Страх.
Он подкрадывается. Время застывает, превращаясь в пленительную вечность. Сердце, словно зверский барабан, бешено заколотилось, вперёд и назад, – есть ощущение, что оно загнано в тесную клетку; страх наделяет тело слабостью, заставляя прочувствовать беззащитность и уязвимость перед опасностью, превращая реальность в пытку – мучительную и с мрачными оттенками, даже несмотря на то, что вокруг яркий свет окружающего мира.
Сила времени не имеет власти над красотой женщины, недавно отметившей пятидесятипятилетний юбилей, отчего она выглядит моложе, а её кожа остаётся свежа. Словно по щелчку пальцев, синьора открыла глаза, спустя недолгое время попыталась их сомкнуть, что оказалось тщетной попыткой: некое чувство беспокойства не давало ей уснуть, рядом, мирно спал муж, сначала она подумывала его разбудить, в эту минуты ей захотелось услышать его голос – тихий шёпот безмятежности поглощал в себя все неприятности и сомнения, – но не стоило будить любимого в выходной день, поэтому она аккуратно дотронулась до его руки, и неугасающая тревожность, как ей казалось, стала сменяться внутренним покоем. Спустя час-другой она подошла к окну и распахнула шторы. Утро было в печальном настроении, серые тучи сгущались в небе, предвещая неизбежность приближающегося дождя, и вот, он начал падать на землю, а мелкие и прозрачные капли его слёз – тихонько стучать по окнам и крышам. Синьора взглянула в окно – в эту же секунду под грудью кольнуло так сильно, что от внезапности она положила руку на своё прерывисто бьющееся сердце, но боль не успокаивалась, словно нутряное чутье подсказывало: что-то должно случиться. Она присела на край кровати, не отводя взгляда от небесной выси.
Синьор проснулся, когда жены не было дома. Кьяра Риццо отправилась до местного рынка, стоит уточнить, что их дом расположен на побережье Тирренского моря в городе Фьюмичино, примерно в тридцати километрах от Рима. Вернувшись, Кьяра заметила мужа в беседке, некогда мужчина собственными руками сотворил восьмигранное великолепное сооружение из светлого дерева, а сама же синьора оживила его цветами, цветы для неё – инструмент, через который она способна раскрыть свою уникальную натуру – восприимчивую и вместе с тем тонко чувствующую. Их дом и двор – воплощение цветочного богатства, пока одни растения остаются покорно зелёными, другие расцветают, поэтому, неудивительно, что их семейная жизнь весь год пестрит живописными красками. Синьор сидел в плетёном кресле, созданном самой природой, его глаза, погруженные в страницы книги, отражали огонёк бесконечной заинтересованности, мысли мужчины уносились по просторам литературного восприятия, и только приход жены заставил его отвлечься.
–– Доброе утро, всё купила? – полюбопытствовал он.
Каждую субботу она покупает свежие морепродукты и рыбу, никогда нельзя предугадать, что принесёт супруга домой, но одно было несомненно – дары моря преобразятся во вкуснейший ужин; этот вечер они ожидали с нетерпением: он сулил гостя – их сына. Кьяра мягко улыбнулась мужу в знак согласия и устроилась около него. Ожившее небо подуспокоилось, а ветер оставался своевольным – то под его порывом шевелись листья, то он вовсе исчезал. Между тем синьора успела дойти до кухни и, прихватив с собой остатки утреннего яблочного тарта, вернуться, прежде, Кьяра ни о чём не думала, а потом взглянула на стоящий перед ними столик, совсем скоро лежащие на нём книги и футляр от очков сменит хрустальная ваза, куда она поместит пушистые и мягкие веточки мимозы – нежность, переплетающая с солнечным сиянием, не оставляет синьору равнодушной. Полторы недели назад она разговаривала по телефону с сыном, разговор не был длинным, пару вопросов о его жизни и весьма короткие ответы, она напомнила, что они с отцом любят его и ждут своего ястреба в гости. Гэвин Фалько давно не был у них, он не пропал – работа поглотила его. Двадцать восемь лет назад синьора впервые увидела новорождённого ребёнка, сын щедро дарил родителям беспробудные ночи, в то время как днём проявлял неистовую активность: он был маленькой непоседой, исполненным игривости и безграничного желания познать все секреты окружающего мира. Под покровом загадочного влияния он превратился во взрослого мужчину – осанистого и широкоплечего, очарованием своей внешности Гэвин считает волосы – каре с плавным переходом и удлинённой чёлкой, что, несомненно, подчёркивают его привлекательность. Его признание, как журналиста, заключается в том, чтобы помочь найти дорогу к переменам, поддерживая людей в борьбе против несправедливости и угнетения, освещая светом истины темноту и ложь, он может излечить иссушающие горечи, как сырость проникшие в душу. Каждое слово его – удар в сердце подавленных, а каждый кадр фотографии – вечное свидетельство их скрытых страданий. Кьяра гордится сыном, и, может быть, где-то в глубине душе она чувствует, что он окружён опасностью, однако каждый раз вглядываясь в его глаза, она видит там витающий блеск знаний и смелость, вступая в столкновение с жизненными вызовами, Гэвин Фалько всегда досконально размышляет о своих шагах, он не торопится и не бросается в безрассудные поступки. Он – мужчина, который всегда осторожен.
Субботний день близился к позднему вечеру, синьора несколько раз подряд набирала сыну, но абонент находился вне зоны действия сети, – и снова она ощутила проникающее в каждую клетку её тела беспокойство. Следующим утром Кьяра позвонила Сильвио, в студенческие годы один случай познакомил его с Гэвином, тогда они и подружились, а со временем стали вместе работать: техническая сообразительность Сильвио позволяет ловко получать и расшифровывать необходимые и защищённые данные. Сильвио, молодой человек со светлыми волосами, на пороге своего тридцатого дня рождения, и к этому времени его сердце уже успело утратить веру в любовь, больше трёх раз, как несчастливая участь, неизменно от него сбегали, в эти секунды, когда они уходили, он ощущал непомерное унижение, которое внушило сомнения в самом существовании настоящего чувства, теперь любовь представлялась ему безнадёжной, а мысли, отражающие откровения, потеряли свой блеск – превратились в тусклые, истлевшие картины. Стоило слишком сильно погрузиться в рассуждения об этом, и Сильвио впадал в то состояние, когда его душа отвергала всё и каждое, но обычно это не затягивалось дольше пары дней.
– Не впадай в отчаяние из-за любви, превзойди его томление, придёт время, и ты встретишь свою единственную, – однажды произнёс Гэвин.
Сильвио подбирал нужные слова с особой внимательностью, чтобы родители друга не смели думать о чём-то плохом, рассказал им историю о внеплановой командировки, но фальшивые слова были отвергнуты синьором.
