Шотландия
1565 год
– Он колдун! – ахнула Энн, жена лорда Рэта. – Ты же это не всерьез, Роберт?! Не может быть, чтобы ты действительно собрался отдать нашу дочь колдуну! И мне говорили, что он придерживается старой религии! Он католик. Папист! Только Гордоны и семьи варваров-горцев придерживаются старой веры и отказываются видеть ошибочность выбранного пути.
Очевидно, решение мужа вызвало нескрываемую озабоченность на ее хорошеньком личике.
Роберт Бэрд, лэрд Рэт, нетерпеливо фыркнул:
– Если Ангус Фергюссон колдун, женушка, значит, и я тоже. Он не больше колдун, чем любой из нас. Что же до его веры, это его вера. Не моя. Разве королева не сказала, что мы все можем поклоняться Господу любым возможным способом?
– Но даже здесь, на восточной границе, говорят, что Фергюссоны из Дуна практикуют…
– Говорят? – оборвал ее лэрд. – Говорят? Кто? Фергюссон не колдун.
Голос его был тверд.
– В таком случае почему он не пресечет скандальные слухи? Репутация мужчины – самое ценное, что у него есть.
– Он просто хочет, чтобы его оставили в покое. Позволяя подобным мифам о его семье распространяться среди людей, он достигает своей цели. Семейство Дун очень осторожно в своих деяниях, Энн. Ты слышала когда-нибудь, чтобы Дуны были вовлечены в какое-то предательство или государственную измену? Нет! Только не Фергюссоны из Дуна!
– Похоже, ты в отличие от меня много знаешь об этих людях, – заметила жена.
– Я поехал к Босуэллу, – пояснил Роберт Бэрд. – Я знаю, что он друг Ангуса Фергюссона еще с тех пор, когда оба учились во Франции. Разве не Джеймс Хепберн последние несколько лет пытался устроить продажу земель, которые я унаследовал на западе, Ангусу Фергюссону? И тебе известно, что я не продал бы ему эти земли, ибо мой родственник, от которого я их унаследовал, враждовал с Фергюссонами. Мне почему-то казалось вероломным в таких обстоятельствах получить прибыль от наследства. Но только Джеймс Хепберн способен найти столь идеальное решение.
– Так это идея графа Босуэлла – выдать нашу Анабеллу за Ангуса Фергюссона!
Прелестные губки леди Энн неодобрительно сжались. Пусть Джеймс Хепберн – хранитель королевских границ и один из самых могущественных в Шотландии людей, но она, как и другие, считала его неисправимым дамским угодником. Однако нужно признать, обаяние у него немалое.
– Разумеется, это идея Босуэлла, – кивнул Роберт Бэрд. – Я не посмел бы замахнуться так высоко, Энн. Мы – маленький клан, и за душой у меня мало что есть, кроме древнего имени.
– Но, Роб, Бэрды спасли жизнь короля Вильгельма Первого Льва, и нам даровали большие земельные владения. Это доброе имя и имеет вес среди приграничных лэрдов.
Роберт рассмеялся и погладил жену по руке.
– Несколько сот лет, Энни, миновало с тех пор, и родилось и умерло много поколений, а огромные владения столько раз делились снова и снова! Нет, мы простые люди, и мне повезло получить тебя в жены, потому что ты Гамильтон, великое имя, известное и на границах, и в Шотландии. Я знаю, что Джейми Хепберн повеса, но он благородный человек и хороший друг.
– Но как ты можешь быть уверен, что граф Дун возьмет Анабеллу в жены? Говорят, что он самый богатый в Шотландии человек и первый красавец на границе. Наша старшая дочь так некрасива! Может, Мирра или Сорча будут лучшим выбором?
– Мирра, Сорча и маленькая Агнес без труда найдут себе мужей, поскольку так же красивы, как ты, дорогая, – честно ответил муж. – Именно нашей Анабелле грозит вечное девство. Босуэлл потолкует с Дуном. Он не станет скрывать правду. Сам сказал, что сердце Ангуса Фергюссона свободно, и для брака его с Анабеллой нет препятствий. Если он хочет получить те земли на западе, которыми владею я, согласится на предложение Босуэлла. Мне сказали, что Ангусу лет тридцать пять. Как всякий мужчина с титулом и владениями, он захочет наследника или двух. В свои двадцать наша дочь уже почти считается старой девой, но все же достаточно молода, чтобы родить мужу детей.
До леди Энн стали медленно доходить преимущества такого брака: старшая дочь получит титул и станет матерью будущего графа Дуна! И этот брак очень выгоден семье Бэрд!
– Если все это сбудется, Мелвиллы не посмеют косо смотреть на Мирру, поскольку ее связи более чем компенсируют отсутствие большого приданого, Роб. Она клянется, что получит в мужья только Йена Мелвилла и никого иного. Она более чем готова к браку, и следует выдать ее замуж сразу же после свадьбы Анабеллы.
– Не нравится мне Йен Мелвилл, – покачал головой лэрд Рэт. – Но если она хочет его, я не буду противиться, Мелвиллы – хорошая семья и сейчас в милости у ее величества.
– Как скоро мы узнаем, согласен ли граф Дун взять нашу Анабеллу?
– Через несколько недель. Босуэлл сам поехал к графу, чтобы устроить брак.
– Что же, если он не колдун… – пробормотала леди Энн, и ее муж улыбнулся.
– Пусть она будет так же счастлива, как были мы все эти годы, – сказал он.
Леди Энн согласно кивнула:
– Молю Бога об этом.
Граф Дун был самым могущественным и наиболее внушавшим страх человеком на западных границах. Его могущество происходило от огромного и словно неисчерпаемого богатства. Страх был рожден слухами о том, что Фергюссоны из Дуна происходят из рода волшебников. Ангус Фергюссон практически ничего не делал, чтобы развеять эти убеждения. Его семью почти никто не знал за границами владений, что вполне удовлетворяло графа.
В возрасте шестнадцати лет Ангус Фергюссон унаследовал Дун от своего отца. Мать умерла за несколько лет до этого события. У него было двое незаконных родственников, брат Джеймс и сестра Мэри. Оба нашли прибежище в церкви. У Джеймса было истинное призвание. Ангус часто навещал его и был горд видеть, как он медленно поднимается по лестнице церковной иерархии. Мэри, однако, предпочла закрытый монастырь. Мрачная репутация семьи висела на ней тяжким грузом. Ее никак не смогли убедить в том, что крови нескольких предков, практиковавших магию, почти не осталось в жилах потомков. Мэри Фергюссон считала необходимым ради блага семьи искупить древние и, возможно, не существовавшие грехи. Ее Ангус видел редко.
В восемнадцать лет Ангус Фергюссон увидел возможность возвысить семью и этой возможностью воспользовался. Четыре года назад король Яков V потерпел поражение от английских войск в битве про Солуэй Мосс: эхо событий тридцатилетней давности, когда отца Якова убили в битве с англичанами и он еще мальчиком взошел на трон. Теперь его двое сыновей были мертвы, и узнав, что жена разродилась девочкой вместо наследника мужского пола, на что возлагалось столько надежд, Яков впал в безнадежное уныние. Но сказал, что если родилась девочка, придется довольствоваться девочкой. После чего он отвернулся к стене, не произнес больше ни слова и вскоре умер.
