Над городом собрались тучи. Они ползли низко, почти над головами, сгоняя людей под крыши домов. Несмотря на ранний вечер, улицы словно вымерли. По крайней мере, в том месте, откуда мы начинаем повествование, почти никого не было. Никто не видел троих парней, нависших над неподвижным телом на грязном асфальте. Никто не слышал возмущённых возгласов хрупкой девушки. Она готова была расплакаться, но смотрела на обидчиков с отчаянной надеждой. Нападавшие этого не замечали. Или просто не придавали значения.
Высокие, спортивные ребята в модных брюках клёш и цветных рубашках окружили фигуру в чёрном. Они не были плохими людьми. Студенты МИСИ, комсомольцы и будущие строители коммунизма, они ввязались в драку, искренне веря в свою правоту.
Белобрысый Васька, с длинным носом и короткими белёсыми ресницами, был заводилой. Подскочив к священнику, он нагнулся, сунул ему под нос огромный кулак и прохрипел:
– Видишь это, опиум? Будешь знать, как за девчонками ухлёстывать. Я тебе покажу, как мне дорогу перебегать.
– Не тронь его, – вцепилась в мускулистую руку парня Даша, невольная причина скандала. Худенькая, на голову ниже Васьки, она смерила молодых людей разгневанным взглядом и обратилась к одному из них: – А от тебя, Вова, я такого не ожидала. Как тебе не стыдно?
Парень передёрнул плечами и невозмутимо проговорил низким голосом:
– Мне стыдиться нечего. Давно пора этих тунеядцев на место поставить. Будут знать, как обманывать трудовой народ.
– Это ты-то трудовой? – не унималась Даша. Серые глаза её яростно сверкнули. – Знаем мы таких трудяг!
Судя по тому, как напрягся Вова, слова девушки его задели. Он крепче сжал кулаки, на скулах проступили красные пятна.
– Не надо, Даша, – раздался негромкий голос священника. – Не нам осуждать молодых людей. Со своими грехами разобраться бы.
– Смотрите, кто заговорил, – вспылил Васька, задетый равнодушием своей жертвы. – Святошу из себя строишь! Только нас не проведёшь. Мы не старушки в платочках, повязанных по самые бровки, что вам последние сбережения относят. Мы комсомольцы, – с гордостью закончил он, ударив себя в грудь кулаком.
– Да лучше бы вы людьми хорошими были, – всплеснув руками, проговорила Даша и наклонилась к священнику. – Отец Георгий, у вас кровь. Вам к врачу надо.
На вид батюшке не было ещё и тридцати лет. Невысокий, коренастый, с чёрными как смоль волосами, завязанными в хвост, и небольшой бородкой, он появился в их районе несколько месяцев назад и сразу же понравился Даше. Спокойный, немного грустный, он рассказывал девушке о неведомых ей вещах, помогая справляться с проблемами и шаг за шагом меняя всю её жизнь. Его твёрдая вера в доселе неизвестного ей Бога проникла в девичью душу и пустила корни. И уже казались неважными встречи с подругами и многочисленными поклонниками, которые неизменно поджидали улыбчивую Дашу после работы. Те чутко уловили перемены в Даше и один за другим отходили в сторону. И лишь Васька продолжал упорствовать, не желая так просто сдаваться. Устроив ей несколько скандалов, которым позавидовали бы и темпераментные южане, парень сменил тактику. Васька затаился. Он наблюдал за девушкой, готовился, а узнав врага в лицо, позвал на помощь друзей. Те, возмущённые наглостью попа, тут же согласились и подкараулили парочку. В ход пошли кулаки. Со слезами на глазах Даша смотрела на молодых людей. Ведь они хорошие, она в этом была уверена. Просто глупые и горячие, сами не понимают, что творят. Жалко их, губят они себя. И батюшку жалко, пострадал он из-за неё. Побоялась она, трусишка, вечером одна домой идти, попросила проводить. А ведь отца Георгия дома дожидаются жена и дочка, маленькая Ксюшка. Волнуются, переживают.
С грустью взглянув на девушку, словно прочитав её мысли, священник поднялся с земли и отряхнул одеяние. Лицо его было в крови, левая рука висела плетью.
– Матушка ждёт, – спокойным голосом проговорил он и обратился к Ваське: – Приходите завтра в храм, и мы поговорим. Люди должны разговаривать, а не кулаками вопросы решать.
– В милицию пойдёшь? – зло бросил Васька, сделав шаг назад. Поведение попа смущало его, хотя никакие силы не заставили бы признаться в этом друзьям. – Только тебе там не поверят, – предупредил он. – Нам поверят.
– Матушка ждёт, – повторил отец Георгий и отвернулся, совершенно не опасаясь нападения со спины. Даша двинулась за ним, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не зарыдать в голос. На лице батюшки появилась улыбка. – Вот и я сподобился пострадать за Господа нашего Иисуса Христа. Не зря, значит, тружусь. А за друга своего не волнуйся, – сказал он девушке. – Он ещё придёт. Вот увидишь.
Васька и его друзья не слышали этих слов и идти за священником не собирались. Впрочем, колесо истории завертелось, и их мнения уже никто не спрашивал.
Васька с нескрываемой завистью посмотрел на друга. Вот это самообладание! Не подумаешь, что волнуется. Перекидывается шуточками с одногруппниками, заигрывает с молоденькой аспиранткой и привычным громким голосом требует добавки в институтской столовой. Словно это самый обычный день.
Консультация закончилась, и, перепрыгивая через ступеньки, приятели спустились на первый этаж. Там возле доски со списками абитуриентов крутились будущие студенты. Рядом висел плакат: «Учись строить будущее!» Под ним прилепился набросок кособокой деревенской халупы – очередная шуточка третьекурсника Петьки Федотова. К вечеру рисунка не будет, но сейчас он красуется у всех на виду, вызывая усмешки ребят и возмущённые комментарии преподавателей. Завхоз дядя Сёма ловко маневрирует на стремянке, выравнивая портрет Ленина. Эти стены так долго были их домом, что Васька невольно замедлил шаг. Он будет скучать по студенческой жизни. Потом. Когда окажется в светлом будущем. В том, что оно наступит, юноша не сомневался. Хотя…
– Сегодня решается наша судьба, – с деланым безразличием проговорил Васька. Но голос дрогнул, и парень смутился.
Его собеседник лишь передёрнул плечами и самоуверенно заявил:
– Волнуешься, что ли? Это ты зря. Наше с тобой будущее уже решено. Всё будет так, как мы захотим.
– Тебе легко говорить. Твоя мать – заведующая магазином. И с деканом она на короткой ноге. Ребята их на днях в ресторане видели.
Васька говорил без злости, просто напоминая известные факты. Несмотря на то что с Вовкой они дружили с первого класса, парень всегда понимал, что не ровня ему. Это только на съездах твердили про равенство и братство да в газетах писали. В жизни всё иначе. Перед сыном завмага были открыты все двери, а ребёнку швеи и слесаря приходилось прилагать усилия для того, чтобы получить те блага, что Вовка имел от рождения и абсолютно не ценил.
