За полгода до этого
Алиса
Сквозь щель в дверце гардероба наблюдаю за продавцом. Что-то уж больно внимательно он осматривает кабинки, неужто догадался или узнал меня? Еще раз глянула в зеркало. Да нет, сегодня я качественно преобразилась, белый парик из натуральных волос лежит, как влитой, мне Вадик внутреннюю сеточку двойным скотчем на всякий случай прикрепил, чтобы не сбивалась. Пухлость губ удалось увеличить за счет специальной помады, широкие длинные стрелки сделали глаза огромными, из-за чего не видно присущего мне небольшого разреза. Да и ботинки на скрытой платформе должны были прибавить сантиметров 8 к моим 159. Уверена, даже знакомые бы меня не узнали.
Так что тогда этот щенок все вынюхивает?? Вот и другая девушка прошла, а он ноль внимания, на мою дверь смотрит, вот гад! Уже успела снять один магнит с юбки, ладно, второй не буду, пусть подавиться. Вынимаю уже засунутую в сумку блузку, вешаю обратно на плечики. Вырывается тихий вздох разочарования, жаль, комплект хороший, тыщ на 25 должен был потянуть. Ну ничего, сегодня улов и так неплохой, обойдусь.
Одергиваю облегающее платье малиново-красного цвета, одеваю жилетку, беру плечики с вещами и с видом императрицы коленом пихаю деревянную створку. Вижу, как продавец подскакивает возле стола и чуть ли не в струну превращается, когда прохожу мимо и кидаю одежду ему в руки.
- Не подошло!
Без проблем миную пищалки, иду походкой уверенной в себе бизнес-леди через весь коридор вплоть до огромных панорамных окон и захожу в дверь внутренней парковки. Только здесь отпускает. Прижимаюсь к холодной и бугристой бетонной стене, в изнеможении закрывая глаза. Боже, как же все это достало! Надоел этот маскарад, надоел постоянный страх, надоело зажиматься в комок, каждый раз, когда охранник кидает на меня взгляд.
Почти год я ворую. Пока все шло успешно, но надолго ли такое везенье? До сих пор мне помогала природная смекалка, умение перевоплощаться и уверенность в себе и своих силах. Но вот по последнему пункту я что-то начинала сдавать. С каждым днем все больше и больше накатывала тоска, предвестник безвыходности, чего мне, прирожденному оптимисту, было ну вот никак не свойственно.
Ладно, жевать свои сопли можно еще долго, а дела ждать не будут. Собираю волю в кулак, прижимаю покрепче брендовую сумку с двойным дном (любимое мое создание) и заворачиваю в свой секретный уголок. Здесь, за одной из перегородок была небольшая ниша в стене, метр в шириной, наверно. Не знаю ее настоящее назначение, но мне она время от времени служит неплохим прикрытием. Удобно находится. Все, кто выходя из машин, заворачивают влево, тогда как правая сторона находится в слепой зоне. И не только для людей. Камер здесь тоже нет, что в моей ситуации чуть ли не главный фактор.
Быстро переодеваюсь в брюки и длинную толстовку, платье и парик прячу туда же, куда ушла сегодняшняя добыча. Влажными салфетками смываю боевой раскрас, снимаю накладные острые ногти, выбрасывать не буду, еще пригодятся. Ну все, следы заметены, можно ехать и на основную работу.
Спускаюсь в метро. Везет урвать место в углу вагона, забиваюсь в угол и включаю любимый плейлист. Но сегодня даже Рамштайны не в состоянии заглушить рвущиеся из подсознания мысли. Как? Как за два года моя жизнь превратилась в какой-то безумный хаос. Как я из веселой и смелой девчонки превратилась в воровку, лгунью, преступницу.
Ведь после детдома жизнь казалась открытым полем, иди, дерзай, вспахивай мир и сей зерна собственного счастья. Но мои всходы оказались сорняками... Да, нет, я не жалела, что тогда сделала этот выбор, но почему-же последствия не отпускают и не известно, избавлюсь ли я когда-нибудь от налепленной на мне моральной грязи.
Сейчас понимаю, не было у меня тогда выхода, умирал мой друг, мой брат по жизни и духу, и не могла, просто не могла я отойти в сторону и ждать жуткого исхода. Я, Макс и Вадим. Моя банда, самые близкие и родные для меня люди.
Невольно улыбаюсь, вспоминаю свой первый день в детском доме. Мне 9 и я уже два месяца провела в спецприемнике для сирот. Удивительная организация, что-то среднее между больницей и тюрьмой. Там кормили, выгуливали, была постель, но никому и никогда на фиг не нужны были чужие дети. Да, приходил психолог, вежливо и отстраненно она уговаривала не печалиться, что умерла мама, что отец отказался брать нелюбимого ребенка в новую семью, а старенькая бабушка сама уже как несколько лет жила в доме престарелых, как говориться на полном социальном пенсионе. Но все это было лишнее, даже маленькая, я уже все понимала и смирилась.
И вот меня, зашуганную, с пустой башкой, сумкой с вещами и любимым затертым медведем привозят в большой, красивый дом. С крыльца пугаюсь этой махины с колоннами, помню, как глухо звучали шаги в огромном холле, уставленнои нереально громадными горшками с цветами. Как за руку меня берет высокая, красивая женщина, улыбается, треплет по волосам, что-то спрашивает. Идем на второй этаж, глаза расширяются от ширины лестницы, тогда мне этот дом казался настоящим дворцом. Потом узнала, что это бывший особняк одного из известных меценатов Российской Империи, уже давно переоборудованный в детский дом.
В первый же день все восхищение моего дворца развеялись, когда я, отплевываясь кровью вперемешку со слюнями, валялась на мраморном полу темного коридора. Две мои девочки-соседки, 11 и 12 лет сразу же решили показать, что хозяйки здесь они, и на мои попытки познакомиться просто вывели из комнаты, толкнули и смеясь, доходчиво объяснили, почему я им не ровня. Рука невольно потянулась к губе, шрам от удара об холодные камни не давал забыть о моем первом дне.
Нет, наш детдом был неплохой. Никто из взрослых над нами не издевались, было много развлечений, хорошие учителя, но все заканчивалось, когда я оказывалась в своей комнате. Если бы они просто не общались со мной, я бы пережила, но Лера и Вика взяли себе целью сделать мою жизнь невыносимой, в чем прекрасно преуспели. Удары, тычки, выдергивание волос лишь малая доля того, что я пережила за те два месяца.
Но потом появились они. Максим и Вадим случайно стали свидетелем, как девочки прижали меня к стене дверью от туалета и изо всех вдавливали моё тельце в штукатурку. Мне почти перебило дыхание, а кисти рук сгибались в неестественной для них форме, боль, а больше первобытный страх сковал всю меня с головы до ног.
И вдруг услышала визг Леры и истошный крик Виктории. В следующую секунду дверь отошла и я оказалась в руках рослого мальчика. Это был Макс. Он гладил меня по голове и шептал что-то на ухо. А у меня неожиданно из глаз брызнули слезы. Даже тем, еще маленьким мозгом я до боли захотела быть кому-то нужной, чтобы любили просто так.
