Осенняя история
Моя мать – параноик. Так было долгие годы. Вернее сказать, я её такой считала долгие годы. Но неделю назад все изменилось.
Наступила осень. Мать не любила осень. Времена года, когда было холодно, она терпеть не могла. Но всегда учила нас быть благодарными Богу и за холод. Ведь всё познаётся в сравнении, говорила она.
Эта осень выдалась тёплой, лишь изредка дул холодный ветер, напоминавший о завершении яркого, знойного лета. Иногда наступали дождливые деньки. Осенний дождь совсем не похож на буйный, но недолгий летний. Нет. Осенью льёт унылый моросящий дождь, с холодными мерзкими капельками и сыростью, пробирающей до костей.
Если честно, я тоже не люблю холод и сырость, но из вредности, только лишь чтобы противопоставить себя матери во всём, я убедила всех и даже себя, что мне больше по душе мороз, снег и дождь. Вот только это не так.
Сейчас мне очень жаль, что ей пришлось умереть осенью. Думаю, мама хотела, чтобы это случилось в жаркий солнечный летний день, под голубым чистым небом, слушая пенье суетливых птичек.
Но не нам решать, когда это случится. Всё в руках Бога, любила повторять моя мать.
Мне очень холодно. Капли дождя скрывают на моих щеках слёзы. Это хорошо. Я должна быть сильной ради брата. Мама всегда нас этому учила, с малых лет. А если мы забывали друг о друге и отдавали предпочтение друзьям, она тут же нам напоминала, кто должен быть нам дороже и ближе всех остальных. Это я тоже осознаю только сейчас. Я должна это помнить, ведь больше некому подсказать нам правильный выбор.
Мы укрылись в лесу. Листья ещё не все опали. На кустарниках много спелых ягод. Есть где спрятаться и чем питаться. Жалко только, что костёр не разведёшь – нас тут же обнаружат.
Братец обнял меня, чтобы согреть, и задремал. Мы долго бежали, шесть дней, и совсем выбились из сил. Хотя, думаю, ещё пару дней пути в глубь леса, к горам – и мы оторвёмся от преследования. Главное, не сбиться с пути и не пройти слишком близко к населённым пунктам.
Я тоже обняла брата за талию. Бедный мой младший братец. Он вырос за последний год выше меня, но в душе ещё совсем мальчишка.
Чтобы не заснуть, я проверила ещё разок наш план. Так себе план, но другого нет. Мать с отцом отправили нас этой дорогой. Ещё неделю назад я пошла бы в точно противоположном направлении, но не сейчас. Ведь это не мать была сумасшедшей, а мы были слепцами. Если бы не моё упрямство, вся наша семья была бы в сборе.
Не буду думать об этом! Нельзя раскисать. Нам нужно выжить! Так хотели родители. Значит, так я и поступлю. Я сделаю всё, чтобы спасти брата и позаботиться о нем. Уверена, он поступит так же по отношению ко мне.
А началось всё с браслета. Знаете, который измеряет ваш пульс и количество пройденных шагов. Папа купил матери и себе такие. И они ими пользовались. Там было ещё много функций: например, часы, можно было смотреть прогноз погоды, слушать музыку, просматривать сообщения, приходящие на телефон. Вроде бы всё безобидно. Да ведь так и было – безобидно и даже полезно. Девайс для тех, кто озабочен своим здоровьем. Только вот время шло, и через год команда гениальных ученых придумала, как такую штуковину вживлять в руку. Куча плюсов – никаких неудобных браслетов, полностью водонепроницаемый. Заряжать аккумулятор нужно лишь раз в месяц по полчаса специальным зарядником, который крепится на руку всего-то на тридцать минут и подзаряжает устройство. Функций туда добавили немерено, и с каждым обновлением их становилось всё больше. Практический все ваши физические параметры можно было считать специальным сканером, и не нужно сдавать анализы и ходить на диагностические процедуры. Плюс вскоре появились специальные проецируемые 3D-дисплеи, позволяющие весь функционал со смартфона перенести к вам на запястье. Никаких бьющихся, теряющихся телефонов. Ничего, что занимает руки и сумки.
Весь мир ахнул.
Весь мир испугался.
Были те, кто выступал категорически против. Дискуссии по поводу вхождения в массы этого устройства велись не переставая. Интернет просто взвивался. Более обсуждаемой новости ещё мир не знал.
Но постепенно количество людей, вжививших себе «Новос», увеличивалось. Цена на устройство падала. Появились аналоги.
Некоторые, кто пренебрегали качеством в пользу выгодной цены, оставались без руки.
Ситуация, конечно, вызвала в обществе сильный резонанс. Но итогом стало то, что мы с братом – одни из очень немногих, кто сохранил способность ясно мыслить и самостоятельно принимать решения.
Когда я родилась, мне поставили диагноз – врождённая катаракта. В пять лет меня прооперировали и заменили хрусталик на искусственный. Однако зрение больного глаза так и осталось около тридцати процентов. Мама заставляла меня несколько лет заклеивать здоровый глаз, чтобы другой «учился» видеть. Они с отцом делали всё ради того, чтобы я могла видеть мир ясно и во всей красе. Однако в пять лет это трудно понять. Я обижалась, я сопротивлялась, но меня лечили против моей воли, иногда даже силой. Отказываясь принимать родительскую заботу, я бунтовала. По-своему, по-детски, огорчая мать, вредя себе, я сопротивлялась. Дошло до того, что я начала противиться всему, что исходит от матери.
На фоне трудностей с моим зрением мама ограждала нас с братом от всего, что могло бы усугубить проблему – телевизор только с большого расстояния, планшет только дважды в день по 15 минут, никаких телефонов. Нам с братом купили только наручные часы, на которые нельзя было закачать ни музыку, ни игры. В них были лишь сами часы и возможность позвонить.
Со временем запреты стали жёстче. Мы не хотели читать книги, смотреть длинные скучные или слишком эмоциональные или же страшные фильмы. Полнометражные мультики нам тоже перестали нравиться. Пришла эра видеороликов, снятых бесчисленными блогерами. Мать всё шумела: «Выключайте эту дрянь, от неё мозги слипаются! Вы уже совсем безобразно стали разговаривать! Ещё пара таких словечек – и телевизора больше не увидите!»
За любой проступок нас лишали планшетов. Мама цеплялась за любую возможность уменьшить влияние на нас Интернета и старалась защитить наши глаза от мониторов и экранов различной техники.
Отец её взглядов не разделял, иногда они спорили по этому поводу, но он почти всегда вставал на её сторону.
Так было до последнего. Лишь в самом конце он понял, что не зря, скрипя зубами, соглашался с ней.
Ещё до того, как мир сошёл с ума из-за новых технологий интеграции компьютеров в человеческое тело, наша семья была, можно сказать, насильно перевезена из большого прогрессивного города в глухую деревню. Этого не хотел никто. И больше всего отец. Он присоединился к нам через несколько месяцев после нашего отъезда. Я знаю, мама боялась, что он так и не приедет, но стойко держалась за необходимость данной меры.
