***
Пронзительный женский визг ворвался в покои. Княжна вздрогнула, бросилась к окну.
Внизу кричали и метались соратники, пытаясь укрыться от всадников, что втекали через выломанные ворота и бисером рассыпались по двору.
– …И налетят чёрные беркуты, и принесут смерть на чёрных крыльях… – прошептала девушка, с силой сжимая в руках неоконченное шитьё. Игла больно кольнула палец, кровь брызнула на белое полотно.
Во дворе выпавший с утра снег тоже окропился красным.
– …и никто не укроется от тех беркутов ни за замкáми тяжёлыми, ни за дверями железными, ни в погребах глубоких, ни на отрогах высоких…
Громкий посвист прорезал холодный воздух комнаты, заставил обернуться. У дверей стоял Туган, в мехах и дорожных шалбарах, вытертых седлом до блеска. В правой руке – лук, в левой – тул, полный стрелами. За спиной воина подвывали младшие сёстры, тоже в мехах.
– Идём, княжна. – Мужчина сделал шаг, но переступить порог не решился: чтил обычай. – Быстрее.
Девушка опустила глаза, взглянула на шитьё, испачканное кровью, и медленно покачала головой.
– …ни в погребах глубоких, ни на отрогах высоких… – тихо повторила она. – Они догонят, и будет только хуже.
Туган молча кивнул, вскинул лук. Оллайда, средняя из сестёр, закричала, рванула с места, повисла на руке воина.
– Нет! Одумайся! Я знаю, тебе после сватовства Тирргена жизнь не мила, но не сдержал Тиррген слово, не защитил от дафов проклятых! Так и ты не держи! Идём, сестра! Схоронимся на далёком перевале, а пик зимы придёт – помёрзнут Чёрные, назад подадутся. Тогда и мы вернёмся. Чего ты стоишь?! Идём!
Воин отбросил девчонку в сторону, прицелился, но стрелу не спускал. Ждал.
– Я обязан во второй раз спросить тебя, – громкий голос перекрыл вой сестёр. – Пойдёшь с нами – будет шанс. Не пойдёшь… я подарю тебе быструю смерть, без боли и позора. Что ты выбираешь?
Оллайда вновь метнулась в мужчине, потянула руки к тяжёлому луку. Туган отшвырнул девушку прочь.
Княжна не двигалась с места.
– Я спрашиваю третий раз и последний. – Старый воин строго следовал обычаю даже сейчас, перед лицом смертельной опасности. Он снова натянул лук, моргнул раз, другой. Глаза предательски блестели. – Готова ты, Обещанная, отречься от обещания и принять моё покровительство?
Девушка сделала шаг вперёд, ещё один и ещё. Она видела, как мужчина едва заметно выдохнул и стальные мышцы рук смягчились. Сёстры замолкли, вытирая красные глаза, Оллайда с облегчением улыбнулась. Неужели упрямица передумала?
Простите, родные.
Наконечник стрелы упёрся прямо в грудь. Княжна мягко отвела его, подошла почти вплотную, протянула ладонь и коснулась шершавой щеки Тугана.
– Бегите, – прошептала девушка, – а я попытаюсь убедить дафов уйти.
Воин мотнул головой. Он обещал князю – своему старинному другу, брату по оружию – что не оставит его старшую дочь на растерзание Чёрных. Слух о неодолимой армии Дафиаркама летел впереди нее, обгоняя ветер. Дафы безжалостно казнили зачинщиков бунтов, выгребали золото и меха из сундуков князей, и без того плативших империи неподъёмную дань. Воинов убивали. Женщин и детей сгоняли в рабство. В осиротевших городах оставались лишь немощные старики и старухи. Они смотрели выплаканными пустыми глазами, как вороны расклёвывают повешенных – истерзанные тела княжеских семей.
Такой ли участи Туган желал для княжны?
И всё-таки лук дрогнул и медленно опустился. Повинуясь чужой непреклонной воле, мужчина кивнул, до хруста сжал тяжёлые ладони в меховых перчатках. Девушка улыбнулась, отступила вглубь покоев.
– Бегите, – повторила она. – Чёрные близко.
Она не уловила шума на лестнице, но воин услышал, резко развернулся. И тут же короткий арбалетный болт отбросил его назад. Сёстры завизжали, кинулись прочь, Оллайда замешкалась, заметалась. Крепкая рука ухватила её за косу, дёрнула, повалила на пол.
– Стоять! – раздался чужой голос, страшный, неумолимый. – Куда собралась?
Княжна в ужасе оторвала взгляд от короткого древка, что впилось в грудь Тугана. Перед ней стоял высокий белоголовый мужчина в чёрных доспехах и скалился окровавленным ртом. Оллайда выла и беспомощно трепыхалась, пытаясь вырвать косу из железной хватки. Туган поднял голову, потянулся к ножу в голенище сапога. Белоголовый, не глядя, вскинул арбалет и выпустил ещё один болт. Тот угодил старому воину прямо между глаз.
– Да тут вас целый гарем! – Дафиаркамец улыбнулся шире. – Это я удачно зашёл…
За его спиной уже топали сапогами другие воины, догоняли сестёр, хватали и тащили куда-то вперёд. Девушка попятилась. Белоголовый подтянул Оллайду к себе, намотав косу на кулак, заглянул в испуганные глаза, затем перевёл взгляд на княжну.
– Сестра? – спросил он. – Похожа…
Он говорил медленно, как все имперцы. Княжна не знала значения многих слов, но и без того всё понимала. Она пятилась и пятилась назад к окну. Воин усмехнулся и переступил порог.
– Нельзя! – пискнула Оллайда. – Кадаган!
– Чего? – не понял воин. – Что ты мелешь, сопля?
– Кадаган, – спокойно повторила княжна. – Проклятье любому, кто преступит порог. Преступишь порог – преступишь запрет. Запрет обручения священен.
Даф замер на миг, а потом громко расхохотался.
– Так ты жениха тут поджидаешь? – сказал он, отсмеявшись. Он явно знал язык, понимал каждое слово. Но не опускался до того, чтобы осквернять рот чужой речью: говорил по-своему. – Что же, у меня хорошие новости. Ты его дождалась.
Белоголовый оглядел комнату, хмыкнул. Убранная постель против воли притягивала взгляд. Воин шагнул вперёд и тут же замер. В изголовье лежал массивный рогатый шлем Тирргена.
– Ниу. Твой жених ниу. – Ухмылка мигом растаяла. – Говорил я принцу: эти паскуды только прикидываются невинными, а сами наверняка готовят мятеж. Хорошо, что убедил его завернуть в ваш сраный Варф-Дорлон. Эй, квинтарий, сюда!
Девушка вздрогнула, когда порог переступил второй воин. Белоголовый передал ему арбалет, а сам подхватил шлем за рог. Подкинул его в воздух, ловко поймал, уставился на гладкий кожаный купол, украшенный тонким узором. Затем, таща за собой Оллайду, быстро пошёл к выходу.
– В зал её, – бросил он по пути вошедшему солдату. – Судить будем.
Солдат кивнул, больно сжал своей железной перчаткой локоть княжны и повёл её прочь из комнаты. Кадаган его явно не пугал.
***
– Я умоляй…
Князь Третад утёр разбитый нос рукавом и снова пополз к статному воину в алом плаще-сагуме. Белоголовый заступил ему путь, презрительно скривился, ударил сапогом. Князь отлетел назад.
– …по обвинению в сговоре с племенами ниу, официальными врагами империи, признан виновным, – провозгласил белоголовый и поднял шлем Тирргена высоко над головой. – Наказание – смерть изменнику и всей его семье.
