– Джентльмены, у меня есть для вас две новости – хорошая и плохая! – помешивая в котелке жидкий раствор брусничного листа, сообщил я своим собратьям по авантюре.
Гоша, изучавший в бинокль склон соседней сопки, в надежде увидеть какую-нибудь дичь, оторвался от своего занятия и вопросительно глянул в мою сторону. Алекс, лежа на спине на телогрейке и загорая свое тщедушное тельце на вышедшем из-за скалистого гребня солнце, тоже приоткрыл глаз.
– Ладно, начну традиционно с плохой. Так вот, господа, из провианта у нас не осталось ничего, кроме медвежьих какашек!
– Ну, это и так понятно, а что дальше? Что у нас хорошего? – чуть помедлив, все-таки поинтересовался Гоша.
– Хорошая же новость заключается в том, что такого провианта, в силу исключительного обилия этих чудесных животных вокруг нас, здесь сколько угодно! – старый анекдот, надо признаться, очень точно описывал наше положение.
Мои напарники, хмыкнули что-то в ответ и этим ограничились, вернувшись к прежним занятиям. Новостью мое сообщение ни для кого не стало. Еды, в обычном понимании слова, не было уже две недели. Тогда Гоша сумел подстрелить сразу двух куропаток! Высыпав в котелок последнюю горсть риса, накрошили туда лука и получился очень даже неплохой ужин!
Нормальное трехразовое питание присутствовало в наших желудках только в первую неделю похода, затем полмесяца мы шли по горам полуголодные, с каждым днем сокращая порции взятой с собой еды. Та похлебка показалась немыслимой роскошью! Но и она порадовала нас уже очень давно.
Сделав паузу, я продолжил мысль:
– Мы стоим на этой поляне уже шесть дней. Каждый день наш Командор ходит на охоту и вообще нифига не приносит. Мы с Алексом обшарили все вокруг, больше ни лука, ни чесноку, ни саранки, ничего съедобного поблизости нигде не осталось. Нет смысла торчать здесь дальше. Тем более, что все ручьи по соседству уже проверены, максимум – это четыре-пять «знаков» на ведро грунта, это – вообще ни о чем. Но прежде чем идти через перевал, сначала надо хоть как-то подкормиться.
По Байкалу, километрах в сорока отсюда и на полтора километра ниже нашего лагеря, шел корабль. Его самого видно не было, но расходящийся след на почти зеркальной глади озера выделялся очень четко.
«А люди там уже, наверное, позавтракали. Что-нибудь типа яичницы с колбасой. И кофе, черный кофе! С сахаром и булочкой. Булочка с изюмом… Да, что это со мной?» Стряхнув с себя наваждение, я продолжил:
– Предлагаю – сегодня отправить на охоту меня, вдруг вашему покорному слуге повезет больше! Гоша идет в то зимовье, про которое рассказывал. Может, оно уцелело? Тогда, будем надеяться, хоть какая-то еда там найдется. До него, говорил, километров десять? Тогда к вечеру обернешься. Все равно, кроме тебя, его никто не найдет! Алекс охраняет лагерь. Как считаете? Или есть другие идеи?
В лагере все время кому-то приходилось оставаться. Медведей, реально, вокруг ходило не просто много, а очень много. Они навестили бы табор без людей обязательно. Съестного у нас не было, но порвать палатку, одежду и спанье, измять и привести в негодность посуду и все, что подвернется – любимая медвежья забава. Если в лагере кто-то находился, звери все же опасались и близко не подходили.
За распитием брусничного чая, мои предложения приняли единогласно. Гоша, закинув за плечи пустой рюкзак, начал спуск с террасы по правому распадку. Места были ему знакомы. Лет двадцать назад он начинал свою трудовую деятельность именно в этих краях, проработав несколько лет егерем. Взяв «белку», я отправился левее, обходя куртины кедрового стланика и перепрыгивая через многочисленные веселые ручейки, сбегавшие с недалекого снежника.
Все еще вчера взвесив, я решил, что надежнее попытаться поохотиться на сурков. Самое их близкое поселение находилось на травянистом склоне у подножия морены километрах в трех отсюда. Туда уже ходил Гоша, но сурки вели себя крайне осторожно и при малейшей опасности надолго скрывались в норы. Добравшись до места и прикинув направление ветра, я устроился сбоку у крупного покатого валуна метрах в двадцати от края жилой сурчины. Затем провел семь томительных часов в безрезультатном ожидании.
Расчет на то, что кто-то из сурков, все-таки, вылезет под выстрел, оказался напрасным. Ни одна из таких жирных и вкусных зверюшек так и не появилась из норы. Дальше ждать не имело смысла. Солнце уже совсем приблизилось к неровной полосе гор на той стороне Байкала, и скоро должны были наступить сумерки. На пути к лагерю лежал «курумник» – участок из гладких валунов, покрытых мхом и редколесьем. Идти по каменной россыпи в темноте, рискуя переломать ноги, совсем не хотелось.
Спустившись на террасу метров на двести ниже, погруженный в печальные раздумья, я побрел обратно в сторону лагеря. Тут мне, наконец-то, повезло. Возле края стланиковой чащобы, из прогалины на полянку прямо на моем пути выскочил крупный заяц. Расстояние до него было всего метров пятнадцать.
Ружье я держал наизготовку, и голодная реакция оказалась мгновенной – последовал выстрел из нижнего ствола дробью, и добыча, пару раз трепыхнувшись, скатилась в куст таволги. Степень моего ликования трудно представить! Исполнив в несколько кругов что-то среднее между кавказской «лезгинкой» и местным «танцем орла» вокруг зайца, я закинул его в мешок и продолжая пританцовывать, преисполненный гордостью за не зря прожитый день и отлично выполненную задачу, снова направился к нашему временному пристанищу.
Гоша уже вернулся. Видно было, что умотался мой товарищ изрядно. Увидев меня, он встрепенулся и стал рассказывать о его сегодняшних приключениях. Начал с конца, радостно сообщив, что зимовье оказалось целым, но совсем заброшенным, несколько лет в нем явно никого не было. В находившемся рядом лабазе он нашел литровую жестяную баклажку подсолнечного масла, пачку соли и целых три пакета с гороховым концентратом! Масло начинало горчить, но еще вполне годилось в пищу!
Один из пакетов уже аппетитно булькал в котелке, источая немыслимый аромат настоящей еды. Вокруг, радостно сверкая глазами, суетился Алекс, весь в ожидании предстоящей трапезы. Общая радость перешла в ликование, когда из мешка был извлечен заяц!
Разделав добычу, я разделил полтушки на три части и закинул в котел. Следом туда отправились заячьи потрошка и мелко нарезанный пучок черемши, набранной возле зимовья Гошей. Остаток мяса я тоже разрезал на несколько кусков, нанизал на колышки и воткнул их возле костра. В вяленом виде такой продукт мог храниться довольно долго.