Изящная молодая темноволосая красавица, с распущенными иссиня черными волосами, волнами спускающимися почти до тонкой талии, сидела в ожидании посадки. Это уже была зона выхода непосредственно к самолетам, куда никого, кроме пассажиров не пускали, и она успокоилась, понимая, что в очередной раз ей все удалось. Она была одета в белый дорогой брючный костюм, который где нужно облегал фигуру, а ее поза была расслаблена и печальна, ведь она бежала из страны.Девушка сидела, закинув нога на ногу, показывая всем дорогие черные туфли на шпильках, и задумчиво смотрела на суету у самолетов. Она держала в руках посадочный талон бизнес-класса, а многочисленные широкие и тонкие, с камнями и просто золотые браслеты на обеих руках спокойно лежали на ее тонких запястьях ухоженных рук, которые держали изящный черный клатч. Незнакомка смотрела в стекло на ожидающие своей очереди самолеты. А те стояли как толстые откормленные птицы, растопырив крылья и заглядываясь в ответ на смотрящих на них людей, которые совсем скоро полетят внутри их толстого брюха. Только они могли помочь этим сухопутным существам преодолеть пространство, паря в воздухе. И гордясь собой, те радостно горели огнем закатывающегося за горизонт солнца стеклами иллюминаторов.Незнакомка сидела задумчиво, погрузившись в свои мысли, не обращая ни на что внимание. Поэтому она и не заметила, как со спины к ней подошел мужчина восточной внешности, одетый по-европейски в таком же белом костюме в сочетании с черной шелковой рубашкой. Лицо его было суровым и холодным, а черные как ночь глаза, не отрываясь, наблюдали сейчас за ней, словно тот боялся, что девушка может исчезнуть в любой момент. Но в его глазах не было радости встречи или доброжелательности знакомого. В них горела ненависть, глубокая, черная, делающая его взгляд тяжелым и жестоким, а ноздри мужчины раздувались от еле сдерживаемой ярости. И вот он, наконец, подошел к ней вплотную и положил руку ей на плечо. Даже скорее, схватил, как держат добычу или преступника, которого нужно наказать на месте. Ни тени жалости или сочувствия не светилось в его взгляде, обращенном на свою жертву. -Как вы смеете?!? – начала было девушка с холодным достоинством, выражая раздражение и поворачиваясь к нахалу, который так бесцеремонно и болезненно посмел схватить ее. И когда она уже повернулась к грубияну лицом, которое оказалось потрясающе красивым: с правильными чертами лица, изогнутыми бровями, идеально очерченными совершенными губами цвета алой розы, и загадочными непонятного цвета глазами, которые сейчас горели возмущением, то смогла только выдохнуть. Как только она увидела мужчину, то смертельно побледнела, и лишь ее губы прошептали:-Дамир….Голос девушки, даже испуганный, был бархатным, обволакивающим. Любой мужчина бы не устоял и отпустил бы ее, потому что она была само желание, совершенная в своей чувственности, как экзотический цветок, обещающий наслаждение. Вот только держащий ее за плечо мужчина остался безучастен к ее чарам.-Я нашел тебя и ты должна заплатить за то, что сделала. Жизнью, - сурово произнес он, а в голосе его звенел металл и ненависть. Именно это чувство сейчас горело в мужчине там, где еще недавно была любовь.Девушка не стала кричать, плакать, просить и молить о пощаде. Она знала, что это бесполезно, и она действительно виновата, а он не простит. А потому незнакомка просто равнодушно отвернулась обратно к самолетам, провожая глазами солнце, которое, возможно, было последним в ее жизни.И теперь, когда уже не было смысла убегать, она невольно стала вспоминать все то, что привело ее к такому концу, когда она еще так молода. И это были тяжелые воспоминания. И это было ее исповедью самой себе…
ЧАСТЬ 1. ДЕТСТВО КАДИРЫ. Глава 1.
Я совершенно не помню себя в детстве. Вернее, в младенчестве. Хотя иногда мне до сих пор снятся странные, а порой и непонятные сны о нем. Возможно, даже о родителях, но все так неопределенно, расплывчато, что совершенно бесполезно и уже ненужно, пожалуй.Кто-то когда-то сказал, что то, что так дорого, но хранится где-то в глубинах памяти, настолько глубоко, что ты сам не осознаешь этого, мы можем видеть во снах. Они как призраки выползают ночами, а мы, не отдавая себе отчета, рождаем их к жизни вновь и вновь, пытаясь вспомнить. И те, только так способные выбираться из нашего подсознания, дают себе волю, терзая нас то сладкими, то горькими снами. И тогда получаются эти странные, обрывочные, мелькающие, словно вспышки света в темноте картинки, которые ты не помнишь утром, но целый день ходишь сам не свой, пытаясь узнать и разгадать, что это может значить. А смысла нет, есть только забытые воспоминания…А осознано и отчетливо я помню себя, начиная лет примерно с пяти. Точнее мне сложно сказать, потому что я не помню свой настоящий день рождения. Тот, что я уже давно не праздную, став взрослой, мне определила женщина, которая была приставлена ко мне и всем детям, которые были там. Она стала мне и хозяйкой, и няней, и наставницей, когда я оказалась и жила в том доме, не имея возможности уйти. И именно тот день, когда моя жизнь так круто изменилась, отчетливо врезался мне в память.Как сейчас помню: вокруг была темнота, в нос просачивалась разные запахи, которые были как знакомы, так и незнакомы мне, машина подскакивала на колдобинах и неровностях дороги. Затем резкий свет, и меня практически вытолкнули из машины, грубо потащив за руку. Мне больно, страшно, я плачу, а слезы текут по лицу, но тем людям все равно, они лишь подгоняют меня идти быстрее. Помню пыльную дорогу под ногами, на жаре, от чего мне хочется пить и кружится голова. А потом я очутилась в огромном богатом доме, во внутреннем дворе, где царят спокойствие и умиротворение. Там везде была спасительная тень, но вместо того, чтобы дать мне передышку, оставить в покое и дать воды, вытереть слезы, меня подтащили к мужчине, сидевшем в расслабленной позе на низком плетеном диване с подушками с кальяном, а где-то рядом шумел фонтан, манящий своей влагой. Лишь каменный пол приятно холодил босые ноги. Я замерла, смотря на него, не понимая, где мои родители, зовя их, спрашивая, где они и почему не приходят.-Заткнись! – цыкнул он на меня.А я, только взглянув на него, замерла, еле дыша.До сих пор отлично помню первое впечатление от того мужчины, несмотря на страх, от которого колотилось сердце где-то в горле. И хотя потом я узнала его значительно лучше и со многих сторон, но то самое первое чувство оказалось самым правильным. Даже маленькую меня поразили его холодные безразличные глаза. Казалось, что смотришь в равнодушную пустоту. И я испугалась его до паралича, даже хотела заплакать, но мой испуг был настолько силен, что я не смогла даже этого. Слезы высыхали, еще не появившись из глаз, то ли от страха, то ли от жары, сотрясая мое тельце сухими всхлипами. А он в это время очень внимательно рассматривал меня. Так смотрят на скот на базаре, оценивающе, прикидывая что-то в уме. А потом мужчина сказал, обращаясь ко мне:-Забудь свое прежнее имя. Теперь тебя зовут Кадира. Если увижу или услышу хоть раз, что ты отзываешься на другое имя – тебя накажут поркой. Поняла? Меня зовут господин Азир. Обратишься без разрешения – тебя выпорят. Все, что нужно делать здесь, тебе скажет Аиша. Теперь иди, не докучай мне боле! Уже сейчас, став взрослой, мне даже удивительно думать, что когда-то меня звали как-то по-другому, настолько Кадира стало моим. Сейчас я даже не помню то имя, которое дали мне родители при рождении, как ни пытаюсь. Хотя порой думаю, зачем мне это? Но тогда это возмутило меня. -Но почему я должна быть здесь? – удивилась я тогда, посмотрев на мужчину, сама не осознавая свою потрясающую дерзость, - я хочу к маме!-Я не терплю пустых разговоров, - жестко сказал мужчина, раздражаясь на мои слова. - а ты, почему не заберешь девчонку? – обратился он к подошедшей полной женщине, одетой во все в черное. Та подобострастно выдохнула, поклонилась и взяла меня за руку, аккуратно, но очень цепко, чтобы я точно не вырвалась. Но затем сразу, уже силой оттаскивая меня подальше, она наклонилась и негромко произнесла, стараясь говорить добрым голосом, чтобы успокоить меня:-Здравствуй, я Аиша, теперь тебя зовут Кадира. И молчи, когда тебя не спрашивают! Будь послушной, и все будет хорошо!-Здравствуйте, - сказала я вежливо, внимательно и с любопытством рассматривая ее, но все равно не желая идти. –А где моя мама? – повторила я опять, но женщина не обратила на это внимание.Аиша потянула меня куда-то внутрь дома, шепча, что не надо упираться и точно не стоит беспокоить господина, а тем более злить его своими вопросами, тем самым, не дав мне натворить глупостей. Я только сейчас понимаю, что она уберегла меня тогда от порки, и как минимум от многих ошибок после, но в тот момент я не могла оценить этого, а упрямо упиралась, желая получить ответ на свой единственный вопрос: «Где моя мама?!». А вернее, на все вопросы, крутившиеся в голове.-Ты упрямая девочка, - вздохнула она, уже понимая, что я не успокоюсь. Поэтому взяв меня за обе руки крепче, потащила туда, куда я должна была попасть. Я была слишком мала, чтобы дать достойный отпор в тот момент, хотя не думаю, что это бы закончилось чем-то хорошим для меня. Сейчас то я понимаю, что это бы мне не помогло, а навлекло бы только дополнительные беды и страдания к тем, которые уже меня постигли.Лишь доброта Аишы и мое природное любопытство помогли увести меня внутрь, не сделав жертвой злости господина, который не отличался добротой. Хотя к счастью, я редко сталкивалась с ним в последующие годы до определенного возраста….
