– Алло?
– Стрешнева, привет, приходи ко мне, меня гулять не пускают.
– Ладно, скоро приду, доем и приду.
– Уже начался сентябрь, но тепло было как летом, Тася надела футболку, юбку, любимые гольфы, спустилась пешком с шестого этажа, прошла через двор к соседнему дому, где на пятом этаже жила ее лучшая подруга Нина.
–
–
– Я решила стать битломанкой, – гордо заявила Нина.
– Кем, кем? – не поняла Тася.
– Битлз – это группа такая английская, смотри, мне дядя пластинку подарил, сейчас поставлю.
И Нина поставила в проигрыватель болгарскую Love Songs.
«Is there anybody going to listen to my story» – страстно взвыл Джон Леннон, и Тася вмиг решила тоже стать битломанкой, и чтобы не откладывать это дело в дальний ящик, послушала песню Girl 150 тыщ раз, пока Яновская не прогнала ее, испугавшись, что как то слишком быстро она может перестать быть битломанкой.
Ну и началось, Битлз днями напролёт, кто бы только мог подумать, к каким далеко идущим последствиям приведёт этот опрометчивый поступок дяди. Love Songs хватило Тасе и Нине на неделю беспрерывного прослушивания, после чего им естественно захотелось еще.
– Слушай, – как-то раз осенило Тасю, – а можно же пойти в студию звукозаписи, и наверняка у Битлз есть ещё альбомы, должны быть.
– У нас нет денег на кассету, на запись.
– Накопим из денег на столовку.
– Точно, ещё надо узнать, где эта студия находится.
– Я у брата спрошу.
Деньги были накоплены, студия обнаружена и вуа ля, Тася с Ниной каждую неделю слушают по два новых альбома битлов, чувствуя себя как Белка и Стрелка, запущенные в космос.
Таким образом они записали себе все официальные альбомы, все пиратские сборники, концертные записи, silver Beatles, и остановились, только когда работники студии в порыве жажды наживы стали записывать им все по второму кругу, причём одно и то же с двух сторон кассет.
Тогда до них дошло, что скорее всего у них уже есть все, что Битлз записали и спели, и им ничего не оставалось, как слушать каждый альбом по сто тыщ раз.
– Мне кажется, что все песни поёт Пол.
– Да, кроме Yellow submarine, её поёт Джон.
– Точно.
– А давай, будем представлять, как будто мы живем с битлами в одно время и дружим с ними, ещё до того как они стали супер известными.
– Мы такие приходим к ним на репетицию, чуваки, привет, чо, как дела? Чо, вы тут новенького понакрапали?
–
– Привет, Яновская. Ты почему сегодня в школе не была?
– Я заболела, – просипела Нина.
– Хорошо тебе, а мне завтра тащиться на эти дурацкие посиделки, играть Иляну Косынзяну.
– Да уж, ну ну…
Тася сидела, с ужасом ожидая своей очереди позора на посиделках, проклиная про себя вспышку креативного энтузазизма у училки по литре.
– … споют нам шуточную песню – эта фраза внезапно включила Тасю в реальность. И она как в замедленном кино увидела выходящего или скорее выплывающего юношу небесной красоты с темными длинными волнистыми волосами, огромными серыми глазами и ГИТАРОЙ.
– — «Твою ж ма…», – подумали бы Тасины лобные доли, если бы гены, отвечающие за размножение, не заткнули их. По их команде в ее организм молниеносно выделилось несколько тысяч тонн окситоцина, дофамина, адреналина, серотонина, норадреналина, кокаина, героина, метамфетамина, и т.д и т. п. и устроили такой фейерверк, что бедная девочка была обречена. У Таси зашумело в ушах, свело живот, а ее огромные зеленые глаза приобрели форму сердечек. На миллисекунду она успела испугаться, что все это заметили, но тут же перестала что-либо соображать.
Это был момент икс. Вот это вот все. Пришла пора, она влюбилась. Я помню чудное мгновение, передо мной явился ты… и т. д. и т. п. From now on, как говорится, Тася могла гм«думать» только об Агее. Ну да, видение звалось Агеем.
Как она выступила, выступила ли вообще, и как после этого попала домой, Тася так и не вспомнила. Она с большим трудом вспомнила, что она вообще есть. И чтобы закрепить вновь обретенное самосознание она набрала Яновскую.
– О, Стрешнева, привет, ну как прошла премьера?
– Ты о чем? Яновская, я сегодня видела Пола Маккартни или Джона Леннона, два в одном в общем.
– Ага, ты что тоже заболела? Температуру мерила?
– Не знаю, может у меня и температура, но у нас в школе завёлся Джон Леннон, или Пол Маккартни, если бы ты его увидела, ты бы офигела. Он учится в 11 классе, его зовут Агей, он играет на гитаре, поёт, он нереально классный, он просто нереальный, блин, он Фэт Фрумос.
– Кто? Как зовут?
– Не важно, я уверена, если он не мое видение, если он существует, он битломан, надо украсть журнал их класса, узнать его фамилию, узнать его телефон, узнать где он живет. Ещё с ним был друг, про него тоже надо все узнать, надо узнать, с кем ещё он общается…
– Стой, подожди, ты что в КГБ собралась работать, зачем нам все это узнавать?
– Не знаю, надо, ты что дура, это же Пол Маккартни, или Джон Леннон, не важно, это то, о чем мы мечтали, общаться с молодыми битлами, только чур ты не будешь влюбляться в Агея, хотя нет, это невозможно. Ладно, не важно, когда ты уже придёшь в школу? Хорошо, что я староста. Я завтра, когда буду относить наш журнал в учительскую, возьму незаметненько их журнал, давай приходи завтра.
– Ладно, ладно, приду.
–
– Агей Денисович Морев – зашибись.
– Почему зашибись?
– Не знаю, просто.
– Блин, ну и имечко, он что типа из Древней Греции, Дионисович?
– Ой, ну все, начинается, очень смешно.
– Записывай, лучше, дата рождения 04.04.
– Четвёртого апреля? Первый раз вижу человека, который родился четвёртого числа, как я.
– Пур, пур, пур, это просто знак судьбы.
– Так а адрес, где он живет?
– Улица Цветов, дом 69, квартира 35.
– Цветов? У нас есть такая улица? Может, он все-таки моя галлюцинация.
– Ага, и я твоя галлюцинация.
– О, а давай посмотрим, как он учится.
– Я и так знаю, как он учится, на одни тройки, он же Джон Леннон.
– Да, прикинь, да, по математике тройки, по русскому тройки, по всему тройки.
Тася без одной мысли в голове плелась за Яновской в буфет, там продавались очень вкусные пирожки, поэтому туда любили ходить старшеклассники. Нина шла за пирожками, а Тася за Агеем. Там как всегда была толпа народа, и Тася с Ниной, пользуясь тем, что они были младше и соответственно мельче, протиснулись вглубь толпы, тут у Таси внезапно подкосились ноги, и закружилась голова, и она увидела, что утыкается носом прямо в спину Агея, и почувствовала себя Алисой, проваливающейся в бездонный тоннель.
– Девочка, что с тобой, тебе плохо, может тебя в медпункт отвести?
Тася слегка вернулась в реальность от того, что ее кто-то тряс за плечо. И тут же опять провалилась еще глубже, потому что это Агей ее тряс. Она видела, что губы у него шевелятся, но ничего не слышала, и сама не могла пошевелить губами, поэтому глупо улыбалась в ответ и что-то мычала зачем-то, «А что? Скажи спасибо хоть за это – мы в режиме автопилота, и нам всего пятнадцать лет», – сказали лобные доли в ответ на выпученные глаза и без того хилой самооценки.
