Упёрлись лбом в копчёный небосвод,
Восьмым холмом над низенькой Москвой,
Оазисом на пустыре России
Торчат и лампы жгут
высотки Сити.
Играют вспышкой, изгибаясь круто,
Стоят, лоснясь, одетые в рекламу,
Как золотая крошка в грунте
Между речными берегами.
В галактику нацелены,
На подиум припудрены
Хрустальные «Империи»,
Стеклянные «Меркурии»…
Уж будто нет нигде провинций,
Здесь филиал второй столицы:
Стоят, устроив перекур,
Башни «Нева» и «Петербург».
И, словно иностранки
На разворотах глянцевых,
Влекут изгибом ярким
Две ножки «Федерации».
Зеркальные,
Сверкальные,
Неоновые…
Где есть,
Если не здесь,
Хоть что-то новое?
Фланелевый,
Обвеянный
Парфюмом,
Картинный,
Габардиновый
И юный…
О, Сити! Все твои деревья – денежные.
Ты Мекка гендиректоров и менеджеров.
Деве́лопера всякого спросите:
Четвёртым Римом зазываешь, Сити.
Юристки с внешностью фотомоделей,
Главбухи, в чьих портфелях прорва средств.
На сто запястий «Ролексы» надели;
Дилерский центр пуст, —
все «Бентли» здесь!
Вот вам банки, салоны, парковки, бути́ки;
Серебро и алмазы кошель не корябают.
Между башен – громаднейших винных бутылок —
Бултыхаюсь тесейским корабликом.
Я один тут – из крови;
я в собственном офисе —
Гуманоид, заброшенный ветром из космоса.
А прохожие – призраки в телеэкране,
Мяса не́т в них, оно не болеет, не вянет…
Красавицы
Бросаются
В глаза.
Мужчины
Ощутимы,
Как гроза:
Холодные,
Холёны
И смурны;
В их сумках —
Судьбы
Остальной страны.
Ведь тут такое крутится!
Пять подписей поставлено —
И на Косинской улице
Произрастает фабрика.
Тут суммы семизначные, —
Не видели в лицо́ вы!
Свершается бумажками
Застройка Одинцово.
Здесь лишь согласованье,
Но где-то в Армави́ре там
Вдруг куплены комбайны
И котлованы вырыты.
Спорткомплекс и гостиница
В Ростовах с Красногорсками…
Печатями факси́миле
Держава так и создана.
Не вяжется в уме: как мы достигли
Такого – после вековой аграрности.
Историю Руси стирает Сити,
Ещё и постиндустриально дразнится…
Ведь давеча сырую мать-землицу
Мотыжили дерюжные батраки,
А нынче накрахмаленные лица
Подпишут миллионные контракты.
И на распутье добрым витязем
Дружина продана за роскоши:
Не силушка да богатырская,
А документооборотушко!
Пой и здравствуй,
Наш атласный!
Гой еси ты,
Братец Сити!
В рученьку положь мне, милый друг,
Акт об оказании услуг!
Трали-вали, грузиком на ше́е мне —
Дополнительное соглашение!
Ой да горюшко окаянное —
Накладная моя, товарная!
Ах и скука, совсем зелёная, —
Переписка претензионная…
Не в за́мках, не в полях и пашнях —
Тугарин-змейчик,
А в оптоволоконных башнях —
Боярин-сметчик!
Гляну спрозараночку
Справки от подрядчика!
Люли, люли, люленьки, —
В счёте восемь нуликов!..
Уроженец сугробов Алтайского края,
Я ценю тебя, Сити,
слегка презирая:
Будто ты обокрал, обделил, бортанул
Мой родной, ледяной, шерстяной Барнаул.
Фешенебельный вид у твоих секретарш,
А у нас – угольком догорает Трансмаш.
Твой пальтишечный твид – элитарен, удобен,
А у нас – «Сулима», задымленье колдобин.
И площадь Октября – мангал шашлычный:
На шпиль нанизан окорок хрущёвок.
Они сопят в ночах: «Небось отлично
В софитах у Кремля, да, башня Око?»
Сибирским
(бетонным, совсем малахольным)
Панелькам
известна тоска барахолок,
А в Сити – прохладный азарт Аполлона,
Вальяжность томленья от нервной работы.
Да и пусть, что не местный я: все здесь таки́е мы,
Нас в большие стекляшки фортуна закинула,
Адаптивный язык (доводящий до Киева),
И наклонность сардин метить в банку с сардинами.
Кто из Сургута, а кто из Калуги, —
Кадры миксуются, ходят по кругу,
Но остаются на втоптанном месте
Двестиэтажные опен-спейсы.
И лучше так, – с цветными голограммами,
С нажористой мажорностью пижонов:
Хоть где-то шик и гордость повида́ем мы,
Одним глазком увидим, как жить можно!
Ты ведь вроде и сбоку, но в центре хаоса,
Ограждённый кусок
поперёк царства Бахуса,
Вопреки россиянам, за нас, но без нас…
Я люблю тебя, Сити,
хотя б за контраст.
