Первое письмо
До того, как случилось Сотрясение я жила с мужем в рабочем поселке Толимино в пятиэтажной хрущевке на берегу Черной реки. Недавно я возвращалась из недельной поездки на литературный фестиваль. Был четверг, около десяти часов утра. Обычно в это время муж сидит в офисе, но иногда работает дистанционно. И если в этот день он остался дома, не исключено, что он сейчас где-то рядам.
Сотрясение произошло внезапно, в тот момент, когда я поднималась на третий этаж своего подъезда. Стены задрожали, дом перевернулся и ушел под воду. Он погружался все глубже, я начала задыхаться, но в этот самый момент водный поток превратился в воздушный, и я понеслась по всасывающему меня длинному тоннелю, крепко вцепившись в ручки своей дорожной сумки. Очнулась, когда вокруг послышались голоса, покашливания и топот босых ног.
Я оказалась вроде как в той же пятиэтажной хрущевке, но со значительными изменениями, словно кто-то нарисовал карикатуру на мой прежний мир, и картинка вдруг ожила. Дом был перевернут вверх тормашками, рухнувшая мебель громоздилась по углам, ковры и подушки смятыми грудами лежали под ногами. Надо мной стояла уборщица, тыкала в меня шваброй и переговаривалась с кем-то из соседней комнаты. Из их шепелявого разговора я поняла, что меня и еще нескольких человек занесло в параллельную реальность. Они говорили о том, что наш дом энергетически был связан и их домом, и в один момент две реальности сошлись в одной точке. То есть, все мои соседи, оказавшиеся дома в минуту Сотрясения, были выброшены на берег Черной реки в параллельном мире.
Местные называли себя джодами. Они бродили из комнаты в комнату, перешептывались, и, кажется, не понимали, что делать дальше. Эти джоды – очень странные существа. Мне они казались уродцами, но судя по их реакции на мою внешность, я на них производила такое же впечатление. Все они невысокого роста, чуть ниже моего плеча, рассеянные и вальяжные. Их язык очень похож на наш, только они коверкают произношение, «ф» у них зачастую звучит как «ш», и наоборот. Слово «шарф» они произнесли бы как «фарш». А Луну они называют Нуной. Некоторые слова и вовсе не совпадают с нашими. К примеру, кошек они называют псыжами. К слову сказать, кошки здесь тоже мельче наших, глаза у них ртутного цвета и близко посажены. А вдоль всего хребта от шеи до хвоста тянется ровный хохолок, окрашенный смесью ярких цветов – малинового, фиолетового и бирюзового – словно им сделали мелирование в салоне красоты. Все здесь как-то искривлено и комично. Кажется, ты пришел в комнату смеха и шагнул в кривое зазеркалье.
Меня они называют репатрией. Мое настоящее имя их не интересует, да и вообще, мое присутствие, похоже, раздражает. Как только случилось Сотрясения, они получили указ от Главы Правительства потесниться и расселить всех ввалившихся в их дом репатриев в своих комнатах, и вполне естественно, что это уплотнение не вызывало никаких добрых чувств у джодов.
В первое время я ходила из комнаты в комнату, пытаясь найти хоть кого-нибудь из земляков и расспросить о муже. Он тяжелее меня переносит одиночество, и я представляла, как бы он страдал, окажись вдали от дома среди странных недоброжелательных существ.
Когда прошел первый шок, я, чтобы чем-то себя занять, стала разбирать завалы мебели и прочей домашней утвари. Пыталась растормошить джодов и организовать что-то вроде субботника, но они лишь хмыкали себе под нос и разбегались от меня врассыпную.
Их образ жизни сильно отличается от нашего. Как таковых квартир у них нет, все сидят по разным комнатам на перевернутых тумбочках или стульях и дни напролет грызут сухие горошины разных цветов. Это единственная их пища. Особое удовольствие они находят в том, чтобы положить горошину на ладонь, вытянуть руку как можно дальше и забросить шарик в открытый рот. Спать они никогда не ложатся. Сидят иногда с открытыми глазами уставившись в одну точку и строят разные гримасы, будто видят что-то удивительное.
Встречаются среди них и творческие личности. Меня на полдня подселили к одному Музыканту с длинной бородой и светящимися лампочками на деревянной шляпе. Он пытался приобщить меня к местной музыке, вставлял мне в уши наушники и нажимал кнопку синего чемоданчика, но я слышала лишь тишину. Он сказал, что у меня нет слуха и потерял интерес к общению. А когда Уборщица повела меня в другую комнату, попросил не подселять к нему больше тугоухих репатриев.
Уборщица – это суетливая маленькая женщина с тонкими ножками и низко посаженным тазом. У нее короткие рыжеватые, похожие на проволоку волосы и вечно улыбающийся рот. Этот рот и ввел меня в заблуждение. Сначала я подумала, что наконец встретила хоть кого-нибудь приветливого, попыталась завести с ней дружбу, но потом оказалось, то это всего лишь анатомическая особенность ее лица. Рот в форме перевернутой подковы был грубо прорезан на ее лице и никогда не менял своего положения. Уборщицей я ее назвала, потому что она не сидела на месте в отличие от большинства джодов, а ходила из комнаты в комнату с ведром и шваброй. При этом я ни разу не видела, чтобы она что-нибудь мыла или убирала. А когда Музыкант попросил меня отселить, она отвела меня в небольшой холл, где четыре маленьких обезьянки сидели на полу и играли в настольную игру. Я долго за ними наблюдала, но так и не поняла, в чем она заключается.
А вчера меня на целый день подселили к писателю Фантасту, надменному джоду в огромных затемненных очках на бесстрастном лице. Он сказал, что он самый умный в мире, и я его попросила отвести меня к Главе Правительства, чтобы обсудить создавшееся положение. Оказалось, что Правительство сидит на другом берегу и его никто никогда не видел. Известно лишь, что оно состоит из одного джода, занимающего разные посты и пишущего указы и постановления раз в две недели. Вести о новых указах приносят два секретаря – Иу и Эо. Они подходят к тому берегу реки и выкрикивают текст постановления, а эхо приносит вести на этот берег.
Писатель показал мне свои книги со зверюшками на ярких обложках. Я полистала. Внутри кроме крючков, похожих на идущих друг за другом гусей, ничего не было. «О чем вы пишете», – спросила я. «Как и все, ни о чем», – ответил он. Потом, чтобы скоротать время, я рассказала ему о жизни наших литераторов – о творческих вечерах, фестивалях, конкурсах и премиях. Он так хохотал, что чуть не свалился с перевернутого стола. В этот момент я и украла из его ящика несколько клочков бумаги и карандаш.
Люди Земли! Сегодня я набила камнями герметичную алюминиевую капсулу из-под раминальной воды (они тут валяются на каждом углу), сверху положила это письмо, закрыла и зашвырнула в реку. Если вы его читаете, значит мой план сработал, и капсула прошла через пространственный коридор.
