Каково это лишится всего? Потерять всё, чем ты дорожил? Понять, что исчезло всё то, что было тебе дорого, ты остался один, ничего уже не будет, как прежде.
23 ноября 2017 года 10:00.
Это был самый обычный день, люди шли на работу, по делам, город просыпался после ночи. В тот день я совершил свою последнюю покупку. Мне нужны были тёплые зимние ботинки, выбор пал на армейские берцы, обувь которая будет со мной уже до конца и очень пригодится. Совершив покупку, отправился домой, наблюдая, как люди бегут на работу, будто подвешенные за ниточки, зависимые от системы, но оказалось, что весь мир рухнет уже совсем скоро.
10:40.
Что стало причиной никто не знал и не догадывался, из-за чего люди уничтожили весь мир, надеюсь это было чем-то важным.
Вдруг завыла сирена, никогда я не испытывал за минуту столько чувств, ощущений, эмоций. Только на 30 секунде я понял, что это звук ядерной атаки, человеческого конца, апокалипсиса. Не то, чтобы страх, нечто большее, чем он. Никто ничего не понимал, люди были растеряны и испуганы. Метро было в 10 метрах от меня, повезло мне или был ли это лик судьбы – неизвестно. Я понимал, что из родных никто не успеет добежать, больше никогда их не увижу, даже не смогу прийти к ним на могилу, ведь мир испепелится, дом не близок, я начал набирать номер мамы на ходу, но сотовая связь была перегружена миллионами плачущих голосов. Бегом побежал в метро, сзади меня летели и падали люди. Пройдя турникеты, я садился в один из последних, отправляющихся поездов в метро. Мы доехали до Шоссе Энтузиастов, свет погас, был крайне сильный хлопок, земля содрогалась, было слышно, как захлопнулись защитные двери. Люди кричали и плакали, всё это смешалось в один жуткий стон – понимание и осознание того, что произошла потеря всего. Люди готовили планы, мечтали о жизни, но кто мог подумать, что завтра не наступит….
11:00.
Появился свет, тишина, люди собираются в центре зала. Полиция и работники метро готовятся к сопровождению в закрытый бункер, можно было взять плед, начата раздача простой воды. В тот момент я испытывал столько эмоций, что описать невозможно, столько мыслей заполнили мою голову, и радость, и печаль, и грусть, и боль, и жутко страшный интерес…
11:45.
Все люди разделились на группы, полиция стоит спереди и сзади, работники метро проводят нас в нужное место, мы спускаемся, проходим немного по рельсам, сворачиваем в небольшой проём, перед нами открывается стальная тяжёлая дверь с защитой от взрыва, мы заходим, спускаемся по лестнице вниз, открывается ещё одна дверь, впервые в жизни увидел бункер, вот и новый дом.
К 12:00 работники уточняли и переговаривались по поводу того, точно ли метро законсервировано. К 12:15 нам показывали, где мы будем жить, есть, пить, справлять нужду, проходила небольшая экскурсия. Через 5 минут в нижних этажах бомбоубежища начинает работать генераторная, всё помещение осветилось полностью. Я захожу в место, где мы будем спать, перед нами длинный коридор, по бокам двери, жилые помещения, комнаты в начале уже заняты, я дохожу до 10 двери, открываю. Подхожу к кровати, раскладываю плед, кладу подушку, а из ящика достаю старое, но толстое и плотное одеяло. Так начиналась моя новая жизнь, моя и ещё сотни выживших. К 12:35 начинает работать столовая, там собираются люди, знакомятся, говорят, рассказывают о себе, но лишь немногие, так как большинство испытывает жуткий шок. Я сел за пустой стол, смотрел на людей, углублялся в мысли. Ко мне подошёл пацан лет пятнадцати, сел рядом, представил своё имя. Его звали Вася, фамилию он не уточнил. Он спросил:
– Свободна ли моя комната?
Я ответил:
– Да.
Мы пошли в 10-ую, он тоже там расположился. Я сел на свою кровать, если её так можно назвать. Ржавые пружины, пыльный матрас, подушка и плед с одеялом. Он рассматривал комнату, я достал телефон, понимая, что скоро сегодня – завтра кончится зарядка и канет в лету ещё одно устройство старого мира. Но нет тут то было. Вася сказал, что жил рядом с метро, успел захватить зарядку, телефон, ноутбук, камеру, несколько вещей и пару книг. Его зарядка подошла к моему телефону.
Я начал расспрашивать его о жизни:
– Слушай, а чем ты вообще интересовался?
– Я, я любил экстрим, жил весело, был во всяких передрягах, в жизни со мной было многое, – ухмыляясь, – но и тут скучать не стану.
– А ты?
– Я тоже любил повеселиться, жизнь не была лёгкой, многое поведал, – потом спросил, – что у тебя была за семья?
Вася сделал небольшую паузу и сказал:
– Родители жили в другом районе, квартиру оставили мне уже, как два года, теплых отношений между нами не было.
Я хотел рассказать о себе, но он перебил меня:
– … Но был в моей жизни один человек… Единственный кто был дорог… У меня была девушка.
Тут мы хотели продолжить разговор, как прозвенел звонок. Видимо, надо было выйти в коридор на какое-то собрание.
Мы вышли из комнаты, в коридоре стоял проводник и указывал куда идти. Мы вышли в промежуток между всеми отсеками, пошли прямо, это был некий актовый зал, где стоял мужчина, которого я до этого не видел.
12:55. Все уселись, человек на трибуне начал речь:
– Теперь вы должны жить по-другому, вам придётся смириться с тем, что мир, который мы помнили был уничтожен. В бункере будут свои определенные правила и законы Российской Федерации с поправками. Чтобы тут жить, придётся работать, уйти от работы нельзя – даже не думайте. Теперь это наш общий дом. С завтрашнего дня каждый получит должность и пройдёт переквалификацию, чтобы выполнять нужную работу. Также помимо правил у нас есть строгие запреты.
Разгерметизация двери, убийство товарища, отказ от работы без особых причин. Пост руководителя на данный момент занимать буду я, имею на то знания и полномочия. Больше вам знать ничего не надо. Всем спасибо, все свободны.
Вася мне говорит:
– Не лучшая перспектива, однажды мы выйдем от сюда, когда на поверхности уменьшится радиационный фон.
В это момент я обратил внимание на зал. Люди плакали, грустили, но лишь некоторые сидели со странной ухмылкой на лице. Когда мы возвращались в комнату, в столовой сидел человек на вид лет 18, он что-то ел и не обратил на нас внимания.
Вася сказал:
– Надо будет добавить его в нашу компанию.
– Компанию? – Спросил я.
– Да, надо с чего-то начинать. Мы прошли и сели в комнату, сначала молчали, но потом заговорили.
Он спросил меня:
–Сколько тебе лет?
–16.
– А зовут тебя, как?
– Кеша, Иннокентий.
– Серьёзно? Оригинально. Никогда не общался и не видел людей с таким именем, – улыбаясь.
– Что ты чувствуешь, Кеша?
– Я должен быть расстроен, мир уничтожен, ни друзей, ни семьи, ничего, что было мне дорого, но у меня лишь как-то пусто на душе.
