Посвящается моей любимой, дорогой помощнице Б.М.,
оберегающей меня, помогающей в творчестве.
Рассказы на разные случаи жизни общества
Стихи из книги: Л. В. Розена, «Как Божий мир красив», Воронеж, Центрально-Чернозёмное книжное издательство 1999; Екатеринбург, Ридеро, 2021. Стихи из книги: «Песни сердечные», Воронеж, 1999,
Центрально – Чернозёмное – книжное издательство; Екатеринбург, 2022, 2023, Ридеро.
издание второе,
исправленное и дополненное
Екатеринбург, 2024, Ридеро
****
Потому что они не заснут,
если не сделают зла; пропадёт сон у них.
если они не доведут кого до падения;
ибо они едят хлеб беззакония и пьют
вино хищения.
Книга Притчей Соломоновых, 4, 6—17
Моей дочери Маргарет
День рыдает – день за днём,
Разрушается мой дом.
Но рыдать я не могу,
В том безвылазном кругу,
Где меня никто не ждёт,
Мчусь по линии вперёд.
Тускло светят фонари,
Мне метаться до зари,
Устремляясь всё вперёд
Где уже не виден брод…
Когда я жила в Нью-Йорке, я решила порыться в архивах, и найти какие-то документы о жизни писателя О. Генри. Он так мне нравился, ещё с самых юношеских времен, что думала, хоть что-то написать о нём интересное, незнакомое читателям, но из подлинных документов. Я получила доступ к архивным данным и начала копаться в них. Всё, что попадало мне в руки, не представляло особой ценности. Я сидела в архиве уже долгое время. Лето было в самом разгаре, духота, смог и загазованность раздражали. Из-за них даже форточку нельзя было открыть. Я уже подумала, что ничего хорошего не найду, только потрачу летнее время впустую. Друзья усиленно звали меня всё бросить и присоединиться к ним. Они устроились на берегу маленькой речушки, в безлюдном месте раскинули палатку и с наслаждением загорали, отдыхали, весело проводя время.
Всё, – решила я, – если сейчас ничего не найду, сворачиваю тщетные поиски и уезжаю к своим друзьям. Наступало время обеда, я стала заканчивать свою работу и вдруг, из просмотренных мною материалов, выпал старый пожелтевший листок. Он как-то особенно закружился и упал точно к моим ногам. Рассмеявшись в душе, как вестнику чего-то необычного, я подняла его, бегло просмотрела и сразу же задержала на нём взгляд. Бесспорно, это было письмо самого О. Генри к своей любимой дочери Маргарет. Я стала с интересом его читать и стараться понять подстрочный смысл написанного.
«Милая моя девочка Маргарет, здравствуй! В последнее время я не очень хорошо себя чувствую, поэтому хочу описать тебе всю свою жизнь, прежде чем смерть заберёт меня от тебя навсегда. Делаю я это потому, чтобы ты знала всю правду обо мне, твоём отце. Когда меня не станет, пойдут разные кривотолки обо мне, извращающие все факты моей жизни, и, чтобы они не сбили тебя с толку, честно покаюсь перед тобою…
Ты знаешь, я любил только Вас двоих в своей жизни – твою маму, а мою жену Атоль Эстес, и тебя, дорогая и бесценная моя девочка… Итак, начинаю…
Я, Уильям Сидни Портер, родился в 1862 году в городе Гринсборо, в довольно благополучной семье провинциального врача. Мои родители любили друг друга, меня тоже. Но только – только я научился ходить и немного говорить, сразу стал семенить из комнаты в комнату, хватая маму за подол её длинного платья, лепеча на все лады заветное слово: «Мм… м-а-м-а!». Она смеялась вместе со мной над моим шепелявым выговором, целовала, брала на ручки… А я любил в этот момент со всей силой прижаться к ней, чтобы суметь достать и облизать её щёчку… И не было тогда предела моему счастью. А когда батюшка возвращался с работы, он брал меня на руки и подбрасывал:
– Вот он наш, маленький богатырь! Каков молодец, посмотри, жена! – Весело обращался он к маме. Тогда она тоже подходила к нам, папа держал одной рукой меня, другой обнимал маму, и мы на мгновение замирали в бесконечном блаженстве и счастье…
Мне, по наивности, казалось, так будет всегда…
Но мама внезапно заболела туберкулёзом и умерла у отца на руках, когда мне было всего лишь три года. Папе было трудно со мной, малышом, справляться, и папина сестра, тётя Эвелина, взяла меня к себе на воспитание. Чтобы я не был оболтусом, она заставила меня учиться в своей частной школе, где она была начальницей. Я был смышлёным ребёнком, в меру озорным, смешливым, остроумным. Окончив школу, стал работать в частной аптеке её мужа, став настоящим фармацевтом. Конечно, мальчишке в 16 лет не очень нравилась такая работа, хотелось чего-то необыкновенного, романтичного, мечталось о бескрайних морских далях, увлекательных путешествиях, необыкновенной и возвышенной любви, а тут приходилось смешивать порошки, упаковывать их в мешочки или составлять микстуры и разливать по бутылочкам…
Работы было много, поиграть с ребятами, живущими близ нашей аптеки, было некогда. Но я всё-таки, ни смотря, ни на что, успел даже влюбиться. Романтика продолжалась…
Ты же и сама можешь представить, как это бывает в шестнадцать лет… Из подростка ты уже начинаешь превращаться в юношу, ещё стесняешься сам себя, предмета своей влюблённости, но, как бы нечаянно, крутишься около её дома. Старательно бегаешь по клиентам, желая доставить им заказанное лекарство, а сам, быстро закончишь своё дело, спрячешься за деревом близ её жилища, наблюдаешь за своей пассией… Но девочка, нравившаяся мне, совершенно не обращала на меня внимания… Её звали Сара Колман… Не спеши задавать мне вопросы. Я знаю, ты сейчас спросишь, обращаясь ко мне, будто я ещё жив:
– Так это она, та самая? А как же наша мама?
Но, подожди, всё изложу по порядку… Не скрою от тебя, моя родная, описывать всё это мне нелегко. Во-первых, я уже очень болен, дни мои сочтены, еле усаживаю себя за письменный стол, чтобы восстановить все события моей бурной жизни. Во-вторых, практически, я не пишу почти целых три года, прочитав моё послание, ты поймёшь, – почему. И в третьих, – так всё запутано и так сложно, объяснять происшедшее, дабы ты смогла понять всё правильно… Но я должен с тобой, всё-таки, объясниться…
Итак, я всё размышлял, как мне с ней познакомиться поближе и ничего придумать не мог. Я знал, если предложу ей дружбу, она рассмеётся мне в лицо и убежит к своим подружкам. У неё была шумная компания из красивых, обеспеченных девочек и мальчиков. Проводили они время в своей компании весело, шумно, интересно. Туда я не вписывался. Какое там, сразу смущался при виде её, краснел, и вёл себя по-дурацки, словно сельский увалень, случайно оказавшийся в шумном городе и засмотревшийся на красивую игрушку в магазине.
Её родители часто заходили к нам в аптеку за микстурами, и объясняли, что их малютка дочь (ничего себе малютка! – думал я), заболела. То она попила холодного коктейля у друзей и простыла, то плавала в холодной реке, подхватив кашель, то ещё что-нибудь необычное приключилось с ней… Разговоры велись при мне, дядя слушал и поддакивал, а я мотал себе, всё услышанное на ус, стоя рядом. И наконец, я придумал кое-что… Стал рисовать на тех микстурах, что её близкие покупали для Сары, её милые мордашки, а рядом себя. Когда они забирали эти микстуры, я всегда боялся, что они догадаются обо всём и перестанут делать заказы в нашей аптеке, или того хуже – отругают меня за эти уловки. Но они не догадывались… Всё проходило гладко. Наконец, она обратила на меня внимание. Увидев на улице, первая подошла ко мне и заговорила:
