Он дышал ей прямо в лицо. Челка Тани развевалась, как под ветром, под этим смрадным, горячим и влажным напором. Девушка лежала, боясь пошевелиться. Лишь одна мысль оказалась в силах пробиться сквозь сковавший ее ужас, и раз за разом крутилась в голове. Только бы не описаться. Очень хотелось. Таня сосредоточила всю свою волю, чтобы удержаться от этого нехитрого и стыдного действия. Ей стало даже некогда бояться быка, этих несколько тонн нависавшей над ней неминуемой смерти.
«Если я обоссусь, тогда он точно учует», думала она, сдерживаясь из последних сил.
Бык совершенно по-человечески недовольно хмыкнул. Зацокали тяжелые копыта по бетонному полу, гулко откликнулось эхо.
Ушел.
Надолго ли?
Не затаился ли за поворотом, не ждет ли он там любого шороха, которое выдаст ее, чтобы броситься снова, на этот раз наверняка? Спасаясь от чудовища, она очень неудачно забежала в тупик.
Некоторое время Таня лежала, обессиленная пережитым ужасом, и желая подняться, выбраться из-под этой вонючей кучи мусора, в которую успела забиться, и страшась этого. Но все было тихо. Разве что где-то совсем рядом попискивали крысы. Что они здесь едят, интересно, раньше-то им конечно тут жилось в как раю, но завод не работает уже лет десять, подумала Таня. Это оказалась опасная мысль; воображение немедленно подкинуло ответ, и ее чуть не стошнило.
«Таких, как ты».
«Глупеньких девочек и мальчиков, решивших, что забраться в руины завода всяко будет веселее, чем пить пиво в парке».
Крик заворочался в груди, затрепыхался в горле. Таня стиснула зубы. Кричать было нельзя ни в коем случае.
Крысы! Таня поспешно ухватилась за более безопасную мысль. Крысы – чуткие создания. Если бы тварь была где-то поблизости, они бы не шмыгали тут так нагло.
Это помогло ей сдвинуть с себя закостеневшие обломки какой-то коробки, которыми она прикрылась, как щитом, в приступе отчаяния, и сесть. И тут же чуть не завопила, освободительно и мощно, срывая связки. Шуршали совсем не крысы. Сгорбленный силуэт в пестро-грязном тряпье ковырялся в отбросах, которыми был забит тупик. Увидев Таню, существо подскочило на месте от неожиданности, но тоже не издало ни звука.
Ярость охватила ее. Да сколько можно! Таня огляделась и потянулась за увесистым обломком чего-то уже неопознаваемого, который валялся рядом.
– Не надо, – тихо сказало существо, которое наблюдало за ней. – Я – Коля. Ты – новенькая, да?
Таня опустила обломок и изумленно уставилась на Колю.
«Когда я последний раз слышала человеческую речь?»
Очень, очень давно. В другой жизни. Если быть точной – когда Рома крикнул:
– Да он же почти как на картинке!
В его голосе не было страха, только изумление. С тех пор Таня не слышала ни Ромы, ни человеческого голоса вообще. Только топот копыт в полумраке, рев, а еще иногда – стук капель из протекающих труб да шуршание крыс в мусоре.
– Таня, – собравшись с мыслями, ответила она.
Слова с трудом проталкивались через горло.
– Бык наелся и теперь будет спать, – сказал Коля. – Пойдем ко мне.
Он подумал и добавил:
– У меня есть вода. И еда.
Таня двинулась за ним – по широким галереям, заваленным промышленным хламом, по загаженным темным закоулкам, через высокие залы, стены которых напоминали огромные ребристые батареи, а из узких бойниц под самым потолком лился свет, от которого она уже успела отвыкнуть. Таня приглядывалась к Коле. Нет, она точно видела его раньше.
Сбивала с толку потрепанная кожаная куртка, явно с чужого плеча. Она была на несколько размеров больше, чем нужно. Часть заклепок отвалилась. На замусоленном воротнике и манжетах были вышиты красные маки, обтрепанные, пропитавшиеся грязью, но все еще хорошо заметные. И куртку Таня уже где-то видела. Но точно не на этом худеньком подростке.
– Ты говоришь, что бык наелся? – осторожно спросила она. – Кого же он съел?
Коля покосился на нее. Макушкой он едва доставал ей до плеча, но при этом умудрялся поглядывать на нее снисходительно.
– Он ест страх, – сказал Коля.
Таня поняла, почему ей удалось спастись. Она перестала бояться, полностью сконцентрировавшись на одной-единственной мысли, и бык потерял ее. В такт ее мыслям Коля сказал:
– Ты пришла в такое отчаяние, что уже не испытывала страха, верно?
Таня кивнула. Не пояснять же этому мелкому, что именно заставило ее позабыть о страхе.
Они уже пришли. Убежище было оборудовано очень умело. С первого взгляда становилось ясно, что Коля живет здесь давно. Несмотря на небольшие размеры, оно имело несколько выходов, однако слишком маленьких, чтобы бык мог в них пролезть. Дыра в полу, прикрытая крепкой доской, позволяла в случае необходимости покинуть этаж, оставив быка ни с чем. Вдоль дальней стены проходила труба – старая, ржавая, вся словно запотевшая от сочащейся воды. У стены напротив из какой-то рамы и кучи тряпья была сделана лежанка. Для Коли она была, пожалуй, слишком велика.
Коля заглянул в то, что некогда совершенно очевидно было холодильником, порылся в нем и достал сникерс и упаковку чипсов.
– Как ты здорово все тут устроил, – сказала Таня.
Коля грустно улыбнулся:
– Это не я. Это Катя. Она раньше тут была.
Он протянул ей шоколадку и чипсы. Таня присела на безликую тумбу, стоявшую рядом, кивком поблагодарила и принялась есть. Странное дело, еще совсем недавно, пока она изо всех сил удирала по жутким коридорам от не менее жуткого быка, есть совсем не хотелось, а ведь она бегала по ним долго… целую вечность. Но при виде желтого пакетика чипсов она чуть не захлебнулась слюной. После сладкого шоколада и соленых чипсов захотелось пить. Таня опасалась, что воду придется слизывать с трубы. Но в продуктовом ларе Коли нашлась бутылка газированной минеральной воды. Таня узнала ее. Рома покупал только эту, со смешной малинкой на этикетке. Была у него такая маленькая причуда. Она думала, что заплачет, когда прикоснется к бутылке, но нет. Глаза ее остались сухими.
