Зима. Сижу на даче, смотрю в окно, радуюсь редкому подмосковному солнышку, белому снегу, зеленой сосне, красным ягодам рябины, чудом оставшихся на тонких ветках. Хорошо и спокойно. Тишина. Каркают иногда вороны, особенно когда подлетают к дому. Может быть, думаю, они здороваются со мной и извиняются на своем вороньем языке, что без приглашения садятся у меня под окнами и гуляют себе по всему участку, оставляя на снегу ажурные следы лапок. Зимой хорошо читается, хорошо рисуется, хорошо спится в доме, натопленном настоящей дровяной печкой. Она досталась мне от старого хозяина. Когда я приобрела этот дом, мне предложили перестроить печку или хотя бы декорировать ее под модный камин, но я отказалась.
Я полюбила зимний дачный сезон много больше летнего. Нет мух и комаров, нет вечно гудящих газонокосилок, громких голосов соседок, которые обмениваются прогнозами насчет урожая огурцов, не слышно лязга пилы или рубанка, ударов лопат, лома, молотка, еще чего-то железного и тяжелого. Не проходят то и дело бетономешалки или самосвалы с песком, гравием, досками. Все наше садовое товарищество превратилось с недавних пор в большую строительную площадку. Каждый на своих шести сотках летом что-нибудь да строит.
Кроме меня, на всю зиму остаются лишь две-три семьи, охранник, да из соседнего поселка через два дня на третий приходит комендант Коля. Он вместе со сторожем обходит все участки, потом вместе идут в дом правления, выпивают без шума, и Коля уходит, не забыв зайти ко мне попрощаться, пожелать здоровья. Вежливый такой парень, улыбчивый. По субботам иногда приезжает на какую-нибудь дачу компания молодежи. Быстро, умело разводят костер, жарят на мангале мясо, выпивают, включают на полную катушку музыку, а к полуночи, загасив костер, запихнув в пакеты мусор, разбросав остатки еды птицам, заводят машины и мчатся в город.
Мой дом стоит первым от ворот, мимо никто не проедет незамеченным, неуслышанным во всяком случае. Окна мои светятся допоздна, тоже всем приметны.
И вот как-то слышу, что набравшая скорость машина уже на выезде, вдруг резко тормозит, останавливается прямо у моей калитки. Звякает щеколда, и кто-то уже стучит в дверь дома. Открываю и вижу девушку, очень привлекательную, несмотря на явную усталость и легкую нетрезвость.
– Можно? – спрашивает она и переступает порог, не дождавшись ответа. – Извините, пожалуйста. Я давно хотела к Вам заглянуть, поблагодарить.
Тут уж я с любопытством задаю вопрос:
– За что? Мы вроде и не знакомы даже.
– А, Вы не помните… – с улыбкой, немного грустной, протянула девушка. – Конечно, сколько лет прошло. Конечно, не помните.
Я молчала, вглядываясь в ее лицо, безрезультатно силясь припомнить, где, когда и при каких обстоятельствах мы могли встретиться.
– Я – Кристина. Мы с Вами встретились на автобусной остановке, давно. – Она помедлила, подняла глаза к потолку, высчитывая, видимо, сколько прошло с того времени, хихикнула. – Да уж лет семь-восемь назад. Вы уезжали с дачи, ждали последнего автобуса, и я тоже. Он так и не подошел. А я до того пять автобусов пропустила. Давно там сидела, с рюкзаком, потому что хотела тогда убежать из дома. Уехать, все равно куда. Здесь одни проблемы у меня были. Хотела путешествовать по разным городам, странам, а потом книгу написать о красивых местах, о людях. Не помните? – теперь уже с некоторой досадой опять спросила она. – Мы же с Вами тогда до ночи проговорили, еще дождь пошел, а ни у Вас, ни у меня зонтика не было. В общем, Вы меня отговорили тогда, советы дали. И я вернулась домой.
– Значит, пошли на пользу советы? – вежливо поинтересовалась я. В моем вопросе была скрытая ирония, впрочем, относившаяся к себе самой. «Это надо же, – мелькнуло у меня в голове. – Я когда-то, оказывается, осмеливалась что-то советовать».
Но девушка серьезно, не почувствовав подвоха, ответила:
– Да, все так просто и легко решилось. А сейчас и подавно, – Кристина засмеялась и кивнула в сторону двери, за которой ее ждала машина.
С улицы раздался резкий, требовательный сигнал автомобиля, и в окна ударил яркий свет фар. Девушка наклонилась к окну и сделала рукой жест, давая понять, что выходит. И вот тут-то я узнала в этой взрослой девушке ту девочку Кристину, с которой я действительно просидела тогда до полуночи на автобусной остановке. Все-таки иногда глаз художника выручает.
– Беги, а то уедет, – перейдя на ты, как со старой знакомой, и учитывая большую разницу в возрасте, сказала я. – Ты учишься, работаешь? – Мой вопрос был совсем не формальным. Мне теперь на самом деле захотелось узнать, хоть в двух словах, как складывается у нее жизнь, тем более что мои советы (с ума сойти!) повлияли как-то на эту самую жизнь.
– Я окончила в прошлом году юридический. Нормально, все окей, ништяк полный.
– А путешествия? Книга о странах? – вдруг спросила я и сама удивилась, что вместо шутливой интонации вопрос прозвучал почти укоризненно.
Девушка снова хихикнула.
– Да, конечно, путешествуем. Но не с рюкзачком за спиной, а с модным чемоданом на четырех колесиках. Гостиницы, где все включено, валяемся на пляже целый день, а вечерами в баре сидим. Я пишу. Знаете, такие маленькие зарисовки, юморески о наших туристах-россиянах за рубежом.
– А работаешь где, кем? Адвокатом, а может, сразу прокурором?
– Чур, не меня, – засмеялась Кристина. – Нет, в нотариальной конторе. Я же только первый год после института. Вроде как стажируюсь. Просто сижу рядом с профи, учусь, слушаю его ответы – советы страждущим. Называется бесплатная юридическая помощь. Я записываю… Нет, не ответы моего наставника, а наоборот, вопросы клиентов, их истории, проблемы. Бывает интересно, смешно, бывают и жуткие истории, чаще всего по квартирному вопросу. У меня уже три блокнота таких историй.
– А, значит, все-таки продолжаешь писать.
Мне хотелось еще поспрашивать, но тут мы услышали, как нервно, громко хлопнула дверца машины. Девушка несколько помрачнела, вздохнула и сказала:
– Сейчас всю дорогу будет нудеть, что я не думаю о нем, что ему завтра рано вставать, что мне больше не удастся затащить его зимой на дачу… ну в таком духе. Ладно, я пошла.
Девушка Кристина двинула к двери, но потом неожиданно подбежала ко мне, наклонилась и доверительно, как будто мы были ровесницы-подружки, сказала:
