Пéтрович стоял в зоне прилета и рассматривал пассажиров, сходивших по трапу с самолета. Три дня назад Элиза получил текстовое сообщение от своего нотариуса:
«УВАЖАЕМАЯ ФРАУ ПÉТРОВИЧ. ОБРАЩАЮСЬ К ВАМ С НЕОЖИДАННОЙ ПРОСЬБОЙ. МНЕ НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ ВАШЕГО МУЖА ПО ОДНОМУ ДЕЛИКАТНОМУ ДЕЛУ. ЕСЛИ ОН СОГЛАСИТСЯ ОКАЗАТЬ МНЕ ПОСИЛЬНУЮ ПОМОЩЬ, ТО Я ГОТОВ ПРИЛЕТЕТЬ К ВАМ. С УВАЖЕНИЕМ, ДОКТОР ЭДЕР.»
Элиза закончила читать текстовое сообщение, положила телефон на журнальный столик и посмотрела на мужа:
– Дорогой, мы же поможем моему нотариусу?
Что-то очень серьезное, подумал Пéтрович. То, что заставляет столичного адвоката лететь на другой конец света. А раз серьезное, значит интересное. Так тому и быть:
– Элиза, без вопросов. Он столько тебе помогал, что мы не можем ему отказать. Напиши ему сообщение и спроси, когда нам его ждать?
И вот сейчас Пéтрович встречал доктора Эдера. Увидев нотариуса, входящего в зал прилета, аудитор помахал ему рукой. Нотариус прошел паспортный контроль и подошел к Пéтровичу:
– Здравствуйте, доктор! Благодарю вас уже за готовность мне помочь. И простите, если мой визит принес вам и вашей жене беспокойство. Я уже забронировал себе отель и отлет на завтра, так, чтобы это беспокойство не было продолжительным.
– Доктор Эдер, я буду рад вам помочь. Если, конечно, смогу. Элиза нас уже ждет.
– Доктор Пéтрович, я понимаю, что у вас нет секретов от жены, но и вы поймите меня правильно. Конечно, я хочу вначале ее увидеть и поблагодарить за содействие, а также рассказать, как идет продажа ее дома. Но суть моего дела я хотел бы обсудить тет-а-тет.
– Понимаю, – ответил аудитор. – Тогда мы сделаем так. Мы все вместе пообедаем, а потом вдвоем выйдем на террасу, и вы мне все расскажите.
Обед прошел за обсуждением продажи дома. Покупатели не спешили, рынок был на спаде, и нотариус советовал подождать до рождества. Наконец, Элиза взяла Лео за руку:
– Друзья, я вас покидаю, – она бросила понимающий взгляд на мужа, – чтобы почитать Лео сказку и уложить спать.
Хозяин с гостем вышли на террасу и сели в тростниковые кресла за журнальный столик. Иветта уже обо всем позаботилась. На столике стояла бутылка виски, ведерко со льдом для гостя, содовая, два массивных стакана и мерная рюмка.
Пéтрович поднял бутылку и посмотрел на нотариуса:
– Только не очень много, – сказал тот.
– А я помногу и не наливаю, – улыбнулся Пéтрович и взял свободной рукой мерную рюмку. – Пятьдесят миллиграммов вас устроят?
Нотариус кивнул головой, а когда хозяин разлил виски, то положил в свой стакан два кусочка льда. Да, подумал Пéтрович, мой гость не большой поклонник виски. Знатоки не добавляют в «Лагавулин» лед даже в тропиках.1
Эдер сделал глоток и начал рассказ:
– Несколько лет назад ко мне обратился один мой давний клиент с не совсем обычной просьбой. Наверное, вы знаете, что в Восточной Европе сейчас идет реституция прав собственности, национализированной после войны. Мой клиент – потомок древнего дворянского рода, которому там принадлежал замок и охотничьи угодья. Во время войны замок фактически был оккупирован нацистами. Они его использовали по назначению. Для охоты. И родители моего клиента вынуждены были тесниться на людской половине. А когда кончилась война, отца моего клиента обвинили в коллаборационизме. Поэтому замок с угодьями был конфискован. Как вы понимаете, обвинение в коллаборационизме было надуманным. Просто новые власти не могли пройти мимо такого лакомого куска. Семья моего клиента была вынуждена эмигрировать, а новые власти стали использовать замок также по назначению. Для отдыха и развлечений новой номенклатуры. Когда начался процесс реституции, мой клиент решил попытать счастья. Я подготовил все необходимые бумаги. Но, когда тамошняя бюрократическая машина начала двигаться, произошло несчастье. У моего клиента случился сердечный приступ во время попытки ограбления его дома. Поэтому мне пришлось переделывать все бумаги, на этот раз в пользу старшего сына. К сожалению, старший сын был совсем непохож на своего отца. Откровенно, очень разнузданный тип. И без особых средств. Так что все расходы по реституции взял на себя младший сын моего клиента. Настоящая копия своего отца. Он высококлассный доктор, известный гинеколог, и работает в одном из наших самых престижных медицинских центров. Кстати, именно он оплатил и мою поездку к вам.
Дело уже близилось к завершению, как опять произошло несчастье. Во время семейного ужина старший брат был отравлен. Полиция начала расследование, но его перспективы очень туманны. Я поделился этим со своим отцом, который изначально и вел дела той семьи, и он посоветовал обратиться к вам. Ведь именно благодаря вам фрау Пéтрович, в бытность фройляйн Консилиа, вернулась под сень нашего нотариального дома. О вас даже не надо было наводить справки. Ваше имя известно всем нашим юристам, работающим на стыке хозяйственного и уголовного права.
– Доктор Эдер, – пригубив виски, сказал Пéтрович, – мне лестно это слышать, но вы же приехали не для того, чтобы расточать мне комплименты. Так что давайте переходить к сути дела.
– Она такова, – продолжил нотариус. – В этой семье было установлено правило майората. Надеюсь, что вы знаете, что это такое?
– Конечно, – ответил Пéтрович. – В той семье, дворецкий который однажды позвонил вашему отцу и попросил об услуге для фройляйн Консилиа, также был установлен майорат.
– Совершенно верно. Но в нашем случае он создает проблемы. У старшего брата, ныне покойного, есть сын. Несовершеннолетний. Именно к нему и переходит вся семейная собственность, в том числе и та, которая может вернуться после реституции. Но, поскольку он несовершеннолетний, он не может вести дела самостоятельно, и ему требуется официальный опекун. В том числе, и в деле реституции. Ближайшие родственники, которые могут претендовать на право опекунства, это его мать и дядя. Младший брат покойного. Но они в настоящий момент имеют статус подозреваемых в деле об убийстве. Они оба присутствовали на том злополучном ужине. Как вы понимаете, ни одна юридическая инстанция не утвердит опекуном человека, который может быть осужден за убийство того, чье право собственности перешло к его несовершеннолетнему сыну. Право опеки должен утвердить суд на основании доверенностей двух ближайших родственников, что мы можем получить в нашем случае. И, поскольку статус аудитора позволяет заниматься опекунством, то у меня к вам предложение стать официальным опекуном этого юноши.
Пéтрович уже в последних фразах нотариуса угадал, каким будет его предложение. Но, даже несмотря на догадку, это предложение было очень неожиданным:
