Человек, покусавший собаку
Вы видели когда-нибудь героя? Я-видел.
Дядя Коля не влачил свое существование-нет, он мужественно преодолевал его. Понятие «отвага жизненного подвига» заиграло для меня новыми красками после знакомства с этим Арджуной. В душе он был настоящий герой. Одна беда-героизм на его пылающем лике был написан столь явно, что испугал даже военкомат. Уж как Коля не рвался в армию, как не орал, не стучал кулаком по столу-его не взяли.
Признали нездоровым. Душевно. Или душевно признали нездоровым. Призывник Николай набил морду военкому, надеясь таким образом доказать, что телом бодр и духом крепок, но подполковник, низкая душа, наябедничал ментам и Коля загремел на 15 суток.
В последующей жизни Коля отсидел своих 15 суток на хороший срок. Мог бы подняться в уголовной иерархии, но как то на больше, чем мелкое хулиганство его не хватало. Да и местные менты жалели белобилетника.
– Ну с пулей Коля в голове-говорили они, но парень он добрый, хороший. Он на правду резкий, потому и к нам часто заезжает, но не сажать же его за правду?
К моменту, как я переехал в Колин двор, герою было уже «запийсят» Жизнь здорово помотала борца, но огонь в его душе затушить не смогла. Пламя борьбы за справедливость тлело под слоем памяти об отсиженном и отбитом, но стоило полить сердце Данко горючей жидкостью-и костер вспыхивал вновь.
Впервые я увидел Дядьколю раскачивающимся на балконной перекладине на уровне 12го этажа. При этом он фальшиво, но с большим чувством исполнял песню «Я люблю тебя жизнь!» Вместо припева солист обильно и умело матерился.
Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново,
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова!!!
Вот уж окна зажглись,
(еще бы-такой рев)
Что, блядь, пидорасы, не спится? А? Хули ебала разинули?!
Я шагаю с работы устало.
Я люблю тебя, жизнь,
И хочу чтобы лучше ты стала!
Поражала вялая реакция публики на исполнителя. Я осторожно подошел к толпе соседей.
– Милицию вызвали?
– Не. Это ж Коля. Они не поедут. Да и незачем-сейчас поорет малеха и успокоится.
В звоне каждого дня,
Как я счастлив, что нет мне покоя!!!
Это да, закивали слушатели. Ни тебе, ни от тебя покою не видать.
– Может пожарных? Убьется ж.
– Да не. За 20 лет не убился, и сейчас нихрена с ним не сделается.
Действительно, порадовав публику последним куплетом :
Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна,
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!!!
Солист заорал-
– Антракт, бля! и скрылся в оконном проеме.
Все яростно зааплодировали. Я удивленно покосился на рукоплещущего соседа. Как то он не походил на поклонника Колиного творчества. Сосед понял немой вопрос.
– Не будет овации- всю ночь не заткнется-хмуро пояснил он-давай, хлопай сильнее, если не хочешь до утра его слушать. Не дай Б-же Коля арию Мистера Икс затянет-все, труба. Часа на три. Поет и рыдает. Рыдает и поет. Не может без слез про то, как устал он греться у чужого огня пропеть.
Я яростно захлопал.
В душе Дядьколи бились сильнейшие страсти. Например, он очень любил детей. Без взаимности. «И вершина любви, это чудо великое – дети» от него шарахались. Коля гонялся за ними по двору, что бы вручить конфету. Если дитя оказывалось тормозом, Николай его хватал и угощал полураздавленной грязной барбариской, невзирая на вопли и сопротивление. Угостив, тут же терял интерес к одаряемому и шел ловить нового неоконфеченного робятенка.
Так же сильно и страстно Коля не любил собак. Деятельно недолюбливал, можно сказать. Собаки платили ему взаимностью.
Для сукиных детей у Коли всегда был припасен гостинчик-половина кирпича. На население эта охота тоже производила сильное впечатление-идешь себе, никого не трогаешь, а тут навстречу первобытный Коля с оружием пролетариата в мускулистой руке. И смотрит, прицеливаясь так, с прищуром. Оторопь брала, признаю.
Бабок так со скамеек сдувало при виде охотящегося Николая. Оно, конечно да, Коля человек неплохой, душевный, последней рубашкой поделится (хотя почему-то все отказываются) -но голова-то своя, не тятина. Ну его нахер, лучше дома одной посидеть-поскучать, чем на миру-и с колиным кирпичом в чане. Тем более что бросок у Коли о-го-го. Мэджик Джонсон позавидует. Все помнят ту неосторожную болонку на подоконнике 5го этажа, Царствие ей небесное. Нашла на кого гавкать, идиотка.
Как то раз обе страсти (любовь к детям и неприязнь к сукиным детям) объединились.
Найда, черная немецкая сука, была самой тупой и злобной овчаркой, что я встречал в жизни. Ни разу не было того, что бы Найда могла кого цапнуть-и не цапнула.
Хозяин не знал что с ней делать. Поводки, намордники-ничего не спасало. Мало того-жаловался мне Паша владелец-эта тварь вечно что-то норовила сожрать на улице.
Чем тухлее-тем вкуснее. Прошлогодний голубь, сгнившая крыса-все шло в пасть.
После пира Найда традиционно пыталась околеть. Ее рвало, она засирала всю хату, Паша разорялся на ветеринаров, дуру откачивали-и похудевшая Найда снова выходила во двор жадно шевеля ноздрями в поисках вкуснятины.
Как то я обнаружил Найду без намордника на длинном поводке. Опасливо притормозил.
– Не ссы! -радостно заорал Паша.-Она больше не кусается!
– Зубы вырвал? Боюсь как бы не засосала насмерть…
– Не! Лучше!
– Что?
– Подойди-увидишь!
Я опасливо приблизился. Сучара немедленно бросилась к ноге, но не добежав метра повалилась на спину и засучила лапами. Из пасти повалила белая пена.
– Это че?
– Поводок-электрошокер. Из-за бугра привезли! -веселился хозяин. Видишь кнопочку? Жмешь ее-и у этой пробляди заряд бодрости в тупую башку!
– Круто! И давно ты так?
– Второй день. Уже поутихла. Но еще на что-то надеется.
– Ну, успехов в дрессировке! -без особого воодушевления пожелал я и пошел к подъезду. За спиной раздался истошный вой.
– Что, Найда, вкусная, блять, ворона? -участливо интересовался Паша у конвульсирующей суки. -Приятного аппетита!
Неделю Паша ходил гоголем. Найда по деревянному переставляя лапами брела за ним. В глазах ее полностью угас интерес к жизни. Обнаглевшие соседи дошли до ранее немыслимого-не боялись ездить с ней в лифте. Полное крушение всех жизненных ценностей.
Как эта тварь узнала, что аккумулятор сел-никому не известно. Радостный лай и заполошный визг цапнутого мальчонки сплелись в единую симфонию с клубами Пашиного мата. Оказывается ему тоже досталось.
На лестничной площадке появился недовольный Дядьколя. Сильно выпимши. Герой не одобрял,?когда безобразия хулиганил кто-нибудь, кроме него. Как всякий творец, он не признавал конкуренции.
– Это что за хуета там барагозит? -хмуро поинтересовался демиург.
