Часть 1. О свободе и пирожках
Самое начало лета. Солнышко пока еще застенчиво припекает мою пропотевшую спину – еще недельку другую и это смущение перерастет в обжигающую настойчивость. Но сегодня после полудня – прохладный ветер, еще сырая земля под молодой травой и пара ленивых комаров жужжат где-то за ухом.
Как каждая золушка мечтает о бале, так и каждый уважающий себя интеллигент грезит о своем саде. Не просто огород, а именно сад – с ветвистыми яблонями и рябинами, коренастыми кустами смородины, вытянутыми к самому синему небу березами, колючими малиной и шиповником. Мне несказанно повезло по случаю заиметь такой сад. Он посажен и выращен чужим трудом, а моя работа ухаживать за ним и давать расти, прибавляя все новые саженцы.
– Пап, а это тоже пилить?
– Да, обязательно. За баней еще забери.
Недели две назад прореживал разросшийся тальник, теперь Мелкий стесывает топориком ветки, а стволы распиливает на поленья для банной каменки. Сейчас называть его Мелким как-то уж язык не поворачивается – крепкий и рослый мальчонка, девяти лет отроду, работящий, в меру смекалистый, чрезвычайно честный и безмерно добрый. Одним словом – мужичок. Зазноба ласкового называет его «мой Медведушка».
– Пап, а зачем ты их спилил? – кряхтел Медведушка, вытаскивая из-за бани уже засохшие стволы деревьев.
– Сильно разрослись, сына.
– Тебе их не жалко?
– Может быть, но по-другому нельзя. – невольно оправдываясь, я стал формулировать доводы для сына – Ну, посмотри – вот березовая рощица и она специально высажена полукругом, чтоб создать уютную тенистую полянку, за ними в ряд рябина с шиповником у забора, яблоня в палисаднике и кусты в шахматном порядке все не просто так. Когда сажали этот сад, был определенный замысел, понимаешь?
– Кажется, понимаю. План, да? И тальник мешал этому плану?
– Совершенно, верно. Первые года три мне было жалко рубить пусть хоть и сорные, но все-таки деревья. Но тальник без пригляда разросся так, что стал мешать кустам, березам, даже сам себе. Стал нарушать задуманный план.
– А планы нарушать нельзя.
– Можно сына. Иногда нужно, но только не в этом случае. То, что мы сейчас делаем, это дань уважения чужому труду. И надеюсь, правильное продолжение его мысли – преемственность.
– Преемственность?
– Да, сына.
Из окна столовой высунулась распаренная Зазноба:
– Мальчишки, кушать будете?
– Ты голодный?
– Не сильно, но бутер бы съел.
– Мы попозже, тут самый разгар работы. Сейчас лучше пару бутербродов и чай. – обратился я к Зазнобе.
– На подоконник поставлю.
– Спасибо, мам. Я тебя люблю. – Медведушка расплылся в своей щекастой улыбке так, что Зазноба в очередной раз раскраснелась от благодарности и умиления.
– Ладно, давай за работу.
Размечая доски под «корыто» для укропа и моркови, я все думал – обязательно ли Медведю быть моим преемником? Есть ли у него обязанность понимать мой общий жизненный замысел? Проще говоря – должен ли он ступать по моим стопам?
С первого взгляда, как будто бы не обязан, не должен. И учитывая, что я не самый лучший пример для подражания, то, скорее всего, нет.
Но если подумать, то после сегодняшнего я могу оставить на него свой сад – уверен, он также будет блюсти порядок, и не позволит сорнякам в нем разрастаться. Глядя на усердие в работе по дому, без особого зазрения можно передать сыну свои инструменты и мастерскую. И тут до меня дошло, что, господи, уже сейчас я переложил на него часть ответственности за младшую сестру – надзор, защиту, поощрение, помощь и иногда воспитание Монстра чувствует чаще от старшего брата, чем от меня. В каких-то моментах его степень влияния на поведение сестры даже выше моей, а, следовательно, и ответственность за них. Интересно, понимает ли он это? А понимаю ли я, что в противовес моему слову, слово старшего брата имеет не меньший вес для Монстра? Это ли ни преемственность…?
Зазноба выставила на подоконник чай с бутербродами. Сполоснув руки из бочки, мы сели на лавке у окошка, откусывая холодную колбасу с хлебом и запивая горячим, сладким чаем.
– Пап, а у бога тоже был свой план? – задался вопросом Медведь, разглядывая на распускающиеся цветы яблони в палисаднике.
– В каком смысле?
– Для людей?
– Не могу сказать. Я не верю в бога, сына. Это, наверное, больше вопрос к маме – она любит говорить с ним.
– А он с ней разговаривает?
– Не совсем. Как бы тебе объяснить…. Есть так называемые заповеди – правила бога. В них она и находит ответы самостоятельно, иногда ей помогает священник.
– А какие правила?
– Они очень простые: не убивать, не красть, не лгать, не хвастаться, не обжираться, не прелюбодействовать и прочие.
– Не прелюбодействовать – это как?
– Ну, брат – это вроде как не потакать своим низменным желаниям.
– Низким?
– Низменным. Давай ты станешь чуть постарше, и я тебе объясню или ты сам поймешь. Сейчас немного рановато.
– А почему ты не веришь в бога?
– Думаю, у меня достаточно здравого смысла соблюдать простые правила без чьего-либо вмешательства.
– Тогда эти заповеди и есть план Бога?
– С точки зрения верующих людей – очень даже может быть.
– Но люди же, убивают.
– Да. И крадут, и лгут, и хвастаются. Это потому, что у них есть выбор – соблюдать правила или нет.
– Это плохо, что у людей есть выбор.
– Почему?
– Если бы все соблюдали правила, было бы очень хорошо: никто бы не воевал, ни обманывал, ни пре… пре… любодеятельствовал.
– Это да… но взгляни с другой стороны. Возьмем примеру наш сад: ты и я – это человечество, то есть все люди; наш сад – это предположим весь наш мир; а садовод – тот, кто создал этот сад, допустим Бог. Ты ни разу не видел создателя, я его видел всего пару раз, но при этом про сад, как за ним ухаживать и что в нем делать он ни мне, ни тебе ничего не говорил, даже записки не оставил. И у нас с тобой есть выбор разгадать замысел создателя и ухаживать за ним или просто все бросить на произвол и ждать когда сад зарастет камышом, травой и тальником. Мы сделали свой выбор и теперь можем гордиться своей работой?
– Можем.
– А вот представь, что садовод выдал бы нам план или инструкцию и каждый день бы приходил и заставлял работать в саду, не давая заниматься другими делами и отступать от инструкции. Никаких новых деревьев, цветов, в целом развития – только так как было раньше. Будешь ли получать удовлетворение и гордость от такого труда?
– Нет, папа. Но я же работаю потому, что ты мне так сказал. У меня же не было выбора.
– Совершенно, верно. Потому, что право выбора нужно сначала осознать. Теперь, когда ты понял, что мы делаем и для чего – у тебя есть выбор работать дальше или нет.
– Настоящий выбор?
– Самый настоящий. Я буду уважать твой выбор в любом случае.
