С самого утра в общежитии было на удивление тихо. Почти все студенты отправились на зимнюю спартакиаду, которая удачно разбавляла череду утомительных новогодних застолий. Одни действительно хотели помериться силами в игровых видах спорта со сверстниками из других университетов. Многие знали (а кто не знал, наверняка догадывались), что баскетбол – это лучшая игра с мячом, и хотели быть похожим на Леброна, Коби или Майкла. Другие рассчитывали продемонстрировать рельефную мускулатуру в армрестлинге и перетягивании каната, чтобы произвести впечатление на симпатичных девушек из группы поддержки. Третьи хотели непременно показать свою точность и координацию в соревнованиях по дартсу и бадминтону и прервать уже, наконец, многолетнее чемпионство китайских товарищей. Большинство же студентов решили просто проветрится за компанию, чтобы не сидеть ещё один день в интернете, а поддержать своих более спортивных друзей.
Соревнования вызвали в общежитии довольно неожиданный побочный эффект. Охранник на входе, многочисленные горничные, комендант и даже плотник со слесарем находились в явно приподнятом настроении. Кто-то из персонала время от времени с нескрываемым удовольствием прогуливался по безлюдным коридорам и холлам, заглядывал в пустующие кухни и душевые, весело щёлкал выключателями в покинутых всеми прачечных. Сомнений не оставалось – благодаря спартакиаде у сотрудников общежития посреди недели выдался ещё один выходной, что не могло не радовать.
– Так работать можно, – усмехнулся пожилой охранник в камуфляже, откладывая кроссворд и с удовольствием потягиваясь в кресле.
– А то, – поддержал приятный разговор обычно молчаливый плотник. – Студентов нет – мебель цела, а как появятся, так сразу всё и начнётся по полной программе, – он сделал кислое лицо и продолжил ужасно нудным голосом: – То замок у них не закрывается, то дверь скрипит, то ручка оторвалась, то стул качается…
– То вода из крана капает, – закончил фразу подошедший слесарь. – Причём у всех сразу. При этом ещё удивляются, почему горячая вода не сразу начинает идти, когда вентиль открываешь. Да потому что зима, вот она и остывает в трубах. Неужели не понятно! Вроде их там учат чему-то, а толку всё равно ноль. Не хотят головой думать, и всё тут. Уткнутся в свои телефоны и сидят так день и ночь.
– Не тому их учат, – авторитетно заявил охранник. – Ну, какие из них будут врачи, если они даже электронный пропуск и студенческий билет умудряются забыть. Вот будет такой хирург тебя оперировать, задумается о чём-нибудь своём, да и оставит в животе тампон или, не дай Бог, ножницы. Тоже потом, наверное, скажет, что это в последний раз – простите, пожалуйста.
– Точно, – подтвердил плотник. – Причём для пациента это и впрямь может быть последний раз. Таким макаром и для моих коллег работа найдётся.
– Типун тебе на язык, – возразила молодая горничная в накрахмаленном фартуке. – Лучше бы стол на кухне починил, чем всякую ерунду к вечеру вспоминать.
– Ладно, сейчас схожу за инструментами, – неожиданно легко согласился плотник и в самом деле поднялся с дивана. – Заодно посмотрю, что там делается, а то кто-то подозрительно гремит посудой.
* * *
Рахул поднял с пола упавшую тяжёлую крышку от кастрюли. Поморщившись от жуткого звона в ушах, он огляделся по сторонам, ожидая увидеть в дверях кухни горничную, охранника или сразу коменданта. Обычно кто-то из них моментально прибегал на такой сильный шум и кричал настолько громко, что барабанные перепонки едва выдерживали натиск. Однако на этот раз всё обошлось. Рахул глотнул воды из стакана и с удовольствием заметил, что звон в ушах практически исчез. Тем не менее, этот грохот наверняка слышали на этаже, и появление надзирателей в кружевных фартуках или камуфляже никто не отменял. Следовало поторопиться и при этом быть предельно аккуратным.
Наученный горьким опытом с упавшей крышкой Рахул бесшумно поставил кастрюлю на плиту. Он ещё раз полюбовался своей любимой посудой для приготовления пищи. Матовая чугунная поверхность слегка поблёскивала в тусклом свете единственной лампочки, спрятавшейся высоко на потолке. Небольшие плоские выступы по бокам служили ручками, за которые было очень удобно держаться. В этой суровой продукции советской металлургии не было ничего лишнего. Однако свою функцию этот предмет выполнял намного лучше современных аналогов. Именно так говорил доктор Суреш, который получил диплом врача в прошлом году и на память оставил эту кастрюлю своему другу.
Рахул взял со стола принесённую с собой упаковку крупы. Он до сих пор не мог понять, почему все русские называют обычный чёрный рис странным словом «гречка». В родной Индии её не обрабатывают и не обжаривают. Потому и цвет у зерна бледно-зелёный, а не коричневый, как здесь. Зато его можно жевать просто так. Сами греки эту крупу не едят и называют её не иначе, как турецкое зерно. Даже интересно, а турки в курсе? Но вот немцы и тут отличились, потому что называют это растение языческим зерном – мол, есть такое могут только нехристи. Ну, да ладно. Пусть и дальше гордятся своей исключительностью. Названий у чёрного риса действительно много, но это же не повод оставаться без ужина.
Рахул вскрыл упаковку и начал отмерять крупу. Всего пять стаканов. Этого должно хватить на четверых студентов (плюс он сам), которые скоро вернутся дико голодные после соревнований. Теперь нужно было промыть эти коричневые зёрна, а потом тщательно слить воду. Её придётся тоже отмерить, чтобы точно соблюсти пропорции. На такое количество чёрного риса нужно вдвое больше воды. Ни больше, ни меньше. Рахул открыл кран и стал тем же стаканом отмерять воду в чайник. После этого пришлось метнуться от раковины к плите, чтобы через несколько минут получить необходимый кипяток. Когда бурлящая вода покрыла крупу и окутала её густым паром, под кастрюлей зажёгся газ. Своими большими лепестками он окружил почерневшее от времени массивное днище. Тяжёлая крышка встала на своё законное место, закрыв от посторонних глаз содержимое кастрюли.
Пять минут огонь должен быть сильным, чтобы вода быстро нагрелась. Не успел Рахул выбросить пустую упаковку, присесть на стул и немного отдохнуть, как отведённое время пролетело. Затем он убавил газ, и голубой цветок сразу уменьшился до средних размеров. Ещё десять минут. За это время можно успеть приготовить основное блюдо. Пачка молочных сосисок была немедленно вскрыта, а её содержимое тут же отправилось в кастрюлю поменьше. Здесь соблюдать пропорции было вовсе не обязательно. Поэтому Рахул просто налил из крана полкастрюли воды и поставил сосиски готовиться на соседнюю конфорку.
