Прочитав в десятый раз эсэмэс, рву поршак с места и несусь по указанному адресу.
Ещё несколько лет назад я бы многократно подумала, прежде чем поехать на разборки со своим законным членоносцем.
Подумала бы, потому что была не готова к решительным шагам. Не нарастила броню цинизма и равнодушия и не обзавелась финансовой подушкой безопасности.
Сейчас у меня есть и то, и другое, и третье. А главное, мои чувства к этому абьюзеру и ходячему самодовольству, козыряющему своими деньгами и победами в горизонтальной плоскости, упали на уровень городской канализации и утонули в ее дерьме.
Все ровно так, как любит говорить мой супруг:"Деньги к деньгам, дермо к дерьму".
По дороге, на которую при самом хорошем раскладе у меня по пробкам должно уйти минут тридцать, прикидываю, какой бы ацкий демарш устроить муженьку.
В фантазиях своих, конечно же, уже обоих участников стрит-секса многократно грохнула, расчленила, закатала в цемент, облила серной кислотой, сожгла.
Хотя нет, дон СуньХуя для начала я бы оскопила, а потом укоротила бы его детородный орган до размера, которым можно только нужду малую справлять, потому как ни в одну дырку не засунешь.
Мечты мечтами, а реальность вкупе с оскорбленным самолюбием мне подсказывают иное решение вопроса.
Перед воплощением плана в жизнь, понимая, что вместе с мордами железных коней могу покалечить и свою, отодвигаю водительское сиденье назад до упора.
Доехав до места и увидев серебристый бентляк, разгоняю свой макан. Иду в лобовую на мужнин бентейг.
В момент столкновения в мозге пролетает мысль:"Жаль не увижу рожи благоверного моего еблана и его беременной сучки малолетней!"
Немного оглушенная после удара максимально быстро прихожу в себя, отстегиваю ремень, усилием рук прижимаю подушки безопасности, ногой открываю дверь и выползаю из салона.
Оглядываюсь по сторонам. Чуть поодаль наблюдаю две машины охраны, из которых уже вышли телохранители Горы.
Поворачиваю голову к бентейгу, вижу, как совершенно охреневший Герман вытаскивает себя из салона.
Выбравшись, он несётся на меня, размахивает кулакам, но при этом делает секьюрити жест рукой "стоять на месте".
- Тварь конченая, совсем ахуела, страх потеряла? - орёт супруг. - Ты забыла, сука, с чьей руки ешь? Давно я тебя не воспитывал? Да?
Вспомнив про его воспитательные методы, моя правая рука как-то сама дёргается. Дамская сумка, где можно потерять бутылку шампанского, палку колбасы и буханку хлеба, влетает в нос, который не так давно вылепил Микеланджело пластической хирургии.
- Ой, как неловко вышло, - произношу самым невинным тоном, на который только способна.
Гера хватается за лицо. Вижу, как между его пальцев течёт кровь.
- С потерей девственности тебя! - поворачиваюсь спиной к членоносцу.
- Сука, ты мне бентли и нос расхуячила!
- Ничего. Не обеднеешь. И бентляк купишь и нос новый дороже прежнего сделаешь, - язвлю, делая несколько шагов в сторону.
- Куда, тварь, пошла? Я тебя не отпускал, - орёт муж, будто ему на яйца наступили.
- Ухожу я от тебя, Герман.
- Да, кому ты нужна? Нищета и босота. Вспомни, где я тебя подобрал. Может мне вернуть тебя в этот Мухосранск? От таких как я не уходят, - скорчив морду лица и размазывая кровавые сопли, рычит дон СуньХуй.
- Тебя обманули, - обернувшись, показываю средний палец. - Да, и застегни ширинку, мозг простудишь.
С ощущением свободы иду вдаль светлую, мурлыча:"Поправлю корону, сорву зал оваций! Я выход найду из любой ситуации!"
Спустя сутки слышу в ушах раскатистое гулкое - шух-х, шух-х, шух-х-х...
От этого "шуханья" меня укачивает до спазмов в желудке, кислоты во рту и ещё чего-то такого, о чем говорят, будто кошки нагадили.
Глаза даже не пытаюсь открыть. В голове к шуханью добавляется диалог людей, упоротых алкашкой:
- Повтори, повтори еще раз, что ты сделала, узнав об измене мужа? - заплетающимся языком снова спрашивает некто.
- Разбила морду его бейтинга своим маканом, - пьяно хихикаю и икаю в ответ.
- Нет, ну ты, "Неваженка", крутышка! Я так просто в мясо ебаря жены своей отрихтовал, - произносит мой случайный собутыльник.
- Неа, я не дерусь. Хотя. Упс, вру, - делаю паузу на борьбу с икотой.
Пью виски маленькими глотками под счёт моего товарища по несчастью, а может и все же, по счастью. Здесь все зависит от угла восприятия ситуации. Бросив пьяные попытки философствовать и осознав бесполезность борьбы с икотой, снова громко квакаю.
- Ага, точно вру. Я мужу сумкой нос разбила и ещё поздравила с потерей девственности. Все, финиш! Пить больше не могу!
На последней всплывшей в моем мозге фразе, поворачиваю голову в сторону легкого храпа, идущего фоном.
Вижу рядом с собой здорового детину. Опустив взгляд ниже, рассматриваю расстегнутую ширинку мужских шорт и его лениво спящего питона.
"Молодая была немолода," - крутится в голове на повторе бессмертная фраза Ильфа и Петрова*.
И ещё слова, только не классика, но мужа.
"Ты в паспорт, в паспорт свой загляни, дорогая моя! - с рыком орёт на меня законный супруг. - Ну, где твоя красномордая книжица?! Кстати, давненько я его не видел. Ладно, хуй с ним. Сам помню. Тебе скоро сорокет. Кому…ты…нужна?! Да, никому! Молодые, прыткие, ебливые, алчные в очередь стоят за такими мужиками как я! Так что прищими свой хвост "аленький" и язык в жопу засунь. Только пальцами щелкну и раздавлю тебя, еблань моя строптивая, как муху надоедливую!"
По тому, как активизировались мои воспоминания и по лучу света, подло бьющему в глаза, понимаю, что уже утро.
"Ну и черт с ним. Вставать не хочу и не буду, - говорю мысленно, выдвигая сама себе веские аргументы. - Я не выспалась, устала. Меня укатали горки Герыча. Нет, буду ещё спать. Это моё принципиальное решение. И пусть весь мир подождёт. И Герман тоже."
При мысли о Гере начинаю хмуриться и морщиться, будто гадость увидела или в рот взяла, и меня от этого ломает и тошнит.
Ну, гадость, от которой у меня появляются рвотные позывы, мне пришлось лицезреть почти до самого утра. И в рот брать его большую "каку" тоже. Вернее, не брать, а заглатывать, потому как Герман любит запихивать все свое хозяйство с бубенцами. Ещё при этом он обожает напевать строчки из романса:"Динь-динь-динь динь-динь-динь - Колокольчик звенит. Этот звон, этот звон о любви говорит."**
"Оригинал - чертов. Пидоросян - доморощенный. Сатир - недоделанный", - ругаюсь мысленно на мужа, и прислушиваюсь к звукам дома.
Железо грюкало, дых-дых дых-дых-дых было, вода лилась, двери туда сюда хлопали, - бузинес собираются на "жатву" бабла.
Снова слышу глухой "бух" дверного полотна и твёрдые мужские шаги.
"Господи, спаси и сохрани! Сделай так, чтобы мне повезло и этот демон моей жизни завернул в другую комнату," - думаю о муже, как о директоре школы, которого в школьные годы боялась до дрожи в коленках.
