По ущелью прокатилось эхо жуткого воя.
На чародея набросилось огромное восьмилапое существо, похожее на волка.
Не будь Ронин искусным магом, то тут же пал бы жертвой этого свирепого саблезубого чудовища с двумя парами светящихся зеленых глаз и восемью когтистыми лапами. Громадный зверь повалил Ронина на землю, но тот заколдовал свои одеяния, чтобы защититься от стихии, поэтому победить его было не так-то просто. Иной плащ тварь разорвала бы в клочья, а на этом оставила лишь пару царапин, к тому же обломав коготь.
Серая шерсть чудища встала дыбом, и оно раздосадованно взвыло. Ронин воспользовался моментом и прочел простое, но действенное заклинание, которое уже спасало его прежде.
Перед круглыми изумрудными глазами зверя взметнулись беспорядочные и яркие всполохи света. Ослепленный и напуганный, он отшатнулся, беспомощно отмахиваясь от световых вспышек.
Ронин отполз на безопасное расстояние и поднялся на ноги. Бежать возможности не было: действие защитного заклинания уже ослабевало, и поворачиваться к твари спиной неразумно. Еще пара ударов – и мага растерзают.
На острове Ронин отбивался от вурдалака с помощью огня, и маг не сомневался в том, что эти надежные, проверенные чары подействуют и сейчас. Он начал бормотать заклинание…
Однако слова вдруг зазвучали в обратном порядке. Хуже того, Ронин понял, что движется назад, прямиком в когтистые лапы ослепленного чудища.
Само время обратилось вспять… Но как такое могло произойти?
На громадном утесе возвышался зловещий дворец, стоявший столь близко к краю обрыва, что казалось, будто он вот-вот рухнет в глубины темных вод у подножия скалы. Это величественное сооружение, обнесенное крепостной стеной, возвели здесь с помощью магии, которая связала дерево и камень в единую, целостную породу, и когда-то от одного его вида у любого зрителя захватывало дух. Башни дворца, с длинными шпилями и высокими открытыми окнами, были ничем иным, как деревьями, укрепленными камнем. Базальтовые стены опутывали вьющиеся стебли и гигантские корни. Сам же центральный дворец состоял более чем из сотни исполинских древних деревьев, сплетенных таинственными чарами. Изогнутые стволы образовывали остов круглого здания с крышей из лозы и камней.
Раньше дворец вызывал восхищение, но теперь он внушал ужас. Той ночью непогода только усиливала гнетущее впечатление, исходившее от него. Немногие, что решались взглянуть на древнее сооружение, тут же отводили глаза.
Однако вид озера у подножия скалы вовсе не унимал их тревог. Темные воды сегодня неистово и яростно бурлили. Огромные буруны вздымались до самых стен замка и с воем падали где-то вдали. Над озером снова и снова сверкали молнии – то золотые, то багровые, то гнилостно-зеленые. Гром ревел, подобно тысяче драконов, и те, кто жил на берегу, укрылись дома, не зная, чего ждать от этой жуткой бури.
На крепостной стене, которая окружала дворец, стояли грозные стражники, облаченные в зеленые доспехи и вооруженные копьями и мечами. Караульные не только высматривали приближавшихся к стене непрошеных гостей, но и время от времени тайком поглядывали во внутренний двор – особенно на главную башню, где явно бушевали какие-то непредсказуемые силы.
В этой башне, в каменной зале, скрытой от посторонних глаз, собрались высокие худые существа в переливающихся бирюзовых мантиях, украшенных серебряным шитьем со стилизованными картинами природы. Все они склонились над начертанной на полу гексаграммой, в центре которой мерцали письмена на полузабытом древнем языке.
Ночные эльфы бормотали заклинание, а из-под капюшонов поблескивали их серебряные, лишенные зрачков глаза. Символ уже набирал магическую силу, и по фиолетовой коже эльфов ручейками стекал пот. Все участники обряда изнемогали от усталости. Все, кроме одного. Глаза у этого эльфа, внимательно наблюдавшего за проведением ритуала, были искусственными – и не серебряными, как у остальных, а черными, с рубиновыми прожилками в центре. Но несмотря на то, что глаза были не настоящие, эльф подмечал каждую мелочь, каждое изменение интонации в голосах чародеев. Он безмолвно поторапливал участников обряда, а его вытянутое, узкое даже для эльфа лицо выражало нетерпеливое предвкушение.
Был здесь еще один зритель, жадно следивший за каждой фразой и жестом, – вернее будет сказать, зрительница, восседавшая на роскошном троне из кожи и слоновой кости. Ее прекрасное лицо обрамляли пышные серебряные волосы, а изящный стан облегало шелковое одеяние – золотое, под цвет ее глаз. Так могла выглядеть лишь королева. Откинувшись на спинку трона, она маленькими глотками пила вино из золотого кубка. Браслеты на тонком запястье звенели при каждом движении ее руки, а диадема у нее на голове сверкала в свете колдовских сил, призываемых эльфами.
Порой ее пристальный взгляд ненадолго перемещался на темноглазого эльфа, и тогда она с легким недоверием поджимала губы. Впрочем, когда тот однажды обернулся на нее, будто почувствовав, что за ним наблюдают, выражение недоверия на ее лице тут же сменилось слабой улыбкой.
Чародеи продолжали читать заклинание, а воды темного озера все клокотали и клокотали…
* * *
Когда-то шла война, и теперь она закончилась.
Крас знал, что по прошествии некоторого времени именно так об этих событиях расскажут хроники. Однако летописи обойдут вниманием бесчисленные истории о сломанных судьбах простых существ, о разоренных землях и о почти полном уничтожении всего смертного мира.
«В такие времена меркнут воспоминания даже у драконов», – подумал он.
Крас понимал это, как никто другой. Окружающим он, бледный, высокий, облаченный в серую мантию, мог показаться кем-то вроде эльфа. Но несмотря на телосложение, ястребиные черты лица, серебристые волосы и три длинных шрама на правой щеке, обычным эльфом Крас не был. Многие считали его магом, и только избранные знали, что на самом деле его зовут Кориалстраз, а такое имя может носить лишь дракон.
Крас был царственным красным драконом, младшим из супругов великой Алекстразы. Она, Хранительница Жизни, была возлюбленной Краса… Однако он снова покинул ее, чтобы изучить судьбы и невзгоды смертных.
Найдя приют в укромной пещере, Крас решил осмотреть разные уголки Азерота в мерцающем изумрудном кристалле, который показывал какие угодно земли, любых существ и вообще все, что только можно пожелать.
Но куда бы ни глядел дракон-маг, он видел одни следы разрушения.
Казалось, будто войска орков – жутких чудищ с зеленой кожей, пришельцев из другого мира – были разбиты всего несколько лет назад. Оставшиеся орки оказались в лагерях для военнопленных, и Крас думал, что, наконец, наступит мир. Однако покой длился недолго. Вскоре Альянс – возглавляемая людьми военная фракция, которая находилась на передовой линии сопротивления, – начал распадаться, потому что его члены не могли поделить власть. В этом отчасти была вина драконов – вернее, одного дракона, Смертокрыла, – но в конечном счете Альянс погубили жадность и корыстолюбие людей, дворфов и эльфов.
