Андрей
Дай
Выход Силой 2
Сага
Сказание о сильных и
слабых.
И о том, как трудно отличить
Одних от других!
1148 год по Имперскому
календарю
2763 год от основания
Рима
Учитель
продолжил сквозь меня смотреть, даже после того, как последние слова из древней
саги были сказаны. Одним Богам ведомо, что Злотан Чеславович видел в серых
сумерках за окном, и сколько он еще так просидит.
-
Вот как-то так, - сказал я, чтоб привлечь внимание Богданова. В конце концов, я
пришел к нему, дабы решить свои проблемы, а не раскрыть одну из главных тайн
древности. Которая, к тому же, ни для кого из высших аристократов империи,
тайной и не была.
-
Опасные сведения, - растягивая гласные, выговорила Ксения. – Не думаю, что
правящему дому понравится, если нечто в этом роде станет достоянием
общественности.
-
Пф, - фыркнул я. – Ты так говоришь, потому что не знаешь – известно ли это
кому-либо другому. Так я тебе вот что скажу: подумай! Если даже у Летовых, в
дикой Сибири, нашлось кому записать преданья старины глубокой, неужели у
остальных потомков тех первых русов таких людей не было?
-
Хельги Орвар – это ведь тот, кого История знает, как Вещего Олега? –
показалось, как-то жалобно, спросил историк.
-
Ну, да, - легким волевым усилием, погасив попытку дернуть плечом, согласился я.
И улыбнулся собственной маленькой победе над коварным телом. – Он самый.
-
Ваша… гм… летопись Летовых утверждает, что Хельги Стрела уже бывал в землях
славян незадолго до «призвания», - откашлявшись, несколько раз моргнув и
вытерев выступившие слезы, деловито продолжил учитель. – Где-нибудь остались
сведения, каким именно образом это было проделано?
-
Некоторым образом, - пришлось признать мне. – В изустных пересказах.
-
Это как? – хихикнула девушка. – Явился призрак князя Ингемара, и поведал
страшную тайну? Или эта весть передавалось из поколения полторы тысячи лет
подряд? Такое, вообще, возможно?
-
Мир полон чудес, - скривился я, скрывая удивление. Ткнув, что называется:
пальцем в небо, Баженова попала точно в цель. – Поверь, может существовать
этакое, что ты даже представить себе не можешь.
-
Какие-нибудь… кхе-кхе… сведения, - вернул к себе мое внимание Богданов. –
Что-то, чего можно было бы уточнить в известных письменных источниках. Имеется
в виду именно этот, разведывательный, поход будущего князя-регента. Что-то вы
можете сообщить?
-
Прямо сейчас, пожалуй, что – нет, - я устал говорить несколько часов подряд.
Хотел кушать, и получить, наконец, совет – как мне сдать ненавистный тест по
истории. Но и разрушать только-только наметившуюся связь с Богдановым не
хотелось. – В хранилище Рода полно свитков. Нужно посмотреть. Быть может,
найдется что-то вам полезное. Боюсь только, что княжеская семья будет против
того, чтоб я передавал вам оригиналы записей. Фотокопии или устный пересказ. Не
более того.
-
Не сочтите за труд, - слегка поклонился мне учитель. – Был бы весьма
признателен… Что же касается вашего рассказа… Уверен, что вы достаточно точно
передали содержание летописи, и в хранилище найдется письменное тому
подтверждение… Но, все-таки! Ребята! Антон, Ксения! Давайте договоримся, что
ничего из рассказанного дальше этого кабинета не уйдет. Никто не станет нас с
вами преследовать за знание. Но если мы попробуем эти знания распространять…
-
А я и говорю, - снова включила светскую львицу Ксения. – Опасные у тебя саги,
Летов.
-
Мы с коллегами предполагали, что старые аристократические семейства не просто
так запрещают изучение их родовых летописей, - менторским тоном вместо меня
ответил Богданов. – Выдвигалась версия, что хранящиеся в них данные могут в
какой-то мере не совпадать с официальной легендой правящего дома. Раскрытие же
истины, кроме несомненной пользы для исторической науки вообще, ни к какой
пользе не привело бы. Опала, а то и враждебное отношение с провинившимся родом
со стороны Рюриковичей, плюс смятение в умах подданных – слишком большая цена
за нечто теперь уже эфемерное.
-
Вы сами говорили, Злотан Чеславович, что прошлое – это корни настоящего, - вмешался
я. Разговор о внутренних делах аристократов мне решительно не нравился. – Зная
правде о том, как все действительно было, можно предположить, как обернутся
события в сходных обстоятельствах.
-
Ну, да-да, - поморщился учитель. – Я не отказываюсь от собственных слов.
Поэтому вы, члены древних семейств, с малых лет слушаете саги о деяниях
предков. Снова и снова, пока не выучите их почти наизусть. Верно?
-
Никогда об этом не задумывался, - признался я. – Но, видимо, да. Раз я до сих
пор помню наши изначальные летописи, хотя читали мне их еще в детстве.
-
В детстве! – хмыкнул историк, и широко улыбнулся. – И вот, ты, Антон, знаешь:
кого именно призвали княжить славянские волхвы. Какая тебе от этого польза? Ну,
да. Рёрик Фрисландский, как оказалось, был коварнее царедворцев Восточного
Рима. Да, возможно! Заметь! Я сказал: «возможно»! Потомки великого конунга
унаследовали его свойства. И что тебе с того? Что лично для тебя поменялось?
-
Буду готов к этому, если придется встретиться с членами правящего Дома? –
вскинув бровь, спросил я. – Разве одного этого не достаточно?
-
Ключевое слово: «если», - отмахнулся Богданов. – «Если», а не «когда», Антон. А
ведь можешь и не встретиться? Ведь так? И тогда, вместо, признаю – важного,
предупреждения от предков, мы получаем молодого человека, который не может
понять: каким образом ему отвечать на вопросы простейшего теста по Истории
Империи.
-
Тем не менее, всем детям в старых семьях снова и снова читают древние
манускрипты, - пробурчал я, под звонкий смех Баженовой. Она тоже не верила, что
я могу когда-нибудь встретиться с потомками Рёрика Сокола.
-
Ну, так и этому есть вполне логичное объяснение, - решил-таки добить меня
учитель. – В летописях ведь рассказывается не только о коварстве врагов и
предательстве бывших друзей. В первую очередь эти тексты составлялись ради
восхваления героев, коими выступают именитые предки. Не так ли? Воспитывать в
потомках гордость за род, приучить к мысли о его незыблемости в веках. Может быть, это главная цель? Может быть, для
этого старые свитки, как ты говоришь: снова и снова, вытаскивают с полок
тщательно охраняемых хранилищ?
