История, которую я собираюсь рассказать, действительно произошла – в этом у меня нет никаких сомнений, но не обещаю, что всё было именно так, как я рассказываю. Память ведь удивительная штука: всякое событие каждый запомнит по-своему и потом будет уверять, что именно он рассказывает как было, а остальные только путают или сочиняют.
Вот, например, одно детское воспоминание: был у меня одноклассник – все его называли Дурабумом, и было за что. Он и не обижался на эту кличку – просто обводил нас печальным взглядом, говорил: «Ну, вы понимаете…» – и объяснял свои бестолковые поступки, а слушавшие убеждались, что он действительно Дурабум – иначе и не назовёшь.
Когда мы лепили снеговиков, только он клал большие шары на маленькие. Все смеялись и обзывали его Дурабумом, но он только смотрел с недоумением и продолжал своё: «Ну, вы понимаете, грибы же не падают».
Пришла весна, снеговики растаяли и развалились, и только произведение Дурабума продолжало стоять посреди зазеленевшей травой поляны. Оно подтаяло и почернело, стало похоже на перевёрнутую Эйфелеву башню, но так и не рухнуло, пока дворник его не снёс.
Учился Дурабум плохо: все задачи он решал неправильно, ответы никогда не сходились, но ошибок в его решениях никто не мог найти.
Его голова была забита беспорядочными знаниями, а постоянно оттопыренные карманы – бесполезными предметами, которые он неизвестно где брал. Из них он мог сделать что угодно. Однажды, например, на спор собрал телевизор – он был совсем как настоящий, только показывал всё время один и тот же скучный фильм про сбор хлопка в Узбекистане, так что победу в споре не засчитали.
Когда Дурабум собрал вечный двигатель, ему поставили двойку по физике и вызвали родителей к директору. А он так и не поверил, что вечных двигателей не бывает, – только моргал удивлённо и спрашивал: «Почему?»
Самый большой скандал приключился с Дурабумом, когда он построил из консервных банок ракету и вместе с четырьмя одноклассниками полетел на ней в космос. Уж как нас тогда отругали!
Где в этих воспоминаниях детские фантазии, какие домыслы на них наложились и есть ли тут хоть сколько-то правды? Как это узнать? Спросить разве у интернета.
…Дурабума я нашёл быстро. На фотографии в соцсети он был таким, как я его и вспомнил: в синем школьном пиджаке и с красным пионерским галстуком на груди. На моё сообщение он ответил почти сразу. Он меня узнал, хотя на своём аватаре я выглядел намного старше пионера.
Дурабум пригласил меня на выходные. Жил он где-то за городом и, чтоб мне не заблудиться, предложил встретиться у метро и отвезти меня на своей машине.
В толпе я узнал его не сразу. Не было ни синего пиджака, ни пионерского галстука. Сам он не только вырос, но и сильно располнел, лицо стало одутловатым, волосы поредели. Одет он был в серо-голубой полукомбинезон поверх серого свитера.
– Забыл сказать, чтобы ты оделся потеплее, – заметил он, пожимая мне руку, – у меня на участке может быть прохладно.
Дело было летом, и я оделся соответственно легко. Заметив моё удивление, Дурабум поспешно добавил:
– Зато комаров у меня на участке не бывает.
Автомобиль Дурабума выглядел так, будто он приехал из нашего детства и в пути основательно разболтался: его трясло как шарик в лототроне, он подпрыгивал и дребезжал, словно мы ехали не по городской улице, а в лесу по корням.
– И как ты на нём ездишь? – удивился я.
– Я мало езжу по городу, – ответил Дурабум.
Ответ был настолько исчерпывающий, что продолжать расспросы не имело смысла. Да и невозможно разговаривать при таком грохоте и тряске.
Мы выехали из города и свернули с шоссе на просёлочную дорогу. Она тоже была будто из нашего детства: сплошные лужи, кочки и колдобины, островки растрескавшегося асфальта только усугубляли устрашающий вид дороги.
Грохот прекратился, прекратилась и тряска, от которой я в городе чуть не откусил себе язык. Автомобиль Дурабума бесшумно скользил, будто лодка по закатной дорожке посреди зеркально гладкого озера. Он только слегка качался, поплёвывая грязью из-под колёс то в одну сторону, то в другую.
– Не трясёт, – удивлённо заметил я.
– Ну, ты понимаешь, – начал Дурабум с детства мне знакомым грустным, извиняющимся тоном – ему будто было стыдно, что я не понимаю таких простых вещей, – она трясётся: на кочках проваливается, на ямках подпрыгивает – дорога трясётся в одну сторону, а машина в другую – вот ход и выравнивается. В городе кочек и ямок нет, потому тряска там больше чувствуется. А здесь дорога старая, и ездить по ней надо на старой машине. Я специально её купил у местного старожила, который много лет ездил на ней именно по этой дороге.
Теперь, когда тряска перестала нас беспокоить, Дурабум рассказал о своей жизни после школы. ПТУ он закончил с трудом: с каждого курса его чуть было не исключали за неуспеваемость. Несколько лет он работал автомехаником, а потом его коллеги организовали кооператив и стали продавать вечные двигатели, которые собирал Дурабум. Торговля шла плохо: батарейки в вечных двигателях быстро садились.
– Вечный двигатель не может работать от батареек, – заметил я.
– Почему? – удивлённо спросил Дурабум. – Мой работал. Он и от сети работать мог.
Примерно тогда же у Дурабума появился компьютер с множеством проводов. Всякий знает, что как аккуратно провода ни укладывай, они обязательно спутаются в такой узел, какой и бывалому моряку не завязать. Заметив это, Дурабум изобрёл самозавязывающиеся шнурки, которые на некоторое время позволили кооперативу держаться наплаву. Но и это оказалось ненадолго: завязывались шнурки хорошо, но развязать их никто не мог. Претензии не принимались, поскольку производитель гарантировал только самозавязывание, а о развязывании речи не было, но продажи уменьшались. Потребовалась новая коммерческая идея, но денег на новое производство у кооператоров больше не было. Тогда Дурабум взял всё то немногое, что у них оставалось, и поделил на ноль.
– Делить на ноль нельзя, – заметил я. – Нас этому в школе учили.
Дурабум печально вздохнул.
– Ну, ты понимаешь, – сказал он, – у меня с математикой всегда плохо было – тогда я ещё не знал, что нельзя. Да и помнишь же, что в стране творилось. Кто тогда разбирал – что нельзя, а что можно?!
Денег стало много, и давно уже шедшая ко дну фирмочка превратилась в крупную финансовую корпорацию. В таком виде она просуществовала много лет, пока правоохранительным органам не стало известно, что деньги эта контора получает от запрещённой математической операции. То, что после этого случилось с фирмой, Дурабум описал одним коротким словом.
