Небольшой непонятный пролог
Московская осень не всегда приятная штука. Начинался дождь, а в такую погоду совершенно не хотеться обходить целый квартал. А именно это предстояло сделать одному уже вполне взрослому парню. Из-за раскинувшегося на пути кладбища (машинный паркинг, где человеку пришлось «кинуть» машину находился аккурат по курсу следования), появлялась проблемка. Слева шло крупное строительство торгового центра и площадку надежно охранял забор и несколько охранников. Срезать путь можно было только пересекая этот погост. Хотя и тут были некоторые сложности. Главный вход находился тоже в неудобной стороне, потому парнем было принято решение продвигаться по протоптанной тропинке с надеждой на пролом в кладбищенской стене (ну не бывает их без дырок), ведь «народная тропа» не могла здесь «лежать» просто так. Но тут путник, как раз ошибся, вскоре он уперся в заросли, через которые очень давно никто не ходил. Через кусты конечно просматривалась кирпичная стена забора, но лезть туда просто так, парню явно не хотелось. Он протоптал себе дорожку немного вперед, осмотрелся и хотел было поворачивать в сторону, с досады ругаясь, понимая, что изрядно вымокнет, как взгляд его случайно упал на пролом в стене, скрытый ранее от прямого взгляда с его позиции здоровенным деревом. От этого пролома (больше походившего на некий своеобразный лаз, образовавшийся от разрушения, из-за движения почвы, кладки) его отделяли какие-то двадцать метров. Это было спасение. Чтобы не попасть в какую-либо «ловушку», скрытую кустарником и травой, путник осторожно протоптал растительность, и убедившись в отсутствии глубоких ухабов, довольно быстро достиг цели. За забором нарисовалась оградка и еще тропинка, ведущая к центральной дороге кладбища. Оставалось преодолеть препятствие.
Нужно было протиснуться в этот лаз, умение, требующее от претендента сноровки в понижении своего уровня над уровнем моря. При выполнении этой заурядной задачи наш парняга, мужчина зрелых годов, наступил на некую корягу, которая треснула, земля посыпалась и провалилась, увлекая нашего героя куда-то вниз.
Упав в яму, а падение было хоть и недолгим, но все же «глубоким», путник осмотрелся. Взгляду предстал довольно длинный проход, уходящий под наклоном вниз, похожий на старый подземный ход – стенки и арки тоннеля были усилены старыми деревянными балками, кое где прогнившими. Любопытство взяло верх над всеми страхами, и отряхнувшись, незадачливый путник, под свет фонаря, двинул вперед. Вскоре, подняв голову, он увидел приоткрытый люк и свечение, исходившее из глубины странным образом…
…Декабрь 1980 года задался контрастным, ближе к концу достаточно теплым. К новогодним праздникам в Москве сложилась привычная атмосфера, дороги и улицы были в слякоти и реагентах. Год подходил к концу, награждая граждан Большой страны, ежегодной, спешащей куда-то, новогодней суетой.
Многие жители столицы (и других городов соседей) у кого были такие возможности «отпрашивались» с работы и «гребли» за покупками, отчего везде просматривалась ситуация с большими очередями, столпотворениями в метро и сегменте иного общественного транспорта, не говоря уже об Универмагах, Универсамах и других продпредприятиях торговых сетей Москвы. На заводах и фабриках народного хозяйства «городов сателлитов», работникам, в качестве поощрения, предоставляли отпуска и отгулы, а также транспорт, который должен был доставлять передовиков производства (весь честной народ) в Столицу за «колбасой». «Героям года и промышленного труда на благо родины» предстояла нелегкая миссия – «расхватывать» товары и подарки к новогоднему столу, зло при этом иногда перекидываясь фразами, типа – так нахера ж нашу калужскую колбасу сюда везут, чтобы мы ее теперь назад перли?!
Кроме того, существовал «новогодний спецпаек», это такие «ништячки», которые полагались для «около кремлевской элиты», партработников, работников обкомов и райкомов партии, а также деятелей разных ведомств и управлений, входивших в крупные министерства страны, ну и региональные представительства. Формировалось это «пролетарское изобилие» в особых зонах Столицы социалистического лагеря, в таких номенклатурных «ямах», куда простому смертному при любом раскладе дорога была закрыта навсегда. Этакие «ништячки» укладывались в особые контейнеры-коробы разного цвета и формы, причем чем богаче паек, тем более он был «чист» (на нем отсутствовали какие бы ни было обозначения и надписи) – особо важные персоны маркировались цветами. Зависело это от положения ведомства, статуса хозяина и т.д.
Для сотрудников КГБ СССР вообще этот спецпаек был особенным. Балык, семга, дефицитные крабовые консервы, мясо кальмаров, икра чёрная и красная, буженина, импортные вина, ром и коньяки и многое другое, – все это выдавалось вплоть до рядовых сотрудников, с учетом состава семьи.
Так, в таком вот равноправии, советские люди, как обычно и встретили «Новый 1981 год». Кто-то из москвичей выписывал себе накопившиеся отгулы, кто-то умудрялся брать к отгулам больничные листы, что в целом увеличивало праздники для народа на достаточное время, чтобы насладится не только застольем, на которое по традиции не жалели средств, но и зимними видами отдыха на природе.
Морозцы ударили после праздников достаточно сильные, но заядлым лыжникам и лесным туристам это было ни по чем. Такое вот обычное «советское счастие» …
Но бывает, и оно не всегда «под рукой».
Старшему следователю, подполковнику КГБ СССР, Федотову Павлу Сергеевичу, по сути вся эта зимняя суета была давно в наклад. «Суета сует», как он говАривал, применяя одно из своих новых альтернативизмов, которыми стал пользоваться по наставлению супруги, заменяя крепкое матерное словцо. У «дяди Паши», как его называли подчиненные, этого добра был набор. Зимний отпуск за городом – недельку другую, именовался «лепота» (заимствованным из любимого кинофильма) и ничего иного более было не надо. Это и было его – «счастие под рукой».
Федотов любил зиму, особенно как, остаток «роскоши» от летнего санатория и возможностью передохнуть подальше от рабочих проблем и суеты. Но в этот «Новый год» все сложилось иначе. Отдых прервался начальством. Но до этого произошел этот странный звонок. Звонил неизвестный, который поведал некую историю, которая вскоре произойдет с одним из сотрудников одного из «главков» КГБ. Федотов не придал бы этому значения, так как телефонные хулиганы (малолетние внук и племянник одного генерала с местных дач) не первый раз пытаются его провести, если бы не одно, но… Звонок не был из разряда розыгрышей. Звонил взрослый мужчина, с будки-автомата, который в принципе даже пытался представиться, но потому вдруг словно спохватившись, повесил трубку. Было даже похоже, что у человека не оказалось второй «двушки», чтобы автомат не выкинул его с линии, и потому дядя Паша не стал отходить от столика с телефоном – так его заинтриговала эта история с пропажей. Звонок (повторный) действительно прозвучал, но позже на одни сутки, и это был уже звонок дежурного из спецотдела, который и передал информацию о вызове к «главному».
