Мы детдомовские дети, я – Дмитрий и моя однокашница Елизавета. Мы прицепились друг к другу лет с шести, если не раньше. Прицепились – в хорошем смысле, потому что я всегда хотел иметь сестру, а Лиза – брата. И вот как-то так сложилось, мы встретили друг друга.
В нашем детском доме жили разные дети: брошенки – это когда родители сами отказались, лишенники – когда опека забрала у семьи, и сироты – когда нет ни мамы, ни папы в живых. Вот мы с Лизой из последней категории.
Было тоскливо, когда к кому-нибудь из наших приезжала мама, которой дали время на исправление. Мы смотрели, как мама обнимала, целовала и вытаскивала из сумки сладости, поглаживая по голове свое чадо. Конечно, мы не напрямую стояли и смотрели, мы подглядывали с разных сторон, желая хотя бы визуально украсть кусочек этого счастья, которое нам с Лизаветой понять уже было сложно.
Мы были друг у друга как будто всегда. Как кровные, как близнецы, как «сиамские», если хотите. И да, мы не ангелы, ссорились между собой, обижались. Но мы никогда не меняли друг друга на кого-то из группы.
Лиза та еще пацанка, мне сложно определить степень ее привлекательности, потому что для меня она сестра. Худенькая сероглазая блондинка, в обиду себя не даст, отвергает все девчачье, считая это уделом слабости. Но волосы отрастила длиннющие – как девчонка! Меня она часто называла «Митяй» и трепала мои светлые волосы, такие же цветом, как у нее. Да, мы, наверное, похожи. Ну, как обычная родня. Только Лиза, как она выражалась, разговаривала с моим пупком, потому что я выше этой пацанки в два раза.
По законам жанра выпускники детского дома в свое восемнадцатилетие получают большой пинок в большую жизнь. Государство выделяет жилплощадь, и вперед, брат, живи и радуйся. Но это в идеале. А нам, как известно, до идеалов далеко.
В общем, вышли мы с Лизой в большую жизнь, только оперившись и имея за спинами среднее специальное образование – штукатур-маляр. Вместо жилья мы получили небольшие денежные конвертики на жили-были. Это ведь почти равносильная радость, правда? Так посчитали за нас. Ну да ладно, нам не привыкать, лобстеров на обед не кушали.
Вместе с нами вышли еще Аленка, Рая и Славик, наши друзья по детскому дому. И вот – здравствуй, взрослая жизнь! Как часто мы кричали в сердцах и просто мечтали, что наступит тот день, когда мы выйдем из этой детской тюрьмы и заживем по-своему. Вышли. А жить по-своему почему-то не получается. Жилья нет, работы нет, что делать – не знаем. Где-то я читал, что так же выходят из мест не столь отдаленных после длительной отсидки и тоже не знают как жить. Дезориентация какая-то.
Промучившись некоторое время, мы с ребятами решили снять жилье. Жилье это громко сказано, просто большую комнату в коммуналке. Заплатили за месяц и стали жить «по-своему».
Вначале было даже интересно, как взрослые люди живем сами. Иногда Славик приносил алкоголь, и тогда было весело. Но деньги имеют обыкновение кончаться. И наши общие запасы заметно опустели. Нужно было искать работу, что мы и затеяли. По вечерам на столе вырастала куча отрывных объявлений и исчерканных ручкой газет. Нам катастрофически не везло, ответы были отрицательными. Причины разные: уже взяли, без опыта не берем, возраст мал, лицом не вышли. Уж не знаю, зачем в нашей профессии важно выйти лицом, но тем не менее так и было. Не помню, кто из нас предложил самим расклеить объявления о поиске работы, но мы с Лизкой за это зацепились.
За сутки прилежных стараний половина города была взята на ура. Мы даже воспряли духом, очень хотелось устроиться на работу. Но шли дни, а мы по-прежнему оставались в стадии ожидания. Ребята, порой, перебивались разовыми выплатами за труд, потому что гулять они любили на широкую ногу, и деньги у них всегда были на исходе. Мы с Лизой алкоголь не пили, деньги экономили, но и наши кошельки пустели.
– Хорошо, хоть телефоны успели купить, – заметила Лиза.
– А толку с них, – печально отозвался я. – Молчат. Что за телефоны, которые молчат…
В этот момент мобильный Елизаветы зазвонил. Мы замерли, но я тут же ткнул свою напарницу в бок.
– Слушаю, – ответила Лиза. – Да, здравствуйте… Да… Еще нет…
После нескольких секунд глаза моей детдомовской сестры стали так раскрываться, что я даже подумал, не больно ли ей.
– Да, записываю. – Лиза лихорадочно схватила ручку и что-то бегло записала на обрывке оторванного объявления. Отключив звонок, она с победной радостью посмотрела на меня. – Митька! Нас пригласили на собеседование!
Я чуть не поперхнулся собственной слюной.
– На собеседование? А куда?
Тупой вопрос, какая разница – куда. Я побегу.
– Вот адрес, – Лиза ткнула в клочок с объявлением. – Завтра в девять утра. Нужны штукатуры-маляры, можно без опыта. Это шанс!
Всю ночь я смотрел в потолок, проходя собеседование в своей голове. Действительно, шанс. Неужели скоро мы сможем зажить нормальной жизнью. Будем зарабатывать деньги, одеваться, покупать из еды то, что хотим, а не то, на что хватило. Сеструха выйдет замуж, родятся дети, а я буду крестным. Может, и я женюсь, кто знает. Пока нам нужно встать на ноги.
Утром около девяти мы топтались у дверей назначенного адреса. Было еще закрыто. Но ровно в девять к нам вышел крепкий мужчина в черном пиджаке и позвал нас кивком головы. Мы поднялись по лестнице и вошли в кабинет, где за столом сидел наш работодатель – почти лысый мужчина за пятьдесят. Он предложил присесть и попросил паспорта. Внимательно изучив наши документы, Николай, как он представился, начал задавать вопросы. Тема была о нашей жизни в детском доме, есть ли родители, с кем поддерживаем связь. Мы рассказали, что жить нам негде, и предпочтительно работа с проживанием, как мы указали в объявлении. О самой работе заговорили в конце. Николай объяснил, что у них вахтовый метод с выездом за город. Там строятся складские помещения под городские проекты, и эти постройки они сдают «под ключ». Сейчас объекты в стадии отделки, требуются штукатурные работы. Но мало кто хочет выезжать на вахту долгосрочного проекта, поэтому они ищут рабочих, способных на такие выезды. Проживание, питание за счет фирмы, оплата раз в две недели налом либо на карту, трудовой договор прилагается. Нас все устраивало, работодателя тоже, и наш выезд наметился на следующий день в восемь утра.
