Редактор Инна Харитонова
Корректор Екатерина Фёдорова
Иллюстратор Марина Шатуленко
Дизайнер обложки Вера Филатова
Верстка Светлана Иванова
© Игорь Окунев, 2021
© Марина Шатуленко, иллюстрации, 2021
© Вера Филатова, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-0051-0783-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Нынче у большинства людей короткое дыхание: живут сегодняшним днем, не оглядываясь на прошлое, не заглядывая в будущее. Рассказы Игоря Окунева поражают сочетанием детской искренности, захваченностью чувствами и серьезностью самоанализа, соседством патетического отношения к жизни и иронии. Его образы неожиданны и самобытны, хотя современная тривиальность лексикона оказывается необходимой краской для нынешних героев и ситуаций. Но в целом побеждает интонация глубокого, страстного и напряженного размышления о законах жизни и человеческой души. Отсюда, очевидно, приверженность к афоризмам и символическим образам, которая особенно рельефна в «Разлуке» и «Кровавом воскресенье». И это не библейское всеведение, а плод человечности, способности остро слышать биение человеческого сердца и даже в толпе различать лица. Игорь Окунев, при все восторженности юноши, только входящего в жизнь, пишет не идиллии, а драмы, смягченные то иронией, то надеждой на теплоту, чистоту как основу жизни. Правда, добрым свидетелем происходящего чаще оказывается детская игрушка («Плюшевый мишка»), правда, увлечения оборачиваются обманами, и подползают горькие мысли о подполье, куда люди прячут грехи и разочарования. И все-таки побеждает в сборнике уверенность в том, что мир прекрасен, а жизнь полна чудес. Это не прекраснодушие ребенка, а святость пророка. Дай бог, чтобы эта вера сохранилась в авторе и передавалась его читателям, чтобы люди поняли, что любовь – это не владеть, а дарить.
В. Г. Маранцман,
доктор педагогических наук, профессор,
член-корреспондент Российской академии
образования
апрель 2006
⠀
⠀
Отзыв выдающегося русского литератора, создателя научной школы методики преподавания литературы Владимира Георгиевича Маранцмана дорогого стоит. Многие авторы мечтали бы получить от него отзыв, подобный приведенному здесь отклику на рассказы Игоря Окунева, – ведь Владимир Георгиевич обладал незыблемым авторитетом в области русской литературы. Этот авторитет основывался не только на высоких научных званиях и должностях профессора В. Г. Маранцмана, но и на его личном поэтическом творчестве, вершиной которого стал блистательный перевод на русский язык великой поэмы Данте Алигьери «Божественная комедия».
Отзыв написан Владимиром Георгиевичем в год издания перевода поэмы Данте и меньше чем за год до его трагического ухода из жизни. Поразительно, как внимательно, трогательно и деликатно отнесся выдающийся ученый и поэт в год максимального жизненного напряжения к первому литературному шагу юного автора, студента филфака СПбГУ. Его отзыв сам по себе литературный шедевр. Краткий анализ рассказов Игоря Окунева сопровождается такой образной полифонией, таким глубоким проникновением в замысел, не всегда очевидный даже самому автору, что читателю хочется еще раз перечитать рассказы, посмотреть на них с высоты сказанного Владимиром Георгиевичем.
Лучше, чем Владимир Георгиевич, не скажешь. Хочу лишь добавить, что каждый вдумчивый читатель найдет в прозе Игоря Окунева свое, личное, непредвиденное. Это на самом деле очень современная проза, не теряющая, однако, связи с традициями классической русской литературы. Современность видения окружающего мира и исторических событий обеспечивается как свойственной симфонической музыке стертостью и неоднозначностью переходов, так и резкими перепадами настроения.
Рассказы в книге выстроены в ретроспективном порядке и отражают переломные моменты в жизни и творчестве автора: 22 года, 19, 16 и 14 лет. Их связывают в единую линию повествования сквозные сюжеты: любовь, свобода, вера, Петербург, плюшевые игрушки… Постепенно теряя литературную искусность, рассказы становятся все более непосредственными и ранимыми. Мы как бы снимаем слой за слоем пласты накопленной боли с души писателя, которые часто принимаются нами позже за мудрость и опыт. И наконец, встречаемся с тем самым чистым и восторженным детским взглядом, вынесенным в заглавие книги, обращенным к нам из прошлого.
Со времени написания представленных в этой книге рассказов и отзыва о них прошло уже более десяти лет. Автор «Взгляда из детства» давно с детством расстался, окончил СПбГУ и аспирантуру МГИМО, получил первое признание как ученый в области политической географии и возглавил профильный исследовательский центр в МГИМО. Но литературный дар, о котором ему постоянно напоминают сочиненные в юношеские годы рассказы, не исчезает. Не сомневаюсь, что этот дар Провидения еще пробьется у Игоря Окунева сквозь оболочку научных проблем и сиюминутных жизненных забот и даст новые талантливые всходы. Желаю ему успеха и удачи на этом пути!
Ю. Б. Окунев, писатель
май 2020
Если бы меня спросили, зачем Господь создал человечество, я бы предположил, что ради того, чтобы послушать Пятую симфонию Чайковского. Для этого нужно было сотворить противоречивых и страдающих людей и дать им тысячи лет скитаний и поисков, которые привели бы к появлению нравственности, культуры и классической музыки, вершиной которой стали симфонии Петра Ильича. Не исключаю, что закат художественной и, в частности, музыкальной традиции, да и вообще все разрушительные события в XX веке, связаны с тем, что после Пятой симфонии потомки Адама перестали быть интересны Творцу.
В Пятой симфонии человечество сумело окончательно убедить Создателя в том, что творчество способно побороть смерть, а значит, человек может разомкнуть оковы бытия, в которые высшая сила его заточила. Когда я слушаю, как в конце произведения вступают фанфары, мне всякий раз кажется, что эта музыка мощью торжества духа над естеством сейчас поднимет из могил мертвых. Но всякий раз, переживая этот грандиозный финал, я задавался вопросом, как можно было после такого написать Шестую симфонию, в которой, как известно, смерть побеждает и добродетель, и любовь, и созидание? В которой нет финала: музыка, как и человеческая жизнь, обрывается случайно, на полуслове, на полузвуке… Я благодарен судьбе за то, что она дала мне ответ на этот вопрос…
В один из самых сложных моментов на моем пути, когда случилось так, что коварная сила пробовала отнять у меня мое творческое предназначение, я отправился в Московскую филармонию. В тот день в программе концерта стояли Пятая и Шестая симфонии Чайковского, вернее, как я узнал, уже сидя в первом ряду партера, вначале Шестая, а потом Пятая. На такую дерзость решилась гастролировавшая японская дирижер, поскольку давать эти произведения в одном концерте считается неправильным – они требуют от исполнителей и слушателей столько эмоциональных сил, что можно истечь кровью вместо того, чтобы получить эстетическое наслаждение.
