Пока я ожидал автобуса в Колодезной, бросил две копейки в таксофон, чтобы позвонить в общество «Динамо».
Попросив к телефону Сергея Сергеевича Красова, долго слушал, как вахтёрша неспешно шла к его кабинету, её шаги эхом раздавались в трубке. Наконец раздался знакомый хрипловатый голос:
– Краснов слушает.
– Сергей Сергеевич, это Медведев Саша, надо что-то делать! – я буквально впился пальцами в телефонный аппарат. – Павел пошёл соревноваться против Сидорова!
– Паша больше не мой ученик, – сухо ответил тренер.
– Как… не ваш ученик? – я почувствовал, как холодеют руки.
– Пока не поймёт, что тренера нужно слушать. До тех пор он свободный художник.
– Но его же сейчас покалечат! Сидоров его в хлам разобьёт!
– Разобьёт – значит, получит ценный урок. Или ты думаешь, я должен бегать за ним и держать за ручку? «Пашенька, не ходи туда, не делай это»? – голос Красова стал резким, как удар хлыста.
– Он ваш лучший борец! – попытался я вставить последний аргумент.
– Был лучшим. Пока не решил, что умнее всех. Видимо, заразился от тебя этой вундеркиндской болезнью.
– Да при чём тут я?! У него к Сидорову счёт личный – он в Курске друга Пашенного сломал!
– Знаю я эту историю, Саш, – в трубке раздался тяжёлый вздох. – Но если Паша не слышит тренера, пусть услышит жизнь. Иногда боль – лучший учитель…
Резкие гудки оборвали разговор. Я ещё секунду тупо смотрел на телефонную трубку, потом швырнул её на рычаги.
Время словно замедлилось. Автобус тащился, как раненый зверь. Трамвай пятого маршрута скрипел по рельсам с невыносимой неторопливостью. Часы показывали, что прошло уже два часа с момента, как я обнаружил злополучное письмо Павла.
Когда я наконец подбежал к ДК имени Кирова, передо мной возникло массивное жёлтое здание сталинской эпохи. Двенадцать белых колонн фасада напоминали часовых, а огромные арочные окна второго этажа смотрели на меня, как слепые глаза. От входа доносились приглушённые крики и шум толпы – соревнования уже начались. Я рванул к дверям мимо рисованной вывески с двумя человечками в борцовской стойке и надписью «Турнир Ленинского района по САМБО».
Разминочной зоны не было, ребята разминались в коридорах, прямо на холодном полу, благо в САМБО предусматривались борцовская обувь. Само же мероприятие проходило в спортивном зале на первом этаже. Я заглянул в зал, где по центру был расстелен всего один ковёр. Зато под высокими потолками висели матовые люстры, дающие ровный свет. По периметру зала располагались деревянные скамьи, забитые до отказа: в основном мальчишки из секций с горящими глазами, тренера команд и различный рабочий люд, пришедший посмотреть на борьбу. По стенам над окнами висели новенькие агитплакаты: «Самбо – гордость советского спорта!»
– Привет, – хлопнули меня по плечу, и я от неожиданности обернулся. Передо мной стоял Паша в красной куртке-самбовке и таких же красных шортах. – А я думаю, ты – не ты?
– Я только сегодня твоё письмо получил. Мог бы на вахту позвонить – меня бы позвали.
– Да ты бы отговаривать стал, – отмахнулся Павел.
– От кого ты выступаешь? – спросил я.
– От воронежского экскаваторного завода, от «ВЭКС», короче, – широко улыбнулся Паша. – Поможешь мне разогреться?
– Я с собой куртку не взял, – признался я.
– Да мне вторую дали, синюю. Когда вызывают вторым, чтоб выходить.
– Тебя с «Динамо» попрут же, – попытался вразумить его я.
– Не попрут. Я приду, покаюсь к тренеру с медалью, скажу: «Тренер, я для вас урода уничтожил!» – уверенно заявил Павел.
– Ну что с тобой сделаешь, пойдём, – выдохнул я, и мы направились в коридор.
Он мне дал куртку, и я, сняв с себя костюм, напялил синюю ткань с продеваемым сквозь специальные петли таким же синим поясом. Надел я и шорты.
– Вес до семидесяти четырёх, мы с ним в первом кругу встречаемся. Повезло, да? – начал Павел, беря захват.
– Да как сказать. Повезло или нет… Ну, я вижу, что ты набрал немного, – срывая его захват, ответил я.
– Да мне не турнир выиграть надо, мне надо с этим уродом на одном ковре без охраны оказаться, а там пусть меня дисквалят, сколько хотят, – рвано дыша, проговорил Павел, угрожая мне захватом за грудь и одновременно атакуя переднюю ногу подсечкой, от которой я, конечно же, ушёл в разминочном темпе. – Я его воткну, вот увидишь!
– Я тут думал над его поведением и пришёл к выводу, что его можно остановить, даже не травмировав. Есть у меня мысли, что его ЭГО не выдержит не то, что ничьей, не выдержит даже своей победы по очкам. Короче, травмировать дурака не обязательно, нужно не дать ему ничего с собой сделать, – поделился я мыслями с Павлом.
– Не, вторым номером я работать не буду, я буду атаковать.
– Ну смотри, – покачал я головой, выходя на подсечку асото гари, и тут же Паша потянул меня своим захватом, и мои ноги оторвались от пола.
А он в хорошей форме… хотя, с другой стороны, когда он в таковой не был?
Не успели мы закончить первичный разогрев, как судья-информатор объявил их пару.
– Ну, с Богом! – хлопнул я его по плечу.
– Вы в техникуме научный атеизм не проходили разве? – спросил он меня, улыбаясь.
– Анекдот хочешь?
– Давай!
– Учительница требует у детей: «Дети, давайте все скажем, что Бога нет, и плюнем в небо». И все дети плюнули, а Вовочка – нет. «Вовочка, – спрашивает учительница, – а почему ты не плюёшь? Неужели в Бога веришь?» А тот ей и говорит: «Если там никого нет, то зачем туда плевать? И совсем другой вопрос, если там кто-то есть».
– Идём, Райкин! – усмехнулся Павел, и мы с ним пошли. Я успел скинуть с себя куртку и шорты и быстро надел костюм.
А когда забежал в зал, они уже выходили на ковёр. Я, заметив, что в углу у красного нет секунданта, поспешил туда и положил сумку с вещами Павла у ковра.
Схватка началась. Рефери в белой рубашке с гербом Союза на левой стороне груди и разноцветными рукавами – красным и синим – резко взмахнул рукой:
– Бороться!
Павел ринулся вперёд, как пружина. И после фехтования с захватами он вдруг вышел на подхват под две ноги – классика. Но Сергей отшатнулся от него с неестественной лёгкостью, срывая захват, – будто знал, что будет делать Паша.
Их схватка была быстрой и жёсткой – симбиоз силы и расчёта. И вот Павел сделал вторую атаку, выйдя на «мельницу», но Сидоров уходит и от неё, упираясь в ковёр ногами, выгибаясь в спине, вставая на мост, даже не касаясь лопатками ковра.
Зал взорвался овациями.
– Давай, Пашка! – вырвалось у меня.
Они сплелись в обоюдном захвате, и снова Павел нашёл момент. Его бросок через спину должен был быть чистым, как в учебнике Харлампиева. И Сергей упал, но не на лопатки, а на бок, перекатываясь, словно кот, вставая в стойку.
– Четыре балла! – голос рефери утонул в ропоте зрителей, когда он поднял руку с красным рукавом, показывая четыре пальца.
