– Ты, Алексей, конечно, великий долбонос, если не сказать больше. Вызвать ревность у эльфийской женщины! Нужно было совершить нечто совершенно невообразимое. И у тебя получилось! Ты это сделал, браво! – Элронд в сердцах высказывал свое мнение обо мне мне же. Я сидел, уперев взгляд в пол, и чувствовал себя глубоко виноватым.
– Нет, ну надо же, умудрился притащить ко мне в дом беременную женщину! И именно тогда, когда у меня в доме беременная от тебя же дочка! Ну вот скажи, зачем ты ее сюда потащил?
– Ну, я это, не мог ее там оставить.
– А сюда ты ее зачем потащил? Что у себя-то, в Родном, не оставил?
– Да мы сначала пришли туда, но она когда машины увидела, ей плохо стало. Сказала: веди меня к остальным назад или убей на месте. Ну не могу я ее ни туда, ни убить.
– И ты решил, что дом Элронда – это лучшее для нее место во всех измерениях?
Мне было жутко и тяжело. Еще и Элронд тут строил из себя святого, отчитывая меня по полной программе. А куда мне было деваться? Когда мы вытащили всех старух в соседнее измерение, Фартин отправил меня к дому Сафия и сказал забрать Лейлу с собой. Я, в общем, и хотел ее забрать. Мы дошли до Родного и выскочили прямо рядом с шоссе, по которому неслись автомобили. И тут у Лейлы случился нервный приступ. Я не придумал ничего лучшего, чем перетащить ее в Радужное и дойти до дома Элронда.
Он поначалу принял нас радушно, но через пару дней из Техно вернулась Элиза. И тут вдруг выяснилось, что она беременна. Беременность у эльфийских женщин длится дольше, чем у человеческих. Можно было сказать, что у Лейлы и Элизы почти одинаковые сроки. Но это все мелочи. Почему-то Элизу зацепил тот факт, что я уже с другой женщиной и, более того, она тоже ждет от меня ребенка. О беременности Элизы я узнал в первые пять минут после ее появления. Она влетела, вся счастливая и белокурая, обняла меня и прощебетала:
– Я решила родить полуэльфика от тебя, Алексей!
Не верить я ей не мог. Я уже был наслышан от Элронда, что у эльфов женщина сама решает, когда и от кого ей рожать. И это было одной из причин крайне редких случаев рождения детей у них. И в тот момент, когда Элиза сообщает мне свою новость, она видит Лейлу, которая сидит за моей спиной на кровати. И видит не только ее, но и ее «положение» тоже.
– Это кто? – спросила Элиза требовательно, показывая пальцем на Лейлу.
Да кто она такая? Какое она имеет право задавать мне такие вопросы? Она-то вообще спала с кем хотела и как хотела. И разрешения у меня на это не спрашивала ни разу. И, собрав все свое мужество, набрав полную грудь воздуха для резкого высказывания, я проблеял слабым голоском:
– Это Лейла, моя жена.
Сказал и понял, насколько жалко я это произнес. Я оправдывался. Хотел нападать, а на самом деле оправдывался.
– Жена?! Она что, ждет от тебя ребенка?
– Да.
Лейла ничего не ответила. Только по ее волосам, стремительно меняющим цвет и форму, я понял, как меняется ее настроение. Я был возмущен, подавлен, расстроен. Она молча повернулась и ушла из комнаты. Во мне горел огонь, и я даже не понимал, как его погасить. От прикосновения Элизы во мне вспыхнуло немного забытое электричество. И в то же время со мной была Лейла, которая, кстати, тоже решила добавить масла в огонь под котлом, что уже вовсю закипал у меня внутри.
– А это кто, Алеша? – прозвучал вопрос Лейлы.
– Дочь Элронда, Элиза.
– А почему она тебя поцеловала и обняла?
– Мы… как бы… были вместе до того, как я познакомился с тобой.
– Ты ее бросил?
– Не совсем. Мне пришлось уйти из того мира, где она осталась.
– Ты бросил ее беременную?
– Нет, она не была тогда беременна. Мы расстались уже почти год назад. И, вообще, она эльфийка! У них нет такого понятия, как взаимоотношения между мужчиной и женщиной. То, что она беременна от меня, я только что узнал. А спала она со всеми мужчинами, которые ее в тот момент окружали.
– Это не имеет значения, она все равно женщина, и она любит тебя. Ты обидел ее!
– Лейла, давай не будем, и так тошно.
Но Лейла и не думала останавливаться. Она выносила мне мозг и делала это весьма качественно. Не понимаю, как это получается у женщин. Ведь она воспитана в мире, где женщины живут отдельно от мужчин. У нее не было ни примера, ни практики в этом. Видимо, это умение женщин – выносить мозг – прошито у них в ДНК во всех мирах и вселенных. Еще и Элронд добавлял мне ощущений. Он ворчал на меня, как настоящий старый дед.
– Нет, как ты смог? Ведь нужно было постараться, чтобы эльфийка ревновала! Это ведь действительно природный талант, Алексей! Это ведь мало кому удавалось в целой вселенной! Да во всех вселенных! Она решила родить тебе ребенка, а ты сразу притащил человеческую женщину, да еще беременную от тебя. Ты понимаешь, что ударил ее в самое в больное – в самолюбие? Все эльфийские женщины свято верят, что привязывают человеческих мужчин одним прикосновением и делают из них пожизненных рабов. Но ты не просто ей доказал, что это не так, ты нагло макнул ее в ее гордость!
– Она же руководила толпой, которая хотела поднять меня на вилы! Что я должен был делать после этого? Хранить ей верность?
– Да что толку от твоей верности? Ты что, думаешь, вы с Элизой когда-нибудь могли бы зажить семьей? – слова Элронда звучали с вызовом, и мне было от них очень неприятно. А когда мне неприятно, я начинаю выпендриваться.
– А почему бы и нет? Если она была ко мне неравнодушна, то почему она не могла мне про это сказать?
– А ты понимаешь, что она старше тебя в двести раз?
– Подумаешь!
Тут Элронд тяжело вздохнул и уже существенно мягче произнес:
– Вы, люди, удивительные существа. Когда Первый вас сотворил, я был уверен, что он ошибся, не рассчитал и уничтожит вас уже через триста лет. Когда из вас начали выходить творцы, мне показалось, что я понял его замысел. Но каждые пятьдесят лет я меняю свое мнение в желании то помогать вам, то уничтожить вас. Не перестаю вам удивляться, несмотря на то, что удивить вы меня не можете в своей предсказуемости. И все равно ты меня удивил!
Элронд, как всегда, говорил так, что хотелось задушить его голыми руками. Вот так просто взять и задушить! Чтобы он больше не исторгал никаких звуков! Тем более с таким спокойствием, демонстрируя полное пренебрежение человечеством в целом и мной в частности. Каждый раз он доводил меня до истерии и тут же поражал до глубины души. Я любил Элронда и уважал ровно так же, как ненавидел и презирал. Тем не менее это я пришел в его дом, вот уже в третий раз, а не он в мой. Поэтому я обязан был его слушать и внимать. А он понимал, что бежать мне отсюда некуда, и продолжал свои нравоучения. Во мне же все кипело и протестовало, поэтому я спорил.
