На улице опять холодно. Я раздражённо вздыхаю, порядком устав от того, что последние полторы недели улицы города постоянно страдают от хлёстких ударов ветра по холодным стенам домов и незакрытым форточкам. Но погода, и так не подходящая для августа, разумеется, не считаясь с моими желаниями, с каждым днём только ухудшается, так что мне остаётся лишь сильней укутаться в куртку.
Помогает слабо: в такую стужу старая кожанка не лучший помощник.
По-хорошему, давно уже пора её выкинуть, но я почему-то всё откладываю это на потом – впрочем, у меня всё равно вряд ли хватит денег на покупку новой. Мысль об отсутствии денег сразу же приводит к неприятному вспоминанию о том, что хозяйка квартиры опять повысила арендную плату. Я недовольно корчусь и клянусь самому себе, что если она когда-нибудь поднимет аренду ещё, уже в третий раз, то я пусть и не убью её, но точно найду способ ей отомстить. Подкину ей блохастую кошку или сожгу её любимую книгу, которая, как мемориал, стоит в центре её книжного. Мысль эта – из разряда «просто нагадить», но какое-то моральное удовольствие всё равно приносит.
Грина медленно плетётся за мной. Старая немецкая овчарка уже давно не резвится в кустах и не бегает по полю. Медленно переставляя лапы, она только и делает, что каждую минуту поворачивает морду то влево, то вправо, реагируя на каждый услышанный звук. Вставать каждый день в полшестого утра – далеко не самое приятное в жизни действие, но эта старая псина гадит ровно в шесть, и сколько бы я ни пытался её переучить – ничего так и не вышло. Я всё чаще задумываюсь, почему до сих пор не выставил её обратно на улицу.
А я ведь на самом деле никогда и не хотел собаку – мне бы о себе для начала позаботиться. Но вот опять я с самого утра на ногах и опять – в этом маленьком парке недалеко от дома. Я бы предпочёл, конечно, гулять перед домом, но тогда мне опять придётся выслушивать недовольные ворчания соседей – лучше уж пройти пару лишних кварталов.
В парке грязно. Вчерашний дождь полностью размыл все тропинки, превратив их в чёрно-коричневую смесь. Ботинкам моим, без сомнения, кранты: вряд ли удастся когда-нибудь отмыть их после такого. Я стараюсь не думать о том, как мне придётся отмывать Грину.
Деревья тоже грязные. Кроны их уже не зелёные, а болотного цвета, вперемешку с коричневым. То и дело помятая листва опадает на землю и, неприятно шумя, крошится под ногами. Ветки все понурые, и создаётся впечатление, что ты бродишь среди ив. Сильными ударами, никого не щадя, дождь уничтожил все стремления деревьев расти вверх и зеленеть.
Я сам чувствую эти удары. Раз. Два. Раз. Два. Три. Раз. Грина негромко лает и рвётся в сторону, замечая на дереве белку. Я недолго размышляю над тем, чтобы позволить собаке поймать добычу, но, понимая, что маленькое животное не заслуживает такой смерти, тяну поводок на себя.
– Не сегодня. Пойдём.
Я то и дело с беспокойством поглядываю на небо – как бы дождь опять не пошёл. Вон та туча слева выглядит совсем хмурой. Погода ужасна. Ещё одно доказательство того, что жизнь – дерьмо.
Я подгоняю овчарку и направляюсь к выходу. Собака недовольно лает, ей хочется погулять ещё, но я настойчив.
– Не сегодня. Скоро может пойти дождь.
Грина ещё раз подаёт голос, но, понимая, что изменить уже ничего не получится, кое-как плетётся сзади, двигая лапами ещё медленней, чем обычно. Она изо всех сил пытается растянуть прогулку. Я, наоборот, хочу как можно скорее вернуться домой, хоть и не тороплю собаку. Еле переставляя ноги, под стать овчарке, я в очередной раз вздыхаю. У меня нет желания быть здесь. Мне не хочется вставать в такую рань из-за животины. Не хочется в очередной раз терять день жизни на работе. Если честно, признаюсь я сам себе, мне не хочется ничего. Только спрятаться под одеялом и заснуть.
Перед тем как свернуть на нужную улицу, я ещё раз бросаю взгляд на небо и, убедившись, что дождь не начнётся в ближайшие минуты, решаю заглянуть в кофейню. Кофе я пью редко – обычно как раз именно в такие вот дождливые дни, когда всё, чего тебе хочется, – это сидеть дома и смотреть какие-нибудь сериалы. Но дома сейчас холодно, Интернет барахлит, а меньше чем через час я должен быть на работе. Когда я вспоминаю об этом, меня охватывает чувство непередаваемого раздражения. Боже, я же работаю в маленькой пекарне… Да кому вообще нужны все эти пирожки и булочки в восемь часов утра? Они и в девять никому не нужны. Они вообще мало когда кому-то нужны – только детям да любителям сладкого. Но те появляются всегда только после обеда, после школы или работы.
Чёрт, как же хочется спать! Я непроизвольно мотаю головой, и Грина, повторяя за мной, тоже трясёт мордой. В кофейню с собакой нельзя, так что я оставляю её около входа. Надо бы, конечно, привязать её к перилам, но я никогда этого не делаю.
Грина, впрочем, никогда и не убегает.
В зале никого нет, что меня не удивляет: было бы куда страннее, если бы тут в такое раннее время кто-то был. За кассой тоже пусто. Сначала в голову приходит мысль, что заведение ещё не работает, но, увидев, что возле кассового аппарата лежит чей-то телефон и что вся подсветка горит, я понимаю, что продавец просто куда-то отошёл. Это вызывает лёгкую усмешку. Каким идиотом надо быть, чтобы оставить всё вот так, – просто подарок для воров! Для меня, впрочем, это только хорошо: можно спокойно выбрать себе напиток без пристального наблюдения, которое всегда вызывает во мне отвратительный дискомфорт. Ассортимент в этой кофейне небольшой, так что я останавливаю свой выбор на простом эспрессо. Чуть подумав, всё же решаю взять латте – он будет послаще. Так как продавца всё ещё нет, осматриваю прилавки с десертами. Меня до сих пор, даже спустя почти пять месяцев, поражает их разнообразие.
Когда-то я думал, что из кондитерки существуют только вафли и печенье с вареньем или, может быть, ещё желе. Так и не привыкнув есть сладкое и стараясь быть с ним поаккуратней, я всё равно каждый раз засматриваюсь на красиво украшенные чизкейки, сотни видов мороженого, на романтичные круассаны и аппетитные макаруны. Я посмеиваюсь над самим собой, вспоминая, как, впервые попробовав всё это, я так объелся, что потом ещё два дня не было аппетита. Вообще.
Я быстро пробегаю взглядом по рядам и всё же решаю взять булочку с маком. Иронично: работая в пекарне, я покупаю булку тут.
Мысли о работе душат. Это маленькое здание, больше смахивающее на каморку и спрятанное между двумя большими магазинами одежды, без посетителей, с видом на дорогу и гаражи вдалеке, и на нём нет даже нормальной вывески – лишь небольшой старый указатель, толку от которого нет никакого, но который хозяин ни менять, ни убирать не собирается, как ни уговаривай. Работа мечты…
