Зимний город встретил Анну и Татьяну промозглым ветром, морозцем и такой несносной сыростью, что захотелось, бросив чемоданы, побежать в теплое помещение, сесть к открытому огню и согреть руки. Сырость обволакивала, лезла под одежду, заставляла дрожать и ежиться привыкших к сухой морозной зиме девушек. От многодневной вагонной тряски пошатывало, и ноги, отвыкшие от ровной твердой поверхности, слегка разъезжались и пружинили.
Владивосток – красивый, террасный и уникальный, так, по крайней мере, говорила о нем проводница, ночью производил впечатление до того мрачное и неуютное, что у Анны по спине побежали мурашки. Взгляд упал на багаж, состоявший из чемодана и увесистой сумки. Как назло, на полуночном перроне не было ни одного носильщика. Тусклый свет вокзальных фонарей выхватывал из тьмы редких прохожих.
Из соседнего вагона вышел здоровенный дядька.
– Вы нам не поможете? – робко обратилась к нему Анна, когда он поравнялся с девушками. Интуиция подсказывала ей, что они должны прибыть в один пункт назначения.
Мужчина нес небольшой чемоданчик. Не ответив, он бросил на Анну недовольный взгляд и прошел мимо. Ну и не надо!
Навьюченные поклажей, и рассуждая о тяжести женской доли, о вырождении сильного пола, о превратностях жизни – словом, о том, о чем могут рассуждать замерзшие и усталые женщины, они тащились по обледеневшей дороге за шагающим налегке здоровяком. Сначала – до станции электрички, потом долго тряслись в холодном вагоне, потом опять по скользкой дорожке под горку, разъезжающимися ногами, пока не дошли до места, указанного в путевках.
Вид величественного здания санатория МВД со звучным названием «Звезда», горевшим ярко-красными неоновыми буквами над высокими колоннами, окончательно вывел Анну из себя.
– Какое военное название! Нет чтобы придумать что-нибудь милицейское, – пробурчала она под нос.
– Ну, да! «Свисток», например, или «Полосатый жезл»! – съехидничала Таня в ответ.
– Странное место! У меня предчувствие какое-то нехорошее, – вздохнула Анна, пропустив мимо ушей прикол подруги. – Уеду, – решила она неожиданно, медленно поднимаясь по ступенькам и открывая массивную дверь, – дня через три и уеду.
Внутренние помещения чуда сталинского неоклассицизма органично продолжали его фасад.
Огромный вестибюль с высоченным сводом, мраморные лестницы, устланные ковровыми дорожками, бюсты классиков марксизма-ленинизма, горделиво встречавшие гостей у входа, люстры а-ля пятидесятые и даже кадки с деревьями настроения не улучшили, а окончательно укоренили в сознании мысль о поспешном бегстве.
Впрочем, зарождавшиеся мечты Анны тут же потерпели фиаско.
Администратор санатория, изучив документы, предупредила девушек:
– Только не вздумайте сбежать раньше времени! Самовольное оставление санатория приравнивается к нарушению режима и…
– Как в тюрьме! – перебила ее Татьяна. – И что нам будет?
– Смейтесь, смейтесь! – покачала головой женщина. – О таких шустрых мы сразу сообщаем по месту работы! И не видать им больше путевок как своих ушей!
– В «Звезду»?
– В любое оздоровительное учреждение МВД!
Анна еще раз вздохнула и огляделась.
Кроме них в холле находился мужчина, так не по-джентльменски поступивший на вокзале.
– Место работы? – спросила у него администратор, заполняя формуляр.
– Начальник пожарной части, – сказал невежливый попутчик, развалясь в кресле и без стеснения разглядывая подруг.
Словно делая одолжение, он кивнул им:
– Что, девчата, знакомиться будем? Анатолий!
– Он еще и Анатолий! – прошипела Таня, прищурив свои загадочные черные глаза, взглянув в которые, малолетние преступники обычно сразу же начинали давать показания.
– Вам, Анатолий, надо было знакомиться раньше, когда мы чемоданы несли!
Они перекинулись между собою несколькими фразами, в смысл которых Анна не вникала, сосредоточившись на заполнении санаторской анкеты. Однако краем глаза она заметила, что через минуту от вальяжности пожарника не осталось и следа, а его взор стал беспомощно блуждать с бюстов классиков марксизма на бюст вождя мирового пролетариата.
В их городском отделе Татьяна считалась лучшим следователем по делам несовершеннолетних. Что-что, а наставлять заблудшие души на путь истинный умела.
«Тоже мне, начальник, – пронеслось в голове у Анны, – физиономия красная – наверняка пьет».
И еще она почему-то подумала, что дома он подкаблучник. В том, что у Анатолия есть жена, она ни на минуту не сомневалась.
Анна повернулась к администратору:
– Что за народ отдыхает в санатории?
– В основном – пенсионеры, вы самые молодые, – ответила та, взглянув на девушек с сожалением. – Впрочем, молодые мужчины до тридцати еще встречаются.
– Да, – заметила она напоследок, – возьмите вторые одеяла. У нас – прохладно.
Их поселили в огромной, плохо отапливаемой комнате на три человека. Дрожа в постели от холода, от которого не спасали даже шерстяные носки и кофта, Анна окончательно решила уехать при первой же возможности.
В санаторий МВД СССР «Звезда» направляли для реабилитации в основном излечившихся нервнобольных сотрудников и особо надоедливых пенсионеров, страждущих ежегодного бесплатного отдыха. Как правило, после поездки во владивостокский санаторий, пенсионеры на следующий год путевок не просили.
Отпускники с хроническими хондрозами, радикулитами и прочими заболеваниями приезжали тоже, но в меньшем количестве.
Осмотрев Анну и постучав молоточком по коленкам, санаторный врач удивилась диагнозу, указанному в медицинской карте: ну совершенно здоровая женщина!
Впрочем, Анна ничего другого и не ожидала.
Когда в следственном отделе городского управления внутренних дел составляли график отпусков, двух молодых следовательниц «задвинули» на декабрь – пусть поработают! Такая несправедливость запала в душу и породила ответные действия. В первых числах декабря на стол начальника следственного отдела Петухова Александра Ивановича легло два рапорта с просьбой предоставить отпуск, учитывая приобретенные путевки в санаторий МВД.
К рапортам прилагались заключения терапевта, с огромным трудом выклянченные неделю назад за шоколадку, о том, что следователю Тутомлиной Анне Владимировне ввиду заболевания вегетососудистой дистонией (дай Бог, запомнить название!) и следователю Крошевой Татьяне Петровне, страдающей популярной у милицейских работников неврастенией, необходим отдых и лечение не где-нибудь, а в городе Владивостоке.
При таком раскладе к тридцати законным дням отпуска полагалось еще четырнадцать рабочих дней на дорогу туда и обратно. Итого полтора месяца две единицы и без того скудного штата следственного отдела не смогут бороться с преступностью. А это, между прочим, заметно скажется на годовом показателе!
