– Гляди, вот это похоже на корону! – Иринка показала рукой на большое белое облако.
– Ага, а это на лошадь. – Сейчас же подхватил Павлик. – А вон, смотри – как будто башня замка!
– Где? – Девочка подвинулась ближе, и их головы соприкоснулись. – Я не вижу замка.
– Ну это не замок… Просто башня. – Пашкины уши запылали, а место, которым он касался Иринкиной головы, вдруг начало жечь и покалывать. Мальчик поднял руку перед собой и стал пальцем показывать:
– Во-о-он на то облако смотри – видишь? Вот окно, вот крыша…
– А-а-а, да… Ты пальцы убери, а то так ничего не видно – она схватила его за руку и положила на землю, но так и не отпустила.-А давай я буду принцессой, а ты будешь рыцарем на коне и в блестящих доспехах. Я буду сидеть в башне, а ты меня спасешь.
– Спасу? От кого? – удивился Павел.
– Ну я не зна-а-аю…– протянула Иринка. – От злого волшебника. Ну или от дракона.
– Драконов не бывает, это же все сказки. – забубнил он.
– Ну и что, пусть не бывает!.. – она засмеялась и легонько сжала его кисть своими маленькими пальчиками. – Просто представь – я принцесса, а ты мой рыцарь! Ты едешь на во-о-от этой лошади, спасать меня во-о-от от того дракона. А я сижу в его воздушном замке, во-о-он в той высокой башне, смотрю за вашей битвой из окна и машу тебе платочком. Видишь?
– Мм… Ну… Вижу. – Паша покраснел еще сильнее и нахмурился. – Только какой из меня рыцарь. Я простой раб божий. Я не могу никого убивать – это грех.
– А ты его не убивай! Ты его просто прогони! Ну, пожа-а-алуйста, мне так хочется, чтобы у меня был рыцарь, который всегда спасет, если попаду в беду. – Она сильнее сжала его руку.-Ты же не сможешь отказаться, если тебя просит прекрасная принцесса?
– Хорошо, если меня просит прекрасная принцесса – я буду рыцарем!
– И всегда меня спасешь?
– Всегда!
– От любой беды?
– От любой!
***
– «Пашка-промокашка! Пашка-чебурашка!» – Деревенские ребятишки сразу начинали кричать и тыкать пальцами, завидев идущего по улице Павлика. Но, мальчик давно уже к этому привык.
– Они же просто дети. Сами не ведают, что творят. – говорила ему мама. – Бог простил, и ты прости.
И Павлик прощал. Он всем всё прощал, иначе не мог – господь так велел.
Отца мальчик не помнил – его засыпало зерном на местном зернохранилище, когда Павлику было всего 3 года. Смерть мужа подкосила здоровье Татьяны, уложив в постель на многие месяцы. Все это время им помогала бабка Дуся – жена местного батюшки. Она приглядывала за маленьким Павликом и ухаживала за его больной мамой. Наверное, только благодаря ей их жизнь и поменялась – Татьяна решила не возвращаться на птицефабрику, Павлика крестили и мать с сыном стали жить по законам божьим. Вместе они помогали батюшке присматривать за деревенской церквушкой – мама убиралась, а Пашка был по хозяйственной части – копал огород, рубил дрова, и любую другую работу по дому, требующую мужских рук. Так они и жили в своем тихом мирке, на окраине деревни.
Единственным другом Павлика был пес Бабай – сидевший на цепи во дворе. Он был жутко злой и никого к себе не подпускал, только Павлика и его маму. Даже на бабку Дусю рычал, когда она приходила к ним в дом, но почему-то никогда на нее не лаял. С цепи его не спускали, наверное, боялись, что он может загрызть кого-нибудь из деревенских детишек, которые иногда приходили его подразнить. Поэтому Павлик просто любил сидеть, облокотившись спиной на собачью будку, обнимая Бабая и думать о том, как же странно устроил Господь этот мир.
Раньше, когда Павлик был совсем маленьким, дети часто его обижали. Они кидались яблоками, ставили подножки, толкали и громко смеялись, когда мальчик падал. А еще всячески его обзывали, придумывая разные обидные прозвища. Именно поэтому он перестал ходить в областную школу, и бабка Дуся учила его на дому. Только для деревенских детишек он так и остался изгоем.
Зато Павлик подружился с природой – настоящим миром божьим, и проводил почти все свободное время в лесу. С годами он выучил все тропинки и лужайки, знал самые грибные и ягодные места, умел различать птиц по пению и разбирался в следах зверей.
Вот только поделиться этим было не с кем и Пашка пересказывал всё псу Бабаю – как встретил молодого – пугливого лиса; что старую березу повалило ветром; а в кустах жимолости, на опушке леса – «ястребиные славки» свили маленькое гнездо. Бабай внимательно слушал, положив голову на его живот и изредка поднимая ухо, отвлекаясь на какой-нибудь посторонний шум.
***
– Па-а-авлик! Сынок!.. -Позвала через окно мама. – Ходь сюда.
– Чего такое, мам? – Пашка поставил тяпку к стене сарая.
– Я хочу пирогов испечь, да муки совсем мало. Сбе́гай, сынок, купи два кило. – Мать протянула деньги с авоськой. – А я твои любимые испеку – с творогом.
– Хорошо. Сейчас сбе́гаю, только умоюсь.
– Давай сынок, да смотри аккуратнее – деньги не потеряй. В карман лучше не клади – в руке неси.
– Ма-а-ам, мне уже четырнадцать, а не десять. – засопел Пашка.
– Я знаю, мой хороший, знаю. – Улыбнулась мать. – Ты у меня совсем взрослый… Ну, беги давай. Два кило – не забудь!
– Да помню я! – Донеслось уже из-за калитки.
Возле старенького домика, на краю улицы, на котором висела пестрая вывеска «Продукты», Пашка увидел мотоцикл местного тракториста дяди Игоря. Это был красавец «Урал» – мечта любого деревенского мальчишки. Игорь получил его в подарок от колхоза, лет пятнадцать назад – как ударник соц. труда. Несмотря на возраст, мотоцикл выглядел как новенький – огромный, блестящий, с люлькой на правом боку. Сейчас, в этой коляске восседала какая-то девчонка, лет девяти – десяти на вид. Её белесые волосы были заплетены в косу, но от быстрой езды они выбились и смешно топорщились в разные стороны, отчего она была похожа на одуванчик. Девчушка весело что-то напевала и морщила нос, жмурясь от солнечных лучей. Пашка опустил голову и молча проскользнул в распахнутые двери магазина.
– А ты к нам насовсем, али погостить? – продавщица Алка в открытую строила глазки какому-то парню. Он стоял спиной к Пашке, и его лица не было видно, но по одежде сразу было заметно, что он не местный.
– Погостить. – по голосу парню было лет двадцать. – Зато на всё лето!
Видимо, он ей подмигнул, потому что Алка хихикнула и засмущавшись потупила глаза. Парень взял две бутылки пива и мороженое, разворачиваясь на выход, он столкнулся с Павликом.
– Ох, блин! Ты б под ногами не путался, а то раздавлю еще! – Цыкнул он на Пашку, и весело добавил на весь магазин: – Аривидерчи!
– Всего хорошего, приходите еще! – заливалась соловьем Алка, затем хмуро к Пашке: – а тебе чего?
– Муки. – Неожиданно мяукнул Павлик, но тут же откашлялся и добавил. – Два кило.
