Ну, вот я снова дома, снова в Москве, родной Москве, по которой скучал в этой долбанной Америке, век бы её не видеть, так думал я, спускаясь с трапа самолёта, если бы не отец, я из Москвы никогда не уехал бы.
Это он настоял, чтобы я учился за границей, ну, как же, золотой мальчик должен получить престижное образование, а чем Москва хуже? Тем более, если у тебя денег, как у дурака фантиков.
Уезжал я, тогда из Москвы, с тяжёлым сердцем, не хотелось. Думал, не закончится год, но всё проходит, и раза два за этот год был дома, куролесил с друзьями, клубы, девчонки, ну и конечно работа у отца. Он владелец гостиниц, и не только в Москве.
Всё лето, перед четвёртым курсом проторчал в его офисе, помогал как мог, учёба началась и я снова за океан отправился. Но, отучившись месяц, вдруг осознал-всё, не могу я тут больше, не привыкну к чужой земле, от слова никак, Сколько можно мучить себя? Странно, многие мои хорошие знакомые, оттуда в Москву не хотят, а я из Москвы не хочу уезжать. Я люблю свою столицу. Вырос в ней, это мой родной город.
Снова перевёлся в свой родной универ, на четвёртый курс, снова однокурсников-друзей встречу, эх, хороша жизнь. Что бы там не говорили, а дома лучше и в учебных заведениях наших лучше
Телефон вибрирует.
– Да, бать, прилетел- Отец звонит, переживает, а голос обиженный, не смирится никак, что ослушался его, но ведь у меня и свои мозги есть, не мальчик уже.– Приветствую тебя в аэропорту Домодедово.
– Ты к нам сейчас?– Как же, к вам, что я там у вас не видел, Машу твою, это мачеха, сам на неё смотри, мне на неё как то, фиолетово. – Ты посмотри, приветствует он.– Проворчал отец. Я засмеялся.
– Нет, к себе на квартиру, что я там у вас не видел.– Отец купил квартиру мне два года назад, зачем я мимо неё проеду. Приеду, сразу в душ, а потом придавлю диван, устал очень. – К себе, бать, к себе, жильё ждёт своего хозяина.
– Ну, смотри сам, а то Лида ждёт тебя, покормить хочет- Я улыбнулся, тётя Лида, незаменимая наша работница, любит меня как родного сына. Я её тоже.
– Спасибо ей, бать, на днях загляну, тогда и поем её стряпню.– Тётю Лиду нельзя обижать, тётя Лида святой человек.– Привет передавай и Марии Васильевне, и тёте Лиде.
–Ну, бывай.– Отец, занятой человек, всё у него по правилам, всё по графику и по плану, ну, бизнесом кто занимается, все такие.
–Пока.– Я отключился. Вдохнул полную грудь родного воздуха, и двинул к автомобильной стоянке. Колька, друг, за мной сейчас приедет.
Около меня просигналила машина, вот он друг незаменимый, всегда поможет. Всегда рядом, всегда поддержит.
– Привет, дружище, давно не виделись.– Мы крепко обнялись. – Ник, ещё месяца не прошло, а я по тебе ужасно соскучился.
Я соскучился так что задушу сейчас Ника в объятиях.
– Привет Эд, ты, вроде, выше стал, на американских харчах отъелся. Знаешь, я тоже, частенько забавы наши вспоминаю.– Мы, глядя друг на друга, засмеялись.
– Ну ты скажешь, тоже, отъелся.– Я сгрёб его в охапку. Ничего, он тоже тяжеловат, любимая девушка откормила, наверное. Есть кому, это хорошо. Это по житейски мудро.
– Ого, и мышцы накачал- Смеётся Колька.– Как настоящий боксёр.
– А что там мне ещё оставалось делать, скучал Колька, знал бы ты, как.– Сказал я отпуская его.– В тренажёрке только и спасался, смотреть не мог, ни на что, больше. В голове одна мысль-домой. А ты поправился вроде.
– Учиться с нами будешь? Да-а, отстал от нас немного, октябрь уже, что то ты припозднился. А что поправился, это Алискина заслуга. Она меня кормит.
Мы засмеялись. Колька сел за руль, я рядом. Ох, как я ждал этого.
– Нагоню, ты же меня знаешь, да и нет ещё таких зачётов, которые бы за деньги не покупались.– Ответил я.– И экзаменов тоже, и курсовых. Ты лучше скажи, много первокурсниц красивых приехали учиться?
– Ну-у, есть, так то, но, ты же знаешь, у меня Алиса, я на других не смотрю.
Ну уж, как же, не смотрит он, чтобы Ник, да красавиц не заметил, тут никакая Алиса не помеха. С Алисой они давно знакомы, вернее мы все знакомы, а любовь у них, в августе этого года, прямо-таки, вспыхнула и серьёзно. И, как я понимаю, навсегда.
– Да, ты у нас верный, примерный, молодец, но всё же, некоторых увидел, а?– Засмеялся я, а сам удивился, неужели Ник влюбиться смог, он же всегда говорил, что любовь-детские сказки. Чудеса.
– Сиди, пристегнись, поедем, хватит зубоскалить.– Колька включил мотор, я уже и так сижу рядом, и приглашать не надо. Покатили.– Вот, как сам втрескаешься, тогда поговорим. За сердце, какая-нибудь ухватится, не вырвешь, с ума по ней сходить будешь. Поверь влюблённому "джигиту".
Джигит. Я посмотрел на друга недоумённо. Нет. Такого со мной не случится, я из другого теста. Что такое любовь, мне неизвестно.
– К родителям едешь, или?– Спросил Колька, выруливая на трассу. Господи-и-и и дороги родные и домА, и я- дОма.
– Нет, в свою квартиру.– Сказал я устало, перелёт утомил.– Отдохнуть надо, устал в дороге. Отоспаться на своей постели, Выпить родной воды и съесть московский калач.
– Эд, да ты рмантик! Или как там называется? Ностальгируешь.– Заржал Ник.
– Ещё как ностальгирую. По русски, тоскую и скучаю.
Мы ехали их аэропорта, я не нарушал молчание, чтобы не пропустить ни один кустик, по дороге, ни одну машину… в Москве… ни один дом.
***
– Ну, садись друг, американского алкоголя отведаем, закусим, американской колбасой.– Пригласил я Кольку за стол.
Колька закатил глаза. Выпить мы оба никогда против не бываем, но вот тут осечка вышла.
– Я за рулём, какое отведаем, мне к Алиске надо, звонила уже, где пропал, друга говорю встречаю.
Колька, друг, совсем обабился, подкаблучником стал. А может это и неплохо? Это я подумал, а вслух сказал другое.
– А, ну если к Алисе, святое дело, может, хотя бы чай?– Предложил я, ну не прилично отпускать человека, не угостив. Я же гостеприимный хозяин.
– Не могу, Эд, правда тороплюсь, давай. Пока.
Ударили по рукам и разошлись, как говорится. Эх-х, пусть едет, там, любимая девушка ждёт. Там интерес у человека.
Наконец-то я дома, принял душ, есть не хотелось, прилёг на диван, и… Провалился. Проснулся, за окном темно, на часах, два часа ночи, ничего себе, двенадцать часов диван давил.
Посмотрел пропущенные звонки, Валя, пять раз звонила, подруга моя, правда, давняя, я же ей и звонить и приходить ко мне запретил, после того случая, не уймётся всё никак. В Америку за мной ехать собиралась, Макар Захарович не пустил, отец её. И правильно сделал, тут достала, ещё бы там мне проходу не давала.
Правильно. Правильно сделал. Пусть здесь учится.
Запретить то, запретил я ей приходить ко мне, только что её удержит? Она как будто и не слышала. А, разозлился я, тогда, на неё страшно, я ей, даже, смотреть на меня запретил, уж она и прощения просила, и плакала. А что у меня, его, прощения то, просить? Проси у той, кого чуть на тот свет не отправила, из-за дури своей. Случилось это, четыре года назад.
