Уильям Теккерей - Ярмарка тщеславия / Vanity Fair

Ярмарка тщеславия / Vanity Fair
Название: Ярмарка тщеславия / Vanity Fair
Автор:
Жанр: Зарубежная классика
Серия: Эксклюзивное чтение на английском языке
ISBN: Нет данных
Год: 2017
Другие книги серии "Эксклюзивное чтение на английском языке"
О чем книга "Ярмарка тщеславия / Vanity Fair"

«Ярмарка тщеславия» была и остается одним из самых популярных произведений мировой литературы. Роман без героя рассказывает историю хитроумной Бекки Шарп, готовой на многое ради богатства и положения в обществе. В центре внимания автора оказываются зло, пороки и интриги, на фоне которых особенно ярко выделяются идеалы добродетели.

Текст произведения незначительно адаптирован, снабжен грамматическим комментарием и словарем, в который вошли ВСЕ слова, содержащиеся в тексте. Благодаря этому книга подойдет для любого уровня владения английским языком.

Бесплатно читать онлайн Ярмарка тщеславия / Vanity Fair


© Селянцева Н. В., адаптация текста

© ООО «Издательство АСТ», 2017

1

On one shiny morning in June, there drove up to the great iron gate of Miss Pinkerton’s academy for young ladies, on Chiswick Mall, a large family coach, with two fat horses. As a black servant pulled the bell a score of young heads were seen in the narrow windows of the old brick house.

“It is Mrs. Sedley’s coach, sister,” said Miss Jemima.

“Have you completed all the necessary preparations for Miss Sedley’s departure, Miss Jemima?” asked Miss Pinkerton herself.

“The girls were up at four this morning, packing her trunks, sister,” replied Miss Jemima.

“We have also prepared her billet.”

In the present instance Miss Pinkerton’s “billet” was to the following effect:

– The Mall, Chiswick, June 15, 18

MADAM, – After her six years’ residence at the Mall, I have the happiness of presenting Miss Amelia Sedley to her parents, as a young lady worthy to occupy a fitting position in their refined circle. In leaving the Mall, Miss Amelia carries with her the hearts of her companions, and the affectionate regards of her mistress, who has the honour to subscribe herself, Madam, Your most obliged humble servant, BARBARA PINKERTON

P. S. – Miss Sharp accompanies Miss Sedley. It is particularly requested that Miss Sharp’s stay in Russell Square may not exceed ten days.

This letter completed, Miss Pinkerton wrote her own name, and Miss Sedley’s, in the fly-leaf of a Johnson’s Dictionary – the interesting work which she presented to her scholars, on their departure from the Mall.

Miss Jemima had taken two copies of the book. When Miss Pinkerton had signed the first, Jemima, with a timid air, handed her the second.

“For whom is this, Miss Jemima?” said Miss Pinkerton, with awful coldness.

“For Becky Sharp,” answered Jemima, trembling very much, and blushing. “For Becky Sharp: she’s going too.”

“MISS JEMIMA!” exclaimed Miss Pinkerton. “Are you in your senses?”

“Well, sister, it’s only two-and-nine pence, and poor Becky will be miserable if she doesn’t get one.”

“Send Miss Sedley to me,” said Miss Pinkerton. Poor Jemima trotted off.

Miss Sedley’s papa was a merchant in London, and a man of some wealth; whereas Miss Sharp was an articled pupil, for whom Miss Pinkerton had done, as she thought, quite enough. Now, Miss Amelia Sedley was a young lady and had many charming qualities. For she could not only sing like a lark, and dance, and embroider beautifully; and spell as well as a Dictionary itself; but she had such a kindly, smiling, tender, gentle, generous heart of her own, as won the love of everybody who came near her. When the departure came, Miss Sedley was greatly puzzled how to act. She was glad to go home, and yet sad at leaving school. The hour for parting came; Miss Pinkerton addressed to her pupil with admirable speech.

“You’ll go in and say good-by to Miss Pinkerton, Becky!” said Miss Jemima to a young lady of whom nobody took any notice.

“I suppose I must,” said Miss Sharp calmly. Miss Sharp came to Miss Pinkerton in a very unconcerned manner, and said in French, and with a perfect accent, “Mademoiselle, je viens vous faire mes adieux.”[1]

Miss Pinkerton did not understand French. She said, “Miss Sharp, I wish you a good morning.” “Heaven bless you, my child,” said she, embracing Amelia, and scowling over the girl’s shoulder at Miss Sharp.

“Come away, Becky,” said Miss Jemima, pulling the young woman away in great alarm, and the door closed upon them forever.

Then came parting below. Words refuse to tell it. All the servants were there in the hall – all the dear friend – all the young ladies – the dancing-master; and there was such hugging, and kissing, and crying, as no pen can depict. That is, Miss Sedley parted from her friends. Miss Sharp had entered the carriage some minutes before. Nobody cried for leaving HER. Sambo slammed the door of the carriage.

“Stop!” cried Miss Jemima, rushing to the gate with a parcel. “It’s some sandwiches, my dear,” said she to Amelia. “You may be hungry, you know; and Becky, Becky Sharp, here’s a book for you that my sister – that is, – Johnson’s Dixonary, you know; you mustn’t leave us without that. Good-by. God bless you!”

Just as the coach drove off, Miss Sharp put her pale face out of the window and actually flung the book back into the garden. The carriage rolled away; the great gates were closed; the bell rang for the dancing lesson. The world is before the two young ladies; and so, farewell to Chiswick Mall.

2

When Miss Sharp had seen the Dictionary, flying over the pavement of the little garden, fall at length at the feet of the astonished Miss Jemima, the young lady smiled, and she sank back in the carriage, saying – ”So much for the Dixonary; and, thank God, I’m out of Chiswick.”

Miss Sedley was almost as flurried at the act of defiance as Miss Jemima had been.

“How could you do so, Rebecca?” at last she said, after a pause.

“Why, do you think Miss Pinkerton will come out and order me back?” said Rebecca, laughing.

“No: but – ”

“I hate the whole house,” continued Miss Sharp in a fury. “I hope I may never set eyes on it again.

“Hush!” cried Miss Sedley. “Why, will the black footman tell tales?” cried Miss Rebecca, laughing. “He may go back and tell Miss Pinkerton that I hate her with all my soul; and I wish he would. I have been treated worse than any servant in the kitchen. I have never had a friend or a kind word, except from you. But that talking French to Miss Pinkerton was capital fun, wasn’t it? She doesn’t know a word of French, and was too proud to confess it, which made her part with me; and so thank Heaven for French.Vive la France! Vive l’Empereur! Vive Bonaparte!”

“O Rebecca, Rebecca, for shame!” cried Miss Sedley. And in those days, in England, to say, “Long live Bonaparte!” was as much as to say, “Long live Lucifer!” “How can you – how dare you have such wicked, revengeful thoughts?”

“Revenge may be wicked, but it’s natural,” answered Miss Rebecca. “I’m no angel.” And, to say the truth, she certainly was not.

Persons whom all the world treats ill, deserve entirely the treatment they get. The world is a looking-glass, and gives back to every man the reflection of his own face. Frown at it, and it will in turn look sourly upon you; laugh at it and with it, and it is a jolly kind companion; and so let all young persons take their choice. This is certain, that if the world neglected Miss Sharp, she never was known to do a good action for anybody.

Miss Sharp’s father was an artist, and had given lessons of drawing at Miss Pinkerton’s school. He was a clever man; a pleasant companion; a careless student. When he was drunk, he used to beat his wife and daughter; and the next morning, with a headache, he would rail at the world for its neglect of his genius, and abuse, with a good deal of cleverness, and sometimes with perfect reason, the fools, his brother painters. He was married to a young woman of the French nation, who was by profession an opera-girl.


С этой книгой читают
Первая книга «Трилогии желания» Теодора Драйзера, «Финансист» рассказывает историю Фрэнка Каупервуда – простого парня из провинциального города, обладающего великолепной интуицией. Фрэнк становится коммерсантом, играет на бирже и попадает в мир роскоши и больших денег, который со временем превращает его из амбициозного юноши в беспринципного, жаждущего наживы миллионера.Текст произведения снабжен грамматическим комментарием и словарем, в который
Говард Филлипс Лавкрафт является одним из самых влиятельных писателей двадцатого века. Его произведения смешивают фантазию и научную фантастику с хоррором, открывая дверь в обширную, тёмную вселенную, полную невообразимых миров и существ. В истории, положившей ей начало, рассказывается о древней сущности, спящей на дне океана; сущности, желающей вырваться, чтобы подчинить себе жизнь на планете.Тексты произведений сокращены и адаптированы, снабжен
В книгу вошли лучшие английские легенды: короткие и длинные, печальные и со счастливым концом, но все одинаково красивые и неизменно вызывающие отклик в душе читателя.Текст произведения снабжен грамматическим комментарием и словарем, в который вошли ВСЕ слова, содержащиеся в тексте. Благодаря этому книга подойдет для любого уровня владения английским языком.
Среди блестящих романистов Викторианской эпохи Уильям Теккерей занимает самое почетное место и стоит в одном ряду с Чарльзом Диккенсом, Шарлоттой Бронте и Элизабет Гаскелл. Роман «Записки Барри Линдона» (1844), представленный в настоящем издании, лег в основу известного фильма Стэнли Кубрика (2004), «одной из самых многогранных и выразительных костюмных драм в истории кино». Роман Теккерея увидел свет незадолго до его знаменитой «Ярмарки Тщеслави
История ирландского авантюриста Редмонда Барри, женившегося на богатой наследнице из высшего света, и его разоблачение – в плутовском романе Уильяма Теккерея. Экранизация Стэнли Кубрика стала одной из самых выразительных костюмных драм мирового кинематографа.
Теккерей Уильям Мейкпис (1811-1863) давно занял свое заслуженное место среди классиков мировой литературы, и сегодня уже никто не сомневается в силе его дарования и значении его наследия. В "Книге снобов, написанной одним из них" в переводе Нины Леонидовны Дарузез английский писатель фактически дал жизнь термину «сноб», рассказав о самой природе снобизма в его различных проявлениях на примерах из общественной жизни Англии XIX века. Роман объедини
Вершиной творчества английского писателя, журналиста и графика Уильяма Мейкписа Теккерея стал роман «Ярмарка тщеславия». Все персонажи романа – положительные и отрицательные – вовлечены, по словам автора, в «вечный круг горя и страдания». Насыщенный событиями, богатый тонкими наблюдениями быта своего времени, проникнутый иронией и сарказмом, роман «Ярмарка тщеславия» занял почетное место в списке шедевров мировой литературы.
В этом сборнике собраны рассказы, написанные Фицджеральдом во время работы над романом «Ночь нежна» и представляющие собой реалистичный и занимательный портрет молодежи 1910-х годов, а в качестве основы для их сюжетов автор использовал события своей молодости.Бэзил Дьюк Ли (в чьем образе можно узнать подростка-Фицджеральда) – юноша, полный энергии и надежд, мечтающий поступить в Йельский университет, стать богатым и знаменитым.Джозефина Перри (ее
Напыщенный литературный авторитет, напрочь лишенный и совести, и чувства меры; его измученная и гордая жена, которой он приносит одно горе; влюбленный в нее юноша, угодивший в эпицентр бесконечной и безысходной семейной катастрофы. Треугольник – самая устойчивая конструкция и самая опасная. Любовь, ревность, манипуляции, чувство долга, пороки и упрямое, хотя и тщетное стремление к добродетели – таковы игры зверей во власти судьбы. Пострадают все,
«Портрет Дориана Грея» – самое знаменитое произведение Оскара Уайльда, единственный его роман, вызвавший в свое время шквал негативных оценок и тем не менее имевший невероятный успех. Главный герой романа, красавец Дориан, – фигура двойственная, неоднозначная. Тонкий эстет и романтик становится безжалостным преступником, а попытка сохранить свою необычайную красоту и молодость оборачивается провалом.Рассказы и сказки Уайльда – среди которых знаме
«Доктор Глас» – самый знаменитый и самый скандальный роман Сёдерберга – переведен более чем на 30 языков мира. Читая дневник стокгольмского медика, философа и ценителя прекрасного, мы видим, как сочувствие молодой пациентке постепенно превращается в одержимость и толкает героя на поступок, далекий от канонов врачебного долга. В романе есть прямые отсылки к «Преступлению и наказанию», с которым его сближают не только ницшеанские интонации заглавно
Всех наград Михаила Танича не перечислить: лауреат премии МВД России (1997), лауреат Юбилейного конкурса «Песня года», посвященного 25-летию этой передачи, лауреат почти всех фестивалей «Песня года», Национальной музыкальной премии «Овация» (1997); в 1998 году Михаил Танич награжден орденом Почета, в сентябре 2003 года ему было присвоено звание народного артиста России. Но главной, самой дорогой наградой для поэта во все времена является всенарод
Большинство целей, которые мы ставим перед собой – получить высокую должность, выиграть турнир, заработать много денег, купить новую машину, – диктует нам общество. В погоне за материальной составляющей успеха люди зачастую идут на компромисс со своими принципами. И в итоге, даже получив все, о чем мечтали, чувствуют только разочарование и опустошенность. Если фактическая победа или само по себе достижение – это не главное, что же тогда реально з
Бретт Кук исследует темы знаменитого романа Евгения Замятина с позиций биопоэтики, которая применяет эволюционную психологию к искусству вместо того, чтобы делать акцент на социальном конструировании человеческого поведения и сознания. Исследователь обращается к таким темам, как игра, сексуальность, совместное потребление пищи, евгеника, и проводит параллели между романом «Мы» и другими антиутопическими произведениями, а также романами русских ав
Книга Йосси Гольдмана повествует об истории международного студенческого движения «Гилель» на просторах бывшего СССР. «Гилель» считается крупнейшей молодежной еврейской организацией в мире. Для не эмигрировавших евреев постсоветского пространства «Гилель» стал проводником в мир традиций и культуры еврейского народа. История российского «Гилеля» началась в 1994 году в Москве, – и Йосси Гольдман пишет об этом со знанием дела, на правах очевидца, ид