Посвящается
обладателю карих глаз,
навечно лишивших покоя…
Все начинается со взгляда. Всегда.
С.А. Есенин
Я, как навязчивая идея, создаю проблемы.
Шуршание осенних цветных листьев под ногами, нарушало немую тишину леса. Иногда в унисон шуршанию ветер шелестел оставшейся на деревьях листвой, небрежно роняя ее на влажную землю. Я не спеша двигалась вперед, осматриваясь вокруг и периодически поднимая лицо вверх, переставала вдыхать холодный воздух, замирая от страха. Но, понимая, что нечто темное, висящее на дереве, всего лишь обломанный сук, а вовсе не тело висельника, продолжала двигаться вперед, углубляясь в лесную чащу.
Мелкие березовые листья прилипали к влажным ботинкам, больше напоминающим берцы, и прятали их черную кожу, маскируя желтым цветом. Каждый холм, каждая возвышенность заставляли сердце сбиваться с ритма. Покусывая больно губы, я останавливалась и, ощущая головокружение и тошноту, касалась замерзшими ладонями мокрой шершавой коры очередного дерева. Руки дрожали, а ноги, словно у плюшевого медведя, не подчинялись телу. Откинув прядь волос, упавшую на влажное от капель дождя лицо, я снова посмотрела вперед. Чуть правее от меня лежали сломанные большие ветки. Замерев на месте, я подозрительно осмотрела эту объемную кучу. «Кому понадобилось стягивать ветки в одно место?» – подумала я, а мое сердце снова содрогнулось от тревожных мыслей. Подойдя ближе, я осмотрела их придирчивым взглядом. Странным было то, что эти ветки явно сорвал с деревьев не ветер, а, скорее всего, – человек. Листья на них так и не успели пожелтеть, оставшись зелеными. Они лишь слегка завяли, повиснув на тонких черешках.
Прикусив нижнюю губу, я подошла еще ближе и, коснувшись одной из веток рукой, потянула ее на себя, стянув с кучи и откинув в сторону. Та же участь постигла и оставшиеся мокрые тяжелые сучья. Смахнув тыльной стороной ладони капли со лба, я уставилась с испугом на горку из пожухлых листьев, из-под которых виднелся кусок черной ткани. Наклонившись ниже, я ухватила ее дрожащими пальцами и потянула вверх. Что-то тяжелое, находящееся под листвой, не позволяло извлечь мокрую материю наружу. Перестав дышать, я принялась откидывать листья в сторону. Тело трясло с неимоверной силой, а спина покрывалась морозным холодом, намокая от капель пота и пропитывая тонкую футболку.
Схватив пальцами очередную охапку листьев, я коснулась чего-то твердого и холодного. Они выскользнули из рук, а я заметила почерневшие человеческие пальцы. Слезы наполнили глаза, а паника безжалостно сжала легкие, причиняя боль. Сердце стучало где-то в висках, а между ключицами что-то беспрерывно пульсировало, мешая дышать. Вновь нагнувшись, я стала поспешно откапывать тело, спрятанное под грудой мокрой листвы. «Нет, – стоном вырвалось из груди, а я осмотрела родное черное от засохшей крови лицо младшего брата. – Нет!» – словно раскат грома нарушил тишину леса мой пронзительный голос, напоминающий волчий вой.
Распахнув глаза, я подняла голову с рулевого колеса и, пристально посмотрела в лобовое стекло, засыпанное пушистым снегом, чувствуя, как обжигающие слезы горечи медленно стекают по лицу. Эта жуткая картина навечно останется в моей памяти, не позволяя обрести покой. Спрятав ключ от авто в карман болоньевой куртки и прихватив с пассажирского сидения бутылку красного вина, я покинула салон.
Распахнув дверь утопающей во тьме квартиры, я вошла в прихожую и, бросив ключ на комод, стоящий под зеркалом, опустила рядом бутылку. Усевшись на мягкую банкетку, я стянула высокие тяжелые ботинки, освобождая уставшие стопы от их оков. Какая-то звенящая тишина витала в воздухе, не позволяя расслабиться.
Выдохнув напряженный воздух, я поднялась на ноги и, подхватив бутылку, прошла на кухню, отделенную длинной барной стойкой от просторной гостиной. Сознание предвкушало забытье, а тело – расслабление. Я извлекла из длинного горлышка пробку с помощью штопора и, наполнив бокал до самых краёв, взобралась на высокий стул. Оперевшись локтями о деревянную столешницу, я сжала пальцы на холодном стекле и, коснувшись бокала губами, освободила его от винного бремени. Наполнивший кровь алкоголь разлился теплом по телу, вызвав легкое и приятное головокружение. Очередная порция вина окрасила бокал в цвет крови, и я снова сделала глоток, мечтая лишиться осточертевшей памяти.
В замке послышался скрежет, а затем входная дверь негромко хлопнула. Пристально глядя в бокал, я вздохнула, не обращая внимания на звуки, доносившиеся из прихожей. Шаги… Неяркий свет наполнил пространство кухни, а я повернула голову к выходу.
В помещение вошел Макар и, заметив меня с бокалом в руке, недовольно скривился. Потеряв интерес к его лицу, я снова уставилась на багряную алкогольную жидкость. Он раздраженно фыркнул и, оказавшись у стойки, изъял бокал из моей руки. Подхватив бутылку, муж подошел к черному кухонному гарнитуру и вылил ее содержимое в раковину. Та же участь постигла и вино из бокала. Повернув лицо к окну, я не спеша выдохнула напряженный воздух. Макар опустился напротив меня и осмотрел профиль, вздохнув.
– Что произошло? – спросил он, привлекая мое внимание.
Повернув лицо, я пристально посмотрела в его голубые холодные глаза и безразлично пожала плечами.
– Уже прошло больше года, – зачем-то сообщил Макар. – Ты когда вернешься в реальность? – спросил он, а я с ненавистью взглянула на его лицо.
– Когда возмездие настигнет виновных, – произнесла я, продолжая смотреть на него в упор.
– Ты же знаешь, что мы делаем все возможное…
– Уже пора бы начать делать все невозможное, – прошипела зло я, лишаясь самообладания.
– Хватит! – рявкнул муж, ударив ладонью по столешнице, а мое и без того напряженное тело содрогнулось от неприятного громкого звука.
– Его окровавленное мертвое лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Его изуродованное тело не позволяет мне вернуться в вашу чертовую реальность! – крикнула я громко, а мои уши заложило от собственного голоса.
Звон, длинной звуковой цепочкой, звучал в ушах, заглушая нависшую над нами тишину.
– Прости, – шепнул он, коснувшись моей дрожащей руки, лежащей на столешнице. – Ты же знаешь, что ребята делают все, чтобы найти этих отморозков, но у них помимо этого дела еще уйма работы.
– Прости? – хмыкнула я, недовольно глядя на хмурое лицо Макара. – Ты хочешь, чтобы я им посочувствовала?
– Ну, причем тут это? – вздохнул он, отпуская мою кисть руки. – Дарья, я просто хочу, чтобы ты продолжала жить дальше. Жизнь продолжается…
