Поезд мягко покачивало на стыках рельс, и Лорен, сидя в удобном кресле, невольно прикрыла глаза. Мысли плавно перескакивали с одно на другое, не задерживаясь ни на чем. Она почти дремала, убаюканная тишиной и мерным постукиванием колес.
Внезапно у нее появилось странное ощущение, сродни тому, когда по коже ползает неприятное насекомое. Распахнув глаза, она встретила пристальный взгляд сидевшего напротив мужчины и сердито нахмурилась.
– Вам никто не говорил, что вы очень красивы? – незнакомец чуть наклонился вперед, рассматривая девушку, как произведение искусства.
Ничего не отвечая, она продолжала сердито смотреть на него, хмуря брови.
Улыбнувшись с легким сарказмом, он констатировал:
– Понятно! Хорошо воспитанные девушки не разговаривают с незнакомыми людьми. Так давайте познакомимся. Я Джеймс Брукс, граф Филдинг, но вы можете звать меня просто Джеймс. Вы слишком хороши, чтобы тратить время на великосветские условности.
Лорен с осуждением взглянула на визави. Ей не понравилась его фамильярность. К тому же смутил громкий титул. Для чего он ей его объявил? Это по меньшей мере моветон, они же не на великосветском приеме. К тому же она всю жизнь считала справедливым высказывание древних греков «подобное к подобному», и никогда не стремилась занять более высокое положение в обществе. Лорен вполне устраивала ее непритязательная жизнь.
Молчание затянулось, и граф вопросительно вздернул бровь, призывая спутницу продолжить ни к чему не обязывающий разговор. Не выдержавшая его настойчивости Лорен попыталась не слишком корректно уйти от прямого ответа:
– Извините, но я вас не знаю. А заявить, что он приличный человек, о себе может каждый.
Мужчина ошеломленно посмотрел на нее и вдруг, откинув голову на спинку кресла, закатится неприлично громким хохотом. Смеялся он долго и с удовольствием, заставив Лорен не слишком хорошо подумать о его воспитании. Отсмеявшись, мило извинился.
– Простите меня, ради Бога. Но быть так резко скинутым с пьедестала, который собственноручно воздвиг, приходится не так уж и часто. Но вы гораздо интереснее, чем мне показалось поначалу.
Он с вновь возникшим, теперь уже неподдельным интересом осмотрел сидевшую перед ним девушку.
Она была очень красива. На точеной шее гордо сидела хорошенькая головка с тонким изящным профилем. Ему не понравилось, что ее светло-золотистые волосы были надежно упрятаны под вязаную синюю шапочку и лишь один непослушный локон выбивался позади, позволяя узнать цвет ее волос. По его мнению, распущенными они были бы краше.
В ее темных, почти фиолетовых глазах пряталась упрямая искорка, заставляя их светиться мягким чистым светом. Цвет ее глаз заинтриговал графа. Интересно, они всегда такие темные или на них влияет ее настроение? Внезапно ему очень захотелось узнать, бывают ли они синими, даже фиалковыми, во времена чувственных ласк? Решив, что при определенном старании вполне сможет это выяснить, перевел взгляд на ее одежду.
Одета она была, как большинство горожанок, в темные джинсы и легкую куртку, вполне соответствующие ранней весне, но совершенно его не устраивающие. Обладающий взыскательным вкусом граф с удовольствием нарядил бы ее в лучшие модели от известнейших модельеров, как одевал всех своих любовниц. В изящном стильном наряде она была бы несравненна!
Желание попробовать на вкус ее прозрачную кожу захватило его целиком, и он даже облизал пересохшие губы, с досадой отметив силу преждевременно овладевшего им вожделения.
Не отводя построжевших глаз, Лорен также смотрела на него в упор, давая понять неприличность подобного отношения к случайной попутчице. Джеймс невольно отметил, что в девушке есть нечто, не позволяющие вести себя с ней фамильярно. Внутренняя сила или гордость, а может, и то и другое вместе. Осознав, что, если он будет продолжать в том же духе, то никогда не выяснит, какого же цвета ее глаза в столь желанной им ситуации, граф перешел на более серьезный тон.
– Прошу меня простить. Я вел себя недопустимо. Но, может быть, всё же познакомимся?
И он беззащитным жестом, нарушая все законы этикета, протянул ей открытую ладонь.
У Лорен не осталось выбора. Если продолжать изображать из себя недотрогу, пришлось бы всерьез обидеть человека, а этого она никогда не делала. Протянув в ответ свою, нехотя представилась:
– Лорен Смит.
Он не стал жать ее ладонь, как она думала, а молча приложил ее к губам и поцеловал, заставив ее собрать все свое самообладание, чтобы не покраснеть от непривычности подобного жеста. Отпустив ее руку, граф с печальной ироничностью усмехнулся.
– Смит? Вот как?
Она сурово взглянула на навязчивого попутчика.
– Чем это вам не понравилась моя фамилия?
Брукс сумрачно подсказал:
– Уж слишком она банальна. Ее проще всего выдать за свою, если не хочется ввязываться в сомнительное знакомство.
Она чуть заметно пожала плечиками.
– Ничего не могу поделать. Мой отец не поймет, если я ни с того, ни с сего решу ее поменять.
Джеймс враз повеселел. Ему одномоментно сообщили столько информации! Во-первых, она и в самом деле Смит. Во-вторых, не замужем. И, в третьих, у нее на примете никого нет! Но всё-таки с некоторым скепсисом спросил:
– У вас и в самом деле нет достаточно настойчивого поклонника, чтобы собираться за него замуж?
Она колко поинтересовалась:
– Уж не собираетесь ли вы предложить для этой роли себя?
Граф насторожился. Он был весьма и весьма завидным женихом и привык опасаться навязчивых девиц и их мамочек, стремившихся получить его титул с весьма приличным состоянием. Но эта девушка смотрела на него с таким мрачным безразличием, что ему отчаянно захотелось пробить дыру в ее небрежном отношении:
– Неужто вы будете против?
И получил удар в лоб:
– Конечно. Вы мне не нравитесь.
Он так поразился, что по-детски пролепетал:
– А почему?
Лорен с досадой посмотрела на докучного типа. Ну что за день такой неудачный! Сначала она едва не опоздала на поезд, потом больно ударилась локтем об угол столика, набив синяк на своей тонкой белой коже, который наверняка будет долго болеть, украшая ее всеми цветами радуги. А теперь вынуждена еще и утишать ненароком уязвленное ею самолюбие аристократа.
Похоже, граф слишком привык если не к поклонению, то к почтительному интересу к своей незаурядной персоне уж точно. И, хотя она впервые в жизни общалась с настоящим носителем голубой крови, но никакой особой заинтересованности в продолжении этого знакомства не ощущала.
Чтобы прекратить удручавший ее разговор, прикинулась недалекой:
– Извините, мне еще никогда не доводилось общаться с английской знатью. Может быть, я себя как-то не так веду.
Почувствовав в ее словах плохо скрытую насмешку, Джеймс несколько растерялся. Такой откровенной обструкции он не помнил со времен учебы в Итоне. Но там-то он терпел ее от старших, к тому же более знатных учеников. Но остальные, люди с обычной кровью, никогда подобные колкости говорить не осмеливались. Во всяком случае, глядя ему в глаза. Ее безразличие его по настоящему заинтриговало, но тут показались лондонские пригороды, и он испугался, что сейчас всё кончится, так и не начавшись. Склонившись над ней, с легкой паникой потребовал:
