Альберт Иванов - Всемирные следопыты Хома и Суслик (сборник)

Сколько в жизни интересного, любопытного и загадочного! Никогда не соскучишься. Особенно с лучшим другом Сусликом. Он как-то спросил у Хомы:

– Почему солнце днём светит, а луна – ночью?

– Сам сообрази, – ответил Хома. – Что было бы, если бы солнце засветило ночью?!

– Кошмар! – согласился лучший друг. – Из норы не выйдешь. Вмиг сцапают!

– Ночью даже луна-то бывает лишней, – заметил Хома. Со знанием дела.

– Верно. Я вкусное и во тьме найду.

Они сидели в норе. И потягивали берёзовый сок из чашек через соломинки. Так удобней. Для хозяина – Суслика. Сразу много не выпьешь.

– А ты видел вчера, какой гриб старина Ёж на спине домой отвёз? – сказал Суслик. – Большущий белый! Говорит, далеко его учуял. Везёт же тому, у кого острый нюх!

– Нет, не так. У кого нюх острый, тот и везёт! – рассмеялся Хома. – А слышал, позавчера у Лисы день рождения был?

– Откуда знаешь?

– Сама громко хвасталась. Издали. И спрашивает: «Ну как я выгляжу?» Я и брякнул: «На все сто!»

– Зачем ты её такой старухой обозвал? Теперь она ещё больше взъестся!

– Я её хвалил, а не обзывал, – огорчился Хома. – А поди докажи!

– Ну, сейчас она на тебя зубы точит, – утешил его лучший друг. – Старые.

– А! Пусть. Она всю жизнь точит. Может, все сточит. А кстати, ты по утрам зубы чистишь? – внезапно спросил Хома.

– Зачем? – изумился Суслик.

– Для здоровья.

– Для здоровья я ем, – с достоинством ответил Суслик. – А зубы сами собой от еды чистятся. Вкусной еды, – уточнил он.

– От еды они тупятся. От любой еды.

– Думаешь? – забеспокоился Суслик.

– И думать нечего. У стариков же они вообще стираются. Посмотри у старины Ежа. А всё почему? Чистил плохо.

– А ты сам-то чистишь?

– Ещё как! Толчёным мелом. Раз в неделю.

И Хома широко улыбнулся, показывая белые зубы.

– Ночью заметно, – проворчал Суслик.

– А я ночью не улыбаюсь. Ночью страшно. Рот на замке, понял?

– Понял. А мел где берёшь? – как бы ненароком справился лучший друг.

– Да в овраге. Там здоровенный меловой камень из земли выходит.

– Знаю, – оживился Суслик. – Спасибочки!

И начал с того дня зубы чистить. Мелом. По десять раз на дню, а то и чаще.

Зубы у него скоро стали как зеркало. Очень они ему нравились. Даже в лужи смотрел. Любовался.

И вот что случилось. Пошёл он ночью один на Дальнее поле. За горохом.

Привычное дело. Ночь как ночь. Луна.

Пришёл. Стал тихонько горох рвать. И вдруг – Лиса! Она всегда – вдруг!

А Суслик ни с места. Запутался ногой в гороховых плетях. Стоит. Рот со страху раскрыл. А Лиса как взвизгнет, тоже от страха, и дёру!

Выпутался Суслик. Прибежал к Хоме, трясётся.

Рассказал наконец о своём похождении. И спрашивает:

– Не пойму, почему она унеслась?

Посмотрел на него Хома странно.

– Давай выйдем, – позвал.

Вышли они из норы.

– Покажи, как ты стоял.

Суслик застыл на месте и рот раскрыл. Хома даже отшатнулся.

– Ну и зубки! – ахнул он.

При неверном свете луны зубы у Суслика сверкали, точно у новой пилы. Такими страшными показались, что Хома на миг зажмурился!

– Вот видишь, – сказал он, будто Суслик мог себя видеть, – чистые зубы не привлекают, а отпугивают врагов. По ночам!

Жуткое дело. Если бы Суслик не чистил свои зубы, попал бы в зубы чужие. К Лисе.

Поэтому всяким неряхам такое не по зубам. Им спасение не светит.

Особенно ночью.

Охоч был Суслик спорить. По любому поводу. И без повода. Пристал он как-то к Хоме с мудрейшим вопросом:

– Что было раньше, курица или яйцо?

– Курица, – с ходу отгадал Хома.

– Нет, яйцо, – потёр ладошки Суслик. – Курица ведь из яйца вылупилась!

– Запомни раз и навсегда, – твёрдо сказал Хома. – Вначале была первая курица. Понял? Первая!

– А разве первого яйца не могло быть? – растерялся Суслик.

– Нет. Первого яйца и быть не могло без первой курицы. Вот и всё!

Заяц-толстун и старина Ёж тоже поддержали Хому. Ясное дело. Странный он, Суслик. В открытые ворота ломится.

В конце концов и сам Суслик согласился. И корил себя:

– Смотри-ка, а я и не догадывался. Так просто.

Но так просто не всегда бывало. Не всегда удавалось его легко убедить.

Нашли однажды Хома и Суслик на Дальнем поле арбуз. Случайно-случайный. Случайно нашли, случайный вырос. Здоровенный. Больше их обоих!

– А ты знаешь, – торжественно произнёс Хома, – арбуз – это ягода. А не фрукт.

– Сам ты – фрукт, – тут же заспорил Суслик. – Скажешь тоже… Ягоды в тебе самом помещаются, когда ты ешь. А здесь ты сам в арбузе поместишься. В одном!

Говоря «ты», он имел в виду себя. Мигом прогрыз в полосатой корке дырку. И, сладко чавкая, постепенно исчез внутри. Фрр! – только семечки наружу летели. Причём уже разгрызенные – шелуха одна. И мякоть ел, и семечками заедал.

Хотел было Хома за ним нырнуть в сладкую норку, да вовремя остановился. Услышал шаги чьи-то. И в гороховых зарослях спрятался.

И правильно сделал. Прямо к арбузу Лиса вышла!

– Ах! Ах! Ах! – восторженно разахалась она. – Какой арбузяка!

Суслик внутри арбуза сразу притих.

– Жаль только, порченый, – огорчилась Лиса, увидев дырку. – Но ничего. Не каждый день нахожу. И такой сгодится.

Оторвала она арбуз и покатила домой.

Хорошо, что здесь, на месте, есть не стала. Если бы тут за него принялась, вполне могла бы весь его съесть. Вместе с начинкой – Сусликом. Невиданное блюдо!

Хома украдкой за ней двинулся. Не потому, что с находкой расстаться жалко. Хотя и жалко. Но друга с арбузом потерять – вернее, арбуз с другом! – жаль вдвойне.

Вскоре Лиса к оврагу вышла. И арбуз вниз столкнула. Не тащить же – сам скатится. Не маленький.

А сама в обход заспешила.

Только Хома к оврагу подобрался – Суслик навстречу вылезает. Еле дышит. Толстенный, почти круглый.

А снизу, из оврага, истошный Лисий голос донёсся:

– Лёгкий какой!.. Да он же пустой!.. А откуда вторая дыра взялась?

Не терял, значит, Суслик времени даром. Насквозь арбуз прошёл! Кувыркался внутри, пока Лиса добычу катила, а брюхо своё набивал. Спелой мякотью.

А напоследок, видать, всё доел, когда в овраг его завертело!

Наверное, со страху. А то и просто решил вволю налопаться. Перед неминуемой гибелью. Не помнит!..

– Она теперь себе из арбуза может погремушку сделать, если обе дыры заткнуть, – переваливаясь с ноги на ногу, сопел он. – Я там немножко семечек оставил. Гулко загремят!

Вернулись они домой. А Суслик в свою нору не пролезает. Да и куда там – внутри него арбуз здоровенный!

Пришлось отвести его к Зайцу. В его просторную, бывшую барсучью, нору.

Сам бы он туда не дошёл. Пропал бы, возможно. Случись тут снова Лиса, она могла бы теперь Сусликом с арбузом закусить. А не арбузом с Сусликом, как прежде.