Осознание того, что пробуждение все-таки состоялось, прошло гораздо позже, чем я открыла глаза. Сверху упорно светили яркие лампочки, вторя белому цвету помещения. Голова упрямо не хотела работать, а тело, казалось, мне вообще не принадлежит. Пришлось немного поднапрячь мозги, чтобы хоть что-то вспомнить.
Я помню лишь то, что мы летели с обрыва куда-то вниз, а потом наступила темнота. Только бы парни были живы. Перед лицом замаячили чьи-то руки в зеленой одежде.
– Она, вроде бы, в себя приходит, – говорит неизвестный голос, а через мгновение передо мной возникло лицо незнакомца. – Ты меня слышишь?
Губы едва удалось разлепить и выдать шепотом «Да», после чего лицо пропало из поля зрения.
Ничего не чувствую – тело словно свинцом налилось. Пошевелиться тоже не удалось. Я лишь надеюсь, что не останусь парализованной после аварии. Честно говоря, это было первой мыслью – я парализована, оттого и шевелиться не могу. Но вот, что интересно – я ощущаю, что с телом проделывают какие-то манипуляции, но полной чувствительности нет.
Следующее пробуждение было более комфортным в плане бодрости, но вот боль была адская. Причем, по всему телу.
Можно было бы попробовать встать, но тело изрядно затекло. Сгибы локтей тут же отозвались болью – в них воткнуты иглы. Капельницы полны, а что в них – не разберу. Пока сложно сфокусироваться.
– О, снова здравствуй! – знакомый голос исходил от человека в больничной форме голубого цвета. Мужчина лет тридцати пяти, может, сорока. Это он задавал мне вопросы. – Тебе уже лучше?
Голоса толком нет из-за пересохшего горла, поэтому кивнула в ответ.
– Давай помогу сесть, – он подошёл к кровати и подхватил меня под мышки, а потом подложил невесть откуда взявшуюся подушку.
Врач, или кто он там, отошёл ненадолго и вернулся уже с бутылкой воды. Налил в стакан и подал мне. Дрожащими руками я приняла его и отпила немного.
О, да. Так гораздо лучше!
– Так, Алена, я тебе задам несколько вопросов, касательно твоего самочувствия.
Не помню, чтобы сообщала ему свое имя, следовательно…
Мысль в голову пришла быстрее, чем я задала вопрос:
– Где мои друзья?
Доктор недовольно поджал губы.
– Давай так, – он стал серьезным, – я спрошу у тебя про самочувствие, а потом расскажу о твоих парнях, окей?
Молча кивнула, давая понять, что услышала его. Вновь дежурная улыбка на лице, а в глазах настороженность.
– Головокружение, тошнота есть?
– Нет.
– Слабость или дезориентация?
– Немного слабость есть.
Сделал пометку карандашом в планшете, который был у моей кровати.
– А теперь смотри на свет.
Посветил фонариком, поводил им из стороны в сторону.
– Отлично! – он достал из кармана рацию. – Можете запускать.
В ту же секунду в палату ко мне влетели Толик и Паша. Оба измученные, но глаза горят. Они рады меня видеть, а как я рада-то! Сгребли меня в охапку, чем вызвали острую боль в правом боку. Из груди вырвался страдальческий стон.
– Аленка, прости! – Толян обеспокоено заглянул в глаза.
– Молодые люди, если у девушки разойдутся швы, будете сами их накладывать, – шикнул на них доктор.
– Больше не будем, – примирительно поднял руки Паша, после чего повернулся ко мне и улыбнулся самой теплой улыбкой.
***
После той аварии на мосту прошло три недели. Оказывается, военные пытались так сдержать эпидемию, взорвав мосты. А те байкеры, которые, как мы думали, замыслили недоброе, вытащили нас, практически отбив от толпы зомби. А ведь могли и бросить, просто уехать. Толик отделался вывихом плеча, поэтому очнулся самым первым. И первым же попал на допрос. Байкеров интересовало, почему мы были на военной машине. Парень врать не стал – выдал все, как на духу. У Паши травмы оказались немного серьёзнее, потому что в себя он пришел дней через десять. Сильное сотрясение и растяжение связок на лодыжке. Я оказалась самой медленной, если можно так выразиться. Перелом ребер, сотрясение мозга и большая кровопотеря из-за пробитой головы. Самым здоровым оказался Оскар! Пес отделался легким испугом, но его пока держат в отдельной комнате с парнями.
Да, не стоило пренебрегать правилами безопасности. Если б я пристегнулась, то была бы менее потрёпанной. Сейчас я чувствовала себя отлично, только есть хочу.
Нас привезли в бывший бизнес-центр, в котором было всё – фитнес клуб, стоматология, спа-салон, офисы, ресторан и бассейн. Мы были как раз в том городе, мост к которому взорвали военные. Бывшую стоматологию переоборудовали в операционную, а вытаскивал меня с того света бывший пластический хирург, который два месяца назад вставлял импланты в разные места. Вообще, судя по их рассказам, обращались с парнями довольно дружелюбно. Странно, но глядя на байкеров, о дружелюбии можно было подумать в самый последний момент.
Спустя час болтовни пришла девушка лет двадцати, принесла мне одежду и сказала, что нас ждут в столовой. Парни любезно согласились оставить меня наедине с вещами, которые подошли мне по размеру идеально. Джинсы черного цвета и футболка-поло, а также кроссовки. Нижнее белье и носки прилагались. Когда я выходила, эта же девушка о чем-то мило щебетала с Толиком, а Паша стоял в сторонке, подпирая стенку с отсутствующим видом на лице.
Увидев, что я вышла, парень ожил и подошёл ко мне, протягивая руку.
– Идём?
Я безропотно приняла ее, и мы прошли в сторону столовой.
Все вокруг казалось сюром. За окном тысячи орд заражённых бродили в поисках живой плоти, а здесь жизнь наладилась. Да, черт возьми, будто вообще апокалипсис не коснулся этого места. А все байкеры, которые оказались в городе во время своего пробега, или как оно там у них называется, не местные. Николай, которого тут среди своих назвали Старшим Вороном (из-за названия их клуба «Во́роны»), был в свое время очень дружен с отшельником, предсказавшим конец света. Правда, это сейчас звучит, как предсказание, но тогда его посчитали сумасшедшим.
И тот рассказал Старшему, как нужно выживать. Показал свои записи и наработки. Даже был особый свод правил. Николай отнёсся к этой информации без скепсиса, что, в итоге, спасло не одну жизнь.
Когда мы остановились около леса, и они погнались за нами, это было ошибкой. Убегать от них. Хотя, что бы вы подумали, если бы увидели угрожающего вида амбала в косухе? Оказывается, тогда они ехали в сторону бункера, из которого мы сбежали. Байкеры были неподалеку, обустраивали вышку связи – делали из нее аванпост, и увидели дым. Мы просто сглупили и оказались при смерти. Больше всего переживал за Алёну. Она слишком долго была в отключке. Доктор даже поговаривал, что девушка могла впасть в кому – после такой-то травмы головы.
Сейчас, держа ее руку, я чувствую, что огромный груз упал с плеч. Я винил себя в ее состоянии и был несказанно рад, когда она очнулась. Не просто рад, но в этом не могу быть уверен.
