Леонид Скрипко - Юра

Юра
Название: Юра
Автор:
Жанры: Современные любовные романы | Юмор и сатира | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Юра"

Привычка ощущать себя центром мира, невнимание к близким и излишняя забота о собственном благополучии – как часто это становится причиной человеческих трагедий. Нередко от пороков взрослых страдают беззащитные и доверчивые дети.Научиться жертвовать своим счастьем ради другого или следовать тезису о том, что жизнь даётся один раз?

Бесплатно читать онлайн Юра


Дизайнер обложки Наталья Александровна Скрипко


© Леонид Александрович Скрипко, 2020

© Наталья Александровна Скрипко, дизайн обложки, 2020


ISBN 978-5-0051-4639-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящение

Настало время ветреную память,
К порядку наконец-то приучить,
Себя картиной старой позабавить,
И дней минувших сладость ощутить.
Пленён таким желаньем до предела,
От строчек первых я толкаюсь смело,
Хочу воспоминанья всполохнуть,
К друзьям своим из детства заглянуть.
Надеюсь только – старые сомненья
Не отвлекут от мысли правильной меня.
Мои герои, я прошу прощенья,
Коль к вам несправедливым буду я.
Пускай годами спутанные струны,
Балладой новой в сердце оживут,
И раны прежние на время заживут,
Когда я вспомню дни, в которых самым юным,
Тот Юра, как и я когда-то был,
О чём я рассказать здесь поспешил.

Глава 1

Рассвет был долог и тревожен,
И мне не нравился совсем,
Но что же делать – осень всё же,
Ноябрь всё ж самозабвен.
Запузырились снова лужи,
И каждый третий стал простужен.
Злой ветер снова зашумел,
По крыше дождик загремел,
Неумолимо стало небо,
Я выйти из дому не смел.
Но в Спиридоньевском дом восемь,
На непогоду несмотря,
Неважно, летом или в осень,
Иль в середине ноября,
Шаги считая одиноко,
Опять по лестнице широкой,
На службу люди вниз спешат,
По стрелке часовой кружа.
А самых первых, как обычно,
Ведут детишек в детский сад.
Стучат лопатки по перилам,
И равнодушен детский взгляд,
День впереди как вечность длинный,
И нелюбимый детский сад.
Идут послушными шагами,
Поняв действительность едва ли.
Они ещё во сне живут,
Но подчинившись вниз идут.
С постели тёплой только-только,
Соседи нехотя встают.
Вот где-то пахнет, подгорая,
На сковородке колбаса,
А дальше за дверьми ругает
Нещадно баба мужика.
Опять под утро он явился,
Витиевато извинился,
И даже пробовал обнять.
Потом, пытаясь брюки снять,
Махнул на жизнь свою устало,
Пошёл на кухню досыпать.
Сосед направо – А. Шаглинский,
Нарезал дольками бекон:
Овсянку с завтраком английским,
Маце предпочитает он.
За стенкой радио играет,
Пенсионерку пробуждая.
Хоть ей не нужен серый день.
Вставать ей скучно, да и лень,
Она по праву заслужила,
Свой пенсион и бюллетень.
Пускай нагретые квартиры,
Покинуть люди не хотят,
Но долг велит им торопливо,
Оставив байковый халат,
Бежать скорей под эти хляби,
Не забывая зонт и шляпу.
А значит быстро закусив,
Горячий кофе не допив,
Они спешат для дел житейских,
Своим желаньям изменив.
Как мозаичные крупицы,
Зонты ожили в темноте,
в метро народ попасть стремится,
Вращаясь в пёстром фуэте.
Строители, врачи, студенты,
Внештатные корреспонденты,
Здесь утром все. Высокий чин,
Бразильским кофе ободрим,
Мелькнул как призрак на дороге,
Среди назойливых машин.
Шумит, кипит и рвётся швами,
Неугомонная Москва,
Поверит кто – недавно сани
Возили по Тверской дрова.
Ещё москвич иной припомнит,
Как за Плющихой огороды,
Капустой белою цвели,
И как мохнатые шмели
В душистый цвет весною лезли.
Жизнь изменилась. Москвичи,
Теперь в обед вкушают суши,
В спортзалы им ходить не лень,
Без новых гаджетов им душно.
Они готовы ночь и день,
Волчками здесь и там крутиться,
Не покладая рук трудиться,
Чтоб бренды новые купить,
И вас однажды удивить.
А кое-кто не забывает
По филармониям ходить.
Излишне, впрочем, увлекаться,
Сейчас их жизнью ни к чему,
Иначе будем удаляться,
От темы, судя по всему.
А потому, я, неотложно,
Минуя лужи осторожно,
Оставив суши на потом,
Хочу вернуться в старый дом.
(О нравах мы поспорим позже,
В приличном баре за углом).
Я жажду нашего героя,
Представить публике уже,
К нему тихонько дверь откроем,
Где на последнем этаже,
Он нежится в постели сонной.
Прозрачным тюлем приглушённый,
К нему крадётся первый свет.
Здесь посторонних звуков нет,
Но сладкий сон вот-вот прогонит,
Такой настойчивый рассвет.
Но как же оторваться сложно,
От грёз чарующего сна,
Прогнать Морфея невозможно,
Когда видений пелена
Уютно веки оплетает,
И в новый день не отпускает.
Последний сон не дай спугнуть,
Замри же солнце на чуть-чуть!
Но как не тыкайся в подушку,
Уже так сладко не уснуть.
Сопит герой под одеялом,
Пуховым, тёплым и родным,
Подушку обхватив упрямо,
Вопросом мучаясь одним:
«Раз спится утром так приятно,
Создали утро, вероятно,
Чтоб до обеда людям спать.
А значит рано мне вставать!»
Но мама мыслей ход прервала,
Прикрикнув: «Хватит там лежать».
И третьеклассник, покорившись,
Нечеловеческой судьбе,
На маму даже посердившись,
С великой жалостью к себе,
Встаёт и жмурится от света.
В пижаму синюю одетый,
Надвинув тапки как-нибудь,
Он мимо кухни держит путь.
Там кашу бабушка готовит,
Овсянку снова – просто жуть.
Блистают в ванной нестерпимо
Краны, два зеркала и пол,
А тюбик с пастою малинной
Лишь подтверждает мысль о том,
Что жизнь устроена прескверно.
Нет хуже ничего наверно,
Чем эта школьная пора,
Чем эта ранняя заря,
Уроки, геркулес, ноябрь,
И дождик этот навсегда.
В таких раздумьях воду Юра,
Открыл и сделал потеплей,
Взял пасту сладкую угрюмо,
И белых, жирных кренделей,
На щётку и на лоб намазал.
Усердно пальцы перемазав,
Он на стекле большую «Ю»,
И с ней фамилию свою
Оставил росчерком небрежным,
Найдя забавной ту мазню.
Со скуки кран ревущий пальцем,
Он осторожно перекрыл.
Фонтан немедленно страдальца,
До пят конечно окатил.
Но Юра воду жмёт сурово,
И всё случается по новой:
Одной рукой он чистит зуб,
Другою топит всё вокруг.
Так и стоял бы в ванной вечно,
Кабы не в дверь серьёзный стук.
Отец настойчиво под дверью
Неодобрительно кричит:
Умыться просит побыстрее,
Ведь каша может и остыть.
В итоге дверь он открывает,
Наскоро сына умывает,
Хватает на руки и вот,
Как куклу до стола несёт.
Где бабушка хлопочет с кашей,
И мажет маслом бутерброд.
Внучку кладёт тарелку с горкой:
«Не морщься, кушай поскорей»,
– Куда ты наложила столько! —
Но папа: «Будешь здоровей!»
– А ты? – «Поел и убегаю»,
– Когда вернешься? – «И не знаю.
Горит, большой квартальный план.
Работы много, знаешь сам.
Одень на улицу калоши,
И не балуйся в школе там.
А вот и мама. Здравствуй, Лена!
Всех обнимаю, побежал».
– Ты помнишь, Паша, что проведать
Должны Петровых? К ним на чай,
В субботу едем, – «Помню, помню,
Сей долг досадный мы исполним».
Схватив печенье со стола,
Через мгновение спустя,
Он выбегает из подъезда
Под дождик, не раскрыв зонта.
Здесь, разделив поток бурлящий,
Из мрака выхватив лицо,
К нему немедля Форд блестящий,
Спешит с подмогой под крыльцо.
На дом и окна оглянувшись,
Хозяйке Форда улыбнувшись,
Наш Павел брюки приподнял,
Портфель удобней подобрал,
На подогретое сиденье,
С хозяйкой рядышком упал.
Отметим сразу, что признанье,
И одобрение у дам,
Любовь, восторг и обожанье,
Он сохранил к своим годам.
И он любил необычайно,
Хотя недолго и случайно.
Он в юности уже считал,
Что век и так обидно мал,
А потому себя союзом,
Тогда упорно не вязал.
Взрослея, вёл себя практично,

С этой книгой читают
Звёзды такие красивые и яркие, что нам, обычным людям, кажется невозможным дотянуться до них. Мы можем любоваться ими издалека, слушать их музыку, но никогда не сможем коснуться их. И я так же думала… Но порой судьба преподносит нам такие моменты, когда мы перестаём контролировать свою жизнь и становимся игрушками в её руках. Течение судьбы может быть спокойным и размеренным, а может превратиться в бурный поток, полный испытаний и страданий. Но,
«Бюро добрых дел» – это обязательное чтение для всех, кто интересуется психологической прозой и исследует сложность человеческой природы.Сборник состоит из коротких рассказов разных лет. Они не связаны между собой по смыслу и могут читаться отдельно. В каждом рассказе поднимается определенная тема: любовь, дружба, отношения в семье, одиночество, преданность и предательство.Рассказы Елены Рониной пронзительны, проницательны и вызывают глубокие раз
До чего может довести одержимость человеком? Тот, кто всегда наблюдал со стороны, захотел обладать.
Действие книги происходит в наши дни. Рыжеволосая красавица Элизабет двадцать лет назад уехала из России в Израиль. Сейчас она работает воспитательницей в группе продленного дня и ведет личный дневник. Ее жизнь обычна и однообразна. Но неумолимые обстоятельства заставляют героиню вернуться на родину, вспомнить прошлое и встретить новую любовь. Но счастья достичь совсем не просто, и Лизе придется многое переосмыслить.
Каким родителем Вы хотите быть? Может быть, самым лучшим? Или просто хорошим? Вы вообще готовы к тому, чтобы стать родителем? И неожиданный вопрос: «Вы любите чужих детей?». Эта книга рассказывает, почему (и как это может быть) все не так сложно и запутанно, как кажется и как говорят. Я предлагаю правила и исключаю ограничения. Определяю принципы и доверяю интуиции. Я просто живу. В то время, когда многие живут сложно. А с появлением детей – еще
Легкая новелла о парижских художниках-импрессионистах 19-го века. Погрузитесь в мир парижской весны вместе с Клодом Моне и его друзьями.
Новый мир встретил меня неожиданно. Я ожидала увидеть приятный и светлый мирок из книг об иномирянках, но он был совершенно другим. Сначала мою душу повесили сушиться, а потом запихнули в Академию учиться. И лишь абсолютные безумцы или совсем отчаявшиеся способны учиться здесь. Ведь изгнание из Академии означает практически смерть в жестоком мире Империи Мэрибор. Говорят, я могу излечить этот мир, но попасть сюда помог роковой случай на мосту, ве
— Так твоя сила должна была пробудиться после свадьбы? Я киваю. — Жрица говорила, что пробудится после замужества, но свадебная церемония прошла, а сила не появилась. Плечи хайлорда начинают странно дрожать, он подозрительно хрюкает, а потом… потом кладет ладонь мне голову. — Как тебя зовут, храмовый цветочек? — Элина, — шепчу я. — Хайлорд… — осекаюсь под многозначительным взглядом и, немного помолчав, продолжаю: — Форстер, вы согласились бы помо