АБУ КАМИЛЬ. ДО 11.09.2001 г.
Беда заключалась в том, что Абу Камиль не верил в Аллаха. Если бы он верил в него, то жил бы по предначертанному свыше, а иначе приходилось полагаться исключительно на себя.
Событие, предшествовавшее поселившейся в его сознании крамоле, случилось в детстве, когда с отцом он летел из Багдада в Тегеран. У трапа, простершись ниц, молилась толпа в белых одеяниях, похожая на заснеженную поляну. Поодаль от коленопреклоненных простолюдинов держались два шейха в атласных бурнусах. Перебирая четки, они равнодушно взирали поверх голов тех, кто взывал к Всевышнему о благополучии предстоящего полета.
– А почему не молятся эти люди? – спросил Абу отца.
– Они ближе к Аллаху и, наверное, знают его планы, – ответил тот, и губы его тронула легкая лукавая улыбка.
Эта улыбка трещиной отразилась на юной душе Абу, зародив в нем первые сомнения в истинности веры; так легкий надкол на стекле таит в себе сеть лучиков, разбегающихся впоследствии от больших и малых потрясений извилистыми и глубокими разломами.
И когда Абу Камиль стал двадцатилетним юношей, он окончательно уверился, что религия зачастую – просто узда для должных повиноваться придерживающим ее глашатаям масс.
Он происходил из знатной семьи иракских военных. Отец дал ему отменное воспитание и образование за рубежом, а далее сдержанного и опрятного молодого человека, владеющего тремя европейскими языками, заметили люди из разведки, пригласив на службу. Предложение сулило серьезную карьеру, и он согласился без колебаний.
Абу был очень дисциплинированным сотрудником, свои обязанности по службе выполнял неукоснительно, и вскоре заслужил благосклонность высшего руководства, получив назначение на должность начальника направления, отвечающего за связи с исламскими освободительными движениями, более известными, как всякого рода экстремистские кружки. Манипулирование ими означало немалые выгоды для лидеров многих стран, норовящих таскать из костра печеный картофель чужими руками. А то и просто разжечь тот или иной костер в нужный час в необходимом месте.
Дядя Абу – армейский генерал, выбился в круг приближенных к президенту лиц, открыто патронируя племянника, что, естественно, отмечалось шефами молодого разведчика, а потому вскоре тот ощутил свою значимость и почтение со стороны многих влиятельных чинов.
Может, иной бы обольстился своим положением избранного, уверился бы в непогрешимости и надежности покровителей, служа вбитым в голову истинам, однако не зря был принят в разведку молчаливый и умный Абу: он неуклонно учился искусству холодного препарирования фактов, извлекая из них выводы – извечно неутешительные. Главным из выводов являлся тот, что его страной управлял деспот, обуянный гордыней. Созданный им аппарат насилия, в котором служил Абу, был грозен и действенен, внушая трепет черному люду, сдерживая неприязнь между шиитами и суннитами, но война в Кувейте и первая американская кампания открыли Абу истину: будущего у Саддама нет. Он обречен. Но Саддам не только диктатор, это – могучий магнит, и, не стань его, миллионы опилок, выстроенных силовыми полями в непреложный и четкий узор, смешаются в непредсказуемом хаосе. Возможно, со временем картина восстановится, но какое в ней место займет он, Абу? Новый режим не щадит приверженцев режима старого. А спецслужбы – авангард любого режима, и расправа с ними безжалостна совершенно.
Абу тянул с женитьбой, всерьез раздумывая о своем бегстве на Запад. Но этому плану противостояло одно: он беззаветно и трепетно любил свою семью. Он рано лишился родителей, но оставались сестры и братья, а кроме того, семья дяди, заменившего ему отца. Его предательство означало для них гибель в изуверских застенках. Пойти на такие жертвы Абу не мог. И, преисполнившись обреченности, принял решение плыть вместе со всеми на корабле, держащим свой курс на смертоносные рифы.
Вскоре он женился. Свадьба совпала со срочной командировкой в Арабские Эмираты, и сразу же после празднества Абу с молодой женой, получив разрешение руководства, отправился в благословенный Дубай, ежедневно разрастающийся роскошью своих небоскребов, отелей и сверкающими кварталами торговых центров.
Жена Абу – Мариам, впервые выехавшая за границу, была потрясена разноцветьем нового, чистого города, его спокойствием и повсеместными благами.
– Я – в сказке, – благодарно сжала она руку Абу, шагая в блистании золота, завалившего витрины целой торговой улицы. – И какие здесь приветливые люди…
Да, здесь обретались счастливчики, приехавшие за долларом, эквивалентом их последующих судеб, из глуши дальних поселений, из серых городов, куда им надлежало вернуться чванливыми и богатыми, сделав заветный прыжок через пропасть, отделяющую раба от господина. И они предвкушали эту заветную трансформацию.
Впрочем, об этом Абу не сказал жене, лишь снисходительно и тепло улыбнувшись ее восторгам. Да и о чем говорить с женщиной? Она понимает язык поступков, а не пространных и скучных рассуждений.
Он выбрал для Мариам изящное золотое колье; расплатился ворохом блеклых дирхам, ловя на себе ее восхищенный и заискивающий взгляд; торговец-индус – важный и невозмутимый сикх в чалме, вежливо поклонился ему, как бы признавая его арабское главенствующее начало перед собой – пришельцем с сомнительным религиозным признаком; а Абу, невидяще глядя сквозь витринное стекло, за которым тянулись, заваленные товаром, нескончаемые торговые ряды, вдруг ощутил в себе саднящее беспокойство.
Он всегда доверял этому чувству, словно предупреждающему: стой! – осмотрись, что-то случилось, где-то уже притаилась опасность, готовая ринуться на тебя из тени за твоей спиной…
Властительный дядя в последнее время выглядел удрученным, говорил мало и неохотно, на свадьбе не скрывал подавленности, и все это расстроило Абу: если родственник попал в опалу к Саддаму, о чем ходили слухи, – значит, он оказался над пропастью. Любое подозрение тирана, и ты – ничто, корчащийся в каменном мешке окровавленный сгусток страдания и стонов.
Сюда, в Эмираты, Абу летел, испытывая захватывающее чувство свободы, словно бежал из тюрьмы, и это тоже было своего рода предчувствием, как и то, что, руководствуясь неясным наитием, он взял с собой жену, и более того – уговорился со своим доверенным лицом о тайной связи и паролях, способных донести до него ситуацию на родине, когда он покинет ее.
Он позвонил другу, услышав то, чего опасался: дядя арестован, а ситуация на службе Абу тревожная и двусмысленная.
Поужинав с Мариам в небольшом ресторанчике в центре города, он отвез жену в отель, сказав, что скоро вернется. Ему хотелось побыть одному, отрешенно и взвешенно оценив все опасности.
