Давид Силич - Записки спасателя, или Истории неисправимого оптимиста

Предисловие

Почему же всё – таки «Истории неисправимого оптимиста»? После «начинающего атеиста», несмотря на бардак и мракобесие происходящие в министерствах и ведомствах в частности, и в стране в целом. После увиденного отношения людей к жизни, к своей или к чужой. Неважно. Просто после всего этого, а вернее вопреки, хочется оставаться оптимистом. Когда ты понимаешь, что каждый прожитый день – чудо. Когда твои родные и близкие рядом и улыбаются, видя тебя. Когда кто – то протягивает тебе руку помощи. Или же твоя помощь кому – то нужна. Когда, придя с работы ты, держа двумя руками кружку с горячим чаем, смотришь в глаза любимого человека, а в квартире слышен смех детей, а на выходные вы поедите в гости к родителям. Ты осознаёшь, что жизнь, всё – таки классная штука. И ею надо наслаждаться. А наслаждаться можно, только с улыбкой. Именно в такие моменты, начинаешь становиться оптимистом и верить. Верить в чудо, верить в себя, верить в людей. Верить, что ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО.

Всё будет хорошо. И если вам нехорошо сейчас, просто перечитайте эти книги.

«Точное попадание»

Что всплывает у вас в голове при выражении – лесной пожар?

Я попробую отгадать. Тысячи квадратных километров, полыхающих в адском пламене деревьев. Клубы удушливого, едкого дыма, застилают солнце, и день погружается во тьму, где единственный свет исходит от пламени. Пламени, которое как живой, изголодавшийся монстр, с душераздирающим хрустом и воем сжирает всё на своём пути, несясь с неимоверной скоростью за новой добычей. И да, в большинстве своём так и есть. Но как проходят лесные пожары у нас?

Немного истории. Помню в далёком детстве, как только на город наступала ночь, сразу же были видны очаги пожаров. Наш город окаймлён с трёх сторон горами, а с четвёртой морем. И так уж сложилось, что в конце лета, в начале осени и поздней весной, лес на окружавших нас горах, всегда горел. Я обожал выходить во двор нашего дома, садиться за стол с соседями, бабушкой и дедушкой, и разглядывать в дедушкин бинокль огненных червей, растянувшихся по склонам гор.

– Это лес горит – говорил мне дедушка.

И я, ещё с большим упорством, старался разглядеть в линзы бинокля, как от кровожадных языков пламени, целыми стадами убегают олени (почему именно олени не знаю). А от леса приятно тянуло дымком, и я смотрел в бинокль, нюхал летний, влажный воздух, и слушал разговоры соседей и звуки костяшек домино, со звонкими щелчками, ложащимися на стол.

Прошло уже порядка тридцати лет с тех пор, когда деревья были большими. Я спасатель. Я участвую в тушении такого вот огненного червя. Только не горит ничего. Тлеет, дымит сильно, это да. Но что бы полыхало! Нет. Зачастую, горит кустарник, хмызняк. Иногда может загореться одно или несколько деревьев, но они как то быстро тухнут. Но больше всего «шороху» наводит подстилка^>1. Она не горит, но тлеет, при этом выделяя огромное количество едкого, сизого дыма. Именно этот дым, спускаясь с гор в посёлки и ущелья, не даёт дышать жителям. Именно он сводит с ума особо активное население, которое тут – же начинает всё снимать на телефоны, сливать в сеть, звонить в ЦУКС^>2. Ну и дальше по цепочке. В итоге получается, что несколько сотен спасателей, пожарных, лесничих, волонтёров носятся по горам с лопатами, граблями, тяпками, бензопилами и гоняют этого «червя». Чаще, конечно, мы его забиваем. Отсекаем минполосами. Останавливаем распространение. Но самое интересное то, что, во времена, когда я смотрел в бинокль, никто и никогда не тушил подстилку. Единственное, что делали, это принимали превентивные меры. А именно, отсекали «пожар» от жилых зданий, дорог, промышленных объектов. И всё. Подстилка сгорала и становилась отличным удобрением для нового, молодого леса.

Ну а сейчас всё по – другому. Дым, телефон, видео в сети, понятная реакция руководства.

Снова работаем на «пожаре». Задолбались уже как сайгаки скакать по лесу, как по связи нам передают.

– Будьте аккуратны, сейчас начнёт работать авиация. На подлёте МИ – 8 и БЕ – 200- зашипел «мотороллер^>3».

Ахрененно! Сейчас то летуны тут всё позаливают водой. Можно и пообедать.

Достали сухпайки, разогрели на тлеющем пне кашу с тушёнкой и принялись уплетать. Вы когда – нибудь ели гречневую кашу с тушёнкой? А в лесу? В лесу она совсем другая. Достанешь жестяной контейнер из коробки. Сделаешь в крышке пару дырок ножом, и на угли её. Скоро становится слышно, как начинает шкворчать, растопившийся жирок. Крышка начнёт надуваться. Из проделанных дырок так потянет запахом мяса, что ты уже не можешь дождаться полной готовности. Рот наполняется слюной, когда ты аккуратно, что бы не перевернуть и не разлить «сок» тушёнки, достаёшь из огня банку. Вскрываешь крышку. Перемешиваешь кашу с жиром. И вот первая порция обжигающей, вкуснейшей каши уже у тебя во рту. Ты жуёшь её, а сам охлаждаешь, шумно втягивая губами воздух. Только ешь, пока горячее.

Гречка с тушёнкой автор (фото из архива автора)

Остынет, будет съедобно, но не так божественно вкусно. Ты доедаешь гречку, вымазываешь жестянку банки хлебом. Отправляешь его в рот, и вот теперь ЧАЙ. Горячий чай с сахаром в лесу – это блаженство. Вода, чуть пахнет дымком. Вкус чая насыщенный, ароматный. А если, знающие люди ещё и трав в него добавили! Всё, за уши не оттянешь. Да под сигаретку. Дома я не пью чай, только кофе. Но в лесу, или в горах. Это совсем другая история.

Итак, мы устроились на обед. Поели, попили чай. Сидим, слушаем переговоры по «мотороллеру». Наблюдаем, сквозь густую древесную поросль, как отрабатывает, наиболее дымные очаги МИ-8. Сбросит из своей «лейки» несколько тонн воды, завалится на бок, и улетит в сторону моря за новой порцией.

Тушение пожара с МИ – 8 (фото из архива автора)

И вот, стоило нам закурить, как по связи передают.

– Группа «В», на вас заходит БЕ – 200. Скоординируйте его по точкам сброса.

Саня начинает передавать в рацию ориентиры очага, который находится ниже нас, прямо по курсу, метрах в ста пятидесяти. Ориентиры переданы. Ждём. Проходит пара минут. И становится слышен звук двигателей «БЕшки». Ещё минута, и вот, между гор, в ущелье, на минимальной высоте, выруливает самолёт. Я впервые видел работу БЕ в горах. Ахренеть, товарищи!!! Сначала ты не видишь самолёта, только шум двигателей, отражённый в ущельях. Потом замечаешь тёмно – зелёную тень, двигающуюся по кроне деревьев.. И лишь потом замечаешь белую, обтекаемую тушу самолёта, с широко раскинутыми в стороны крыльями. Поймаешь его взглядом и ведёшь, что бы не потерять. Вот он начинает заходить на вираж, выбирает курс и, задрав «нос» параллельно склону горы, заходит на точку сброса. БАХ! С эффектом шума ливня, двенадцать тонн морской воды обрушиваются на лес. Деревья покачиваются от ветра и напоры. Вода, сваливаясь на землю, заливает всё вокруг. Но, не в этот раз. В этот сброс, самолёт прошёл ниже нас, метров на семьдесят.