виктором Трифоновичем о совершенно далёких от писательского труда вещах, не покидает ощущение, что он постоянно терзается какими-то своими внутренними переживаниями. Быть может, это – постоянный поиск удачной рифмы, перебор десятков вариантов заголовка нового стихотворения или эссе… В хорошем смысле слова – он ведёт двойную жизнь, когда писательская работа идёт параллельно с домашним бытом и мирской суетой. Нужно поговорить с женой, детьми или друзьями. Наконец, просто выспаться. Но душа писателя «свербит» даже во сне. Знаю это по себе – когда не могу заснуть, обдумываю свою передовицу в газете, которая должна выйти в завтрашнем номере, а ещё и не знаешь – о чём она будет.
У писателя этот процесс перерывов не имеет, в отличие от нас, журналистов. Быть может, от этого на его лице постоянно отражается некий внутренний интеллектуальный процесс, который должен быть выплеснут когда-то на страницы. Такая игра ума интересна не только на Родине. Его книги вышли и в Японии, и в Китае – тех странах, где интеллектуальная часть населения постоянно находится в поисках Истины.
Неслучайно любимый учёный Виктора Слипенчука – астроном Николай Козырев. Он дал миру уверенность в физической связи времён – прошлого-будущего и настоящего. Писателю остаётся лишь видеть это в своих ощущениях, толкать физические процессы силой воображения. И тем самым приближать фантастический мир будущего. С его новыми энергиями, с его всепоглощающей гармонией. А в то, что она грядёт и готовит свой приход в наш мир, он не сомневается. Надо лишь начать с того, чтобы привести в гармонию со временем окружающую нас природу и неодушевлённый мир – мыслей, чувств, моральных констант…
Писатель верит в это душой, но понимает, что наступит это время не скоро. Сегодня движущей силой общественных процессов является купля и продажа всего и всех. Но это лишь нижний изгиб волны синусоиды. Её подъем неизбежен. Как неизбежны были плач по товарищу Сталину после его смерти (в рассказе с аналогичными словами в заголовке) и последующая хрущёвская оттепель – со слезами счастья и избавления.
Впрочем, проза и поэзия Виктора Слипенчука – это не только отображение жизненного пути и его осмысление. Сегодня он внимательно изучает Всемирную паутину, её роль и становление, накопление всемирного интеллекта. Осмысливает ничтожность власть предержащих, тысячелетиями хранивших свои тайны, а сегодня оказавшихся голыми перед толпой благодаря загадочному появлению WikiLeaks.
Иногда в очерках Виктора Трифоновича сквозит недоумение и боль за то, что мы, русские, творим сами с собой. Кем мы стали в собственной стране и что нас ждёт? В очерке «Торт “негатив”», навеянном, похоже, событиями на Манежке в зимней Москве, чувствуется некая перекличка с одним из спорных философических писем Петра Чаадаева. Как известно, за нелестный анализ русских как нации его объявили сумасшедшим. Но почему сегодня, спустя более 150 лет, те же нотки недоумения по поводу нашего русского нутра выходят из-под пера современного писателя? Выходит, что-то и в самом деле не так в «датском королевстве» – причём довольно давно.
…Мысли, мысли, мысли… Они нанизываются одна на другую в произведениях Виктора Слипенчука, цепляются зубцом за зубец сообщающихся шестерёнок его мудрого повествования. За семь десятков лет прожитой им жизни в его памяти остались люди и стройки, работа и смех, любовь и счастье видеть живыми и здоровыми своих детей и внуков.
Всё это – события и люди – стали той питательной средой, откуда он черпает силы для новых сюжетов, стихотворений, эссе.
Но у Виктора Трифоновича есть, очевидно, и другое – чувство предвидения и возможность заглянуть в информационные, астральные пространства, где отражается будущее.
О том, какое оно, писатель напоминает нам постоянно: оно прекрасно!
Миссия человека – утверждение гармонии
>Интервью Виктора Слипенчука газете «Вечерняя Москва»
Мне суть вещей открылась неожиданно
И стала частью моего сознания.
Под микроскопом в капельке обыденной
Вдруг отразились свойства мироздания.
1. – ВИКТОР Трифонович, многим кажется, что у писателя безоблачная жизнь, нет начальников, свободный график работы. Так ли это?
– Да, это так. Нет начальников, свободный график работы. Но то, что жизнь его безоблачна, так это вряд ли. И прежде всего потому, что суть работы, если ты пишешь повесть или роман, требует и графика, и начальника. На улице весна, солнце пригрело, на деревьях листочки проклюнулись, птички поют, а в твоей повести или романе – зимняя стужа, буран, позёмка.
Ежедневным трудом поддерживается необходимый настрой, аура, в которой пребываешь и которая незримо переливается в твоё произведение. Сколько раз бывало, читаешь чей-нибудь роман или повесть и вдруг чувствуешь – автор любит поесть. В произведении нет ни слова о еде, а ощущение присутствует. Иногда это на пользу произведению, но чаще во вред. Автор прервался и помимо воли привнёс в произведение свою ненужную самость.
Чем больше, и не отрываясь, работаешь, тем легче сохранять в себе то особое необходимое состояние души, которое соответствует произведению, – с ним легче писать. И для этого нужен и график, и начальник. И хорошо, если ты их сам установил. Такой вот – волевой, непробиваемый человек. Жена просит в магазин сходить, детей из садика забрать, а ты весь из себя – писатель. Не могу! Я – в ауре, в особом настрое, не трогайте меня! Раза два ещё сойдёт с рук, а на третий – придётся идти.
