Ещё две недели назад я только и жил тем, что охотился по всей стране за редкими гравюрами и рисунками. Если взглянуть на моё жильё и банковский счёт, можно сказать, что иногда даже неплохо на этом зарабатывал. Один раз наткнулся на оригинал Альбрехта Дюрера за сущие копейки. А сейчас… а что сейчас? Сейчас я живу вот в этих голых кирпичных стенах и на километр не подойду к подобным вещам и за все деньги мира.
Нет уж, увольте. С меня хватит приключений на мою старую дряхлую задницу! Всегда гордился тем, что не выгляжу на свой возраст, пятьдесят пять лет, но за последние две недели я, кажется, стал выглядеть на семьдесят с лихом. Отныне буду держаться подальше от всех этих картинок. Я бы хотел заняться разведением лошадей в какой-нибудь глубинке, но, боюсь, не сейчас. Пока нельзя выходить отсюда, сейчас никак, так что, может, в другой раз.
Вам решать, верить мне или посчитать меня фантазёром или человеком с психическим заболеванием. Скажу сразу, меня не волнует, что вы обо мне подумаете, мой рассказ – своего рода предупреждение о том, что может с вами произойти, если полезете туда, где вам не место и коснётесь того, чего касаться не надобно.
Пожалуй, начнём, простите за тавтологию, с самого начала.
Две недели назад, десятого марта, я, во время своих скитаний по просторам интернета наткнулся на упоминание об одной действительно древней деревне, существующей и по сей день. Какой-то турист писал в своём, явно не самом популярном блоге о древней, как он выражался, как фекалии мамонта деревне, находящейся на краю цивилизации, в сибирской глуши. Называлась та деревня Староболотово. Я незамедлительно решил туда отправиться. Причина незамедлительности весьма проста. Во-первых, если верить рассказу мужчины, раньше там располагался один из старейших монастырей страны. Что-то около шестнадцатого века постройки. Значит, был шанс, что на руках у местных могли находиться нужные мне книги, куски бумаги или пергамента. Во-вторых, из-за её труднодоступности оставались шансы на то, что именно я буду тем счастливчиком, что придёт туда первым и сгребёт все бесценные сокровища.
Самолётом до Тобольска, затем четыре с половиной часа за рулём арендованного форда фокуса, часов пять-шесть пешком по глуши – и я бы вытянул очередной лотерейный билет. Всё это моё занятие, по сути, с самого начала и есть обычная лотерея. Никогда точно не знаешь, вознаградят тебя боги, или бог, или вселенная, кому как угодно, или уедешь ни с чем.
В подобных случаях медлить нельзя, и спустя сутки после того, как я наткнулся на упоминание о деревне на просторах интернета, я стоял на её окраине. Деревня оказалась полностью окружена болотами, и к ней вела всего одна заброшенная дорога. Это место можно сравнить с центром циферблата, где лишь один из шестидесяти путей ведёт не в болото. По состоянию дороги можно судить о серьёзной степени её заброшенности. По ней давно не ездил транспорт, лишь одинокие пешеходы, вроде меня.
Первая мысль, пришедшая мне в голову, как только я достиг окраины деревни – это место давным-давно заброшено. Покосившиеся, заросшие деревцами и кустами домишки с обвалившимися крышами жались друг к другу, казалось из страха перед неминуемым забвением.
Пройдя среди удручающих бревенчатых мертвецов около сотни метров, я увидел вдалеке струйку уходящего в небо дыма. Оказалось, на этом кладбище ещё теплилась жизнь.
К удивлению, домик, к которому я держал путь, выглядел весьма сносно и даже опрятно. Крашеный в зелёный цвет, он ярким летним пятном выделялся на фоне мрачной окружающей серости. В доме на окнах стояли горшки с фиалками и глиняные фигурки времён СССР.
За домом, на импровизированной площади, возвышались руины, скорее всего, того самого монастыря, ради которого я сюда приехал. Главный каменный скелет среди десятков, а то и сотен мелких деревянных останков.
Над кованой калиткой висел небольшой колокол, заменяющий дверной звонок. Палатку я с собой не взял, к тому же на улице начало быстро темнеть, и я был бы рад любому месту, куда смогу бросить свои кости. Я позвонил в колокол в надежде найти пристанище до утра. Колокольный звон взрезал наступающие сумерки, но скорее напугал, чем обрадовал. Никогда не знаешь, что можешь разбудить, позвонив ночью в колокол посреди кладбища.
Скрипнула входная дверь. На пороге показался мужчина лет восьмидесяти в джинсах и вязаном шерстяном свитере. В одной руке держа кружку, в другой двуствольное ружьё.
– Добрый вечер, – сказал я, – не могли бы вы приютить меня на ночь? А то я не ожидал наткнуться здесь на вот это всё. Ни одного отеля или постоялого двора. Я заплачу сколько скажете, это не проблема.
Мужчина осмотрел меня, жестом поприветствовал меня, поставил ружьё на пол и подошёл к калитке.
– Какими судьбами оказались в нашей деревне? Гости здесь большая редкость. Смотреть тут не на что и делать тут нечего.
– Я Александр, приехал в поисках старых гравюр, книг, рисунков, для своей коллекции. Но, боюсь, здесь уже ничего не сохранилось, так что поутру я отправлюсь в обратный путь.
– И то верно. Бродить по здешним болотам в темноте – не лучшая мысль. Проходите, могу предложить вам чашку чая и печёную фасоль с тушёнкой. Я бы на вашем месте оголодал, проделав столь длинный путь. Денег с вас не возьму. Буду рад компании.
Мужчина улыбнулся, открыл калитку и протянул мне руку.
– Николай Григорьевич.
Я пожал руку. Старик оказался чертовски сильным, сдавив мою руку словно тисками.
– Премного благодарен за ваше гостеприимство.
– Возможно, я смогу немного помочь в пополнении вашей коллекции. В шестидесятых годах, когда мне и пяти лет не было, сгорела наша церковь, построенная, между прочим, в конце шестнадцатого века, и с тех пор люди стали постепенно покидать эти места. Сейчас я остался последним жителем в этой, некогда процветающей деревне. С возрастом одному жить стало трудно. Дров наколоть, воды принести и другие сложности. Даже за продуктами приходится за тридевять земель мотаться, а машинке-то скоро лет сорок стукнет. Продать одинокий дом среди руин не представляется возможным, так что, если получится продать кое-что, перееду в город. Пришло время и мне оставить родную землю. Сниму квартирку в Екатеринбурге, вблизи театра, и буду посещать все премьеры, пока не помру.
Старик своими словами заинтриговал меня. Во мне загорелся азарт. Началась та самая лотерея. Я старался не выдать свою заинтересованность и лишь слегка кивнул головой в знак согласия, хотя внутри всё горело огнём. Вдруг внутри меня ждала ещё одна гравюра Дюрера. Но то, что ждало меня, стократно превзошло все возможные ожидания.
Внутри дом представлял собой типичный деревенский бревенчатый сруб, никогда не видевший ни электричества, ни других современных благ человечества. Всего одна комната, она же кухня, она же гостиная и спальня с русской печкой в центре. У окна стоял накрытый выцветшей клеёнкой грубо сколоченный стол.
