Лежа на белоснежном песке, Хелен сквозь дремоту слушала вкрадчивые звуки Карибского моря, с тихим шорохом набегавшие на берег вместе с мягкими волнами. Они вовсе не походили на мощные и резкие удары Северного моря, знакомые ей с детства, проведенного в замке деда на побережье графства Северный Йоркшир.
Полузарывшись в прогретый песок и спрятавшись от палящего солнца под сенью наклоненной к морю пальмы, с глазами, упрятанными за темными стеклами защитных очков, она разнеженно дремала, наслаждаясь теплотой и покоем.
Время от времени до нее доносились отдаленные голоса других отдыхающих, так же, как и она, приехавших на побережье Ямайки. Роскошному отелю «Сан-Антонио», в котором она сняла одноместный номер, принадлежала значительная часть береговой полосы с ее сверкающими белым песком ухоженными пляжами, на которых загорали туристы, главным образом европейцы и американцы. Попадались, правда, и японцы, но их было немного.
Чтобы не привлекать к себе докучного внимания, Хелен в полумили от отеля нашла укромное местечко, окруженное скалами и укрытое от всех ветров. Здесь она и отдыхала, ни с кем не знакомясь и ни с кем не разговаривая, и надеялась, что ничто не помешает ей провести таким образом все время, оставшееся от ее последних каникул.
Весной она тяжело переболела гриппом и до сих пор не могла толком оправиться. Экзамены в Оксфорде и вовсе сдавала на автопилоте, плохо соображая, что отвечает экзаменаторам. Но тем не менее оценки она получила достойные, и дед, граф Линдхерст, выдал ей нужную сумму на отдых в тропиках.
У Хелен и самой было приличное личное состояние, но вот незадача – до двадцати пяти лет она не имела права им пользоваться без разрешения деда. Как же она негодовала, что ее ограничивают в правах! Однако пять лет назад выяснилось, что бабушка, включившая это условие в свое завещание, поступила чрезвычайно мудро. Если бы не ее предусмотрительность, быть бы Хелен сейчас без гроша в кармане.
Но в девятнадцать лет думаешь, что ты ничуть не глупее всех этих старых перестраховщиков. И уж конечно мужчина, признавшийся тебе в любви и так красиво предложивший руку и сердце, никак не может быть одним из искателей богатых невест. Но, увы, Гай Уилкин, такой обаятельный, веселый и красивый, именно им и оказался.
Когда дед понял, что она серьезно намерена выйти замуж, он навел справки о ее нареченном и выяснил, что он проходимец без гроша в кармане, ищущий богатых невест, и что на его совести уже имеется две брошенных жены. Но Хелен не хотела этому верить, посчитав, что на ее любимого наговаривают, и тогда детектив, нанятый дедом, свел ее с предыдущей женой Гая.
Бывшая миссис Уилкин показала пораженной Хелен свадебные фотографии, на которых Гай казался самым счастливым женихом на свете, рассказала, как красиво он за ней ухаживал, и даже повторила любовные слова, которые он ей говорил.
Хелен сидела пунцовая от стыда – ей все было знакомо до последнего слова. Похоже, мерзавец всегда действовал по накатанному сценарию, не отступая от него даже в мелочах.
Бывшая жена рассказала и о том, как он уговорил ее открыть общий счет, на котором лежали все ее немаленькие деньги, и от разорения ее спас только счастливый случай. В банке работала ее хорошая знакомая, и, когда Гай подал заявление о закрытии счета, она предупредила подругу о намерениях муженька.
Когда жена прибежала в банк и потребовала объяснений, Гай с такой фальшивой улыбкой начал пороть ерунду о якобы подготовленном для нее сюрпризе, что сразу все стало ясно. Она закрыла счет и подала на развод. И в процессе развода узнала об еще одной женщине, на которой он был женат до нее. Но та поплатилась за свою неосмотрительную любовь куда больше – молодчик оставил ее без гроша.
Узнав об этом, Хелен ужаснулась. А она еще не верила деду, сразу разглядевшем в Гае мерзавца без стыда и совести. Ей было и стыдно, и горько. После нелицеприятного разговора с графом Уилкин бесследно исчез, а Хелен с тех пор перестала доверять мужчинам, считая их всех обманщиками и авантюристами.
И хотя желающих поухаживать за ней было хоть отбавляй, она никогда не давала повода предполагать нечто большее, чем чисто дружеские отношения. Это было скучно, зато безопасно. Хелен твердо пообещала себе – во второй раз она никогда не попадется в такую же ловушку и никакому альфонсу себя водить за нос не позволит.
Вытянувшись на прогретом песке, она загребла пригоршню белоснежных песчинок и пропустила их между пальцев незаметной струйкой. С удовольствием подумала о том, что уже через полгода ей исполнится двадцать пять и она сможет сама распоряжаться своими деньгами, не выпрашивая разрешения у деда. Уж слишком ответственно он относился к своим обязанностям, дотошно выспрашивая у внуков о каждой минуте их жизни, не то что их родители.
Отец с матерью, мистер и миссис Рэдли, вели насыщенную светскую жизнь в Лондоне и наезжали в Линдхерст исключительно по большим праздникам. Они давно предоставили своим детям – старшей Хелен и младшей Энн, а тем более старшему сыну и наследнику Эдуарду, – право жить, как тем хочется, обосновывая свое неучастие в их жизни требованиями времени.
Дед гораздо больше интересовался делами внуков, чем они. Может быть потому, что больше у него никого не было? Бабушка умерла десять лет назад, и с той поры граф жил бобылем, воспитывая внуков.
Детство Хелен прошло в сказочно красивом месте, на берегу холодного величественного моря. Дед делал все, чтобы любимые внуки чувствовали себя счастливыми. Хелен помнила игры в огромном доме, построенном при Георге II, их шалости и озорство, иногда прерываемое мягкими нотациями деда. Вообще им очень повезло, что граф забрал их от родителей – расти в грязном шумном городе вовсе не то, что в огромном поместье, где дозволялось делать все, что душа пожелает.
Отец сердился на эту вседозволенность, но ничего сделать не мог – у него не было личных независимых средств и жил он на выделяемую ему часть доходов с поместья. Впрочем, у него были и другие источники доходов, но не стабильные – он был негласным консультантом по различным щекотливым финансовым вопросам. Бабушка, любившая внуков куда больше собственного единственного сына, не сочла нужным оставить ему от своего немалого состояния хотя бы часть. Но мистер Рэдли не переживал – жизнь, которую он вел в Лондоне, вполне его устраивала. Впрочем так же, как и его жену.
